Сергей Довлатов – автор всемирно известный и, главное, любимый. Тем приятнее, живя на севере, знать, что связать свою жизнь с писательством он решил именно в наших краях, во время службы надзирателем лагеря для заключенных в Чиньяворыке. Когда-то шли разговоры о создании там музея или мемориала Довлатова, но так и не срослось.
Впечатления этой службы были положены Довлатовым в основу его первой повести «Зона. Записки надзирателя», впечатляющей своим мрачным колоритом. Но служба была не единственным занятием Сергея на севере.
Эпистолярный роман
В Коми у него случилась странная влюбленность на расстоянии, отношения по переписке (не такие уж экзотические сегодня, но довольно редкие в 1962-63 годах). Он в это время отправлял почти ежедневные послания сыктывкарской девушке, о которой узнал благодаря газетной фотографии, и в них формировался его стиль, ироничная наблюдательность, знакомые по зрелым рассказам.
Эти письма уникальны и при этом нигде не опубликованы. Широкий круг читателей вряд ли сможет с ними познакомиться в скором времени. Их адресат Светлана Меньшикова хранит переписку в семейном архиве, и лишь часть писем передала на время в сыктывкарский Музей истории. Мне повезло увидеть и, разбирая округлый довлатовский почерк, почитать их на выставке «Пишите письма».
21-летний Довлатов в 62-м году служил в Коми охранником в небольшом поселке Чиньяворык. Отношения с его первой женой Асей Пекуровской тогда складывались сложные, они обсуждали процесс развода. В те дни он и увидел фотопортрет сыктывкарской студентки-бегуньи в газете «Молодежь Севера».
В эту газету будущий писатель заворачивал свои тренировочные боксерские перчатки. Очарованный снимком, решил написать девушке письмо. Из небольшой заметки Сергей выяснил, что ее зовут Светлана Меньшикова и она учится в Коми государственном педагогическом институте. Довлатов отправил ей сложенное треугольником письмо, в котором постарался произвести впечатление на прекрасную незнакомку.
«...Дорогая Светлана! Откуда я узнал ваш адрес? В газету с вашей фотографией были завернуты мои тренировочные перчатки. Каждый раз, когда я за них брался, думал, что надо бы газету отложить и разгладить, а девушку эту чудесную разыскать. Но как-то все не мог собраться. Однажды мой приятель засмотрелся на этот снимок и сказал, что у него есть в Сыктывкаре знакомая и она может без труда узнать ваш адрес. Я очень обрадовался, и в результате ваши координаты были установлены... Посылаю письмо наугад, надеюсь только на то, что вы в институте человек известный и вас легко разыщут. С.Д.»
Светлана была удивлена этим сообщением, но решила не отвечать. За ним последовало второе, тоже безответное, третье и, наконец, четвертое, в котором Довлатов выражал отчаяние, что общение не состоялось, и прощался со Светланой. Послание было таким проникновенным, что девушка откликнулась. Так завязался этот эпистолярный роман. Он продлился всего девять месяцев - с сентября 1962-го по май 1963-го.
«Солдаты часто пишут письма наугад…»
Между его участниками было мало общего. Довлатов – эрудит из культурной столицы, иронизировавший над советской действительностью и нередко выражавший свой протест в пьянстве (в этом свою роль сыграло и его восхищение Хемингуэем, герои которого часто предаются этому пороку). Он сам писал о том, как выпивал то с другими охранниками, то с заключенными. Меньшикова была провинциалкой из строгой семьи и беззаветно доверяла советским идеалам. Тем не менее, она была заинтригована и увлечена молодым человеком, распахнувшим перед ней незнакомый мир.
Именно в Коми, в газете «Красное знамя», в декабре 1962 года было впервые напечатано произведение Довлатова: стихотворение «Солдатские письма», явно навеянное этим общением. Оно начиналось со строк «Солдаты часто пишут письма наугад/Волнуются и ждут ответа…» В его первом письме к Светлане был похожий фрагмент: «Посылаю письмо наугад. Надеюсь только, что вас в институте разыщут».
Довлатов сам честно и с юмором говорил Светлане о своем образе жизни и внешности:
«Я громоздкий и устрашающий субъект… одна девушка утверждала, что я похож на разбитую параличом гориллу, которую не выгоняют из зоопарка из жалости. Моя мама, когда её спрашивали, почему у нас такая тусклая лампочка, говорила, что у Серёжи лицо не предназначено для яркого освещения».
Признавался Сергей и в своём полукриминальном прошлом, слегка романтизируя его:
«Я шутил с уголовным кодексом, имел дело с валютой, могу в голове моментально переводить на русские рубли шведские кроны, английские фунты или итальянские лиры. Кстати, они сейчас не в ходу».
Чтобы понять, на какую опасную тропу ступает здесь Довлатов, достаточно вспомнить, что в 1961 году в СССР прогремело дело двух перекупщиков иностранной валюты Рокотова и Файбишенко, которые были расстреляны за свои операции.
Список для чтения
Практически сразу Довлатов перешёл к обсуждению своей любимой темы – литературы. Многие письма были блестящими лекциями с меткими юмористическими оценками творчества писателей или рекомендательными списками книг для обязательного чтения. Сыктывкарка говорила впоследствии в интервью, что с интересом прочла всё, что советовал ей таинственный корреспондент. В основном там были произведения Хемингуэя, Ремарка и Бёлля.
«Сегодня мне показывали тебя во сне…»
Первая их встреча произошла в феврале 63-го. Светлана специально попросилась на практику в Ухту, что в двух часа езды от Чиньяворыка. Довлатов переживал, что ему придется предстать перед девушкой в форменной шапке-ушанке, которую он просто ненавидел: «Мне в ней тесно… Мне кажется, я от неё тупею», – заранее оправдывался он. А Света для храбрости взяла с собой на встречу подружку Иду.
Они встретились на вокзале: почти двухметровый охранник зоны и хрупкая студентка-биолог ростом метр и 60 см. Прогулялись, держась за руки, по морозному Чиньяворыку и завернули погреться в казарму, где солдаты пили чифир. Светлана тоже попробовал глоток из интереса. Довлатов спел под гитару свою шутливую песню про нелепого зелёного солдатика, влюбившегося в прекрасную героиню по имени Светлана.
А затем общение снова перешло в дистанционный формат и стало еще более оживленным. Света писала о своих повседневных делах и занятиях. Например, как ей приходилось препарировать лягушек и дождевых червей. Это привело Довлатова в восхищение, он прислал в ответ шарж, изображающий Светлану с ланцетом, занесенным над лягушкой. Написал, что сам боится и брезгует прикасаться к лягушкам и червям. Но теперь постарается преодолеть свое отвращение, чтобы она оценила, каким он стал настоящим мужчиной.
Спустя годы Меньшикова в поисках хоть какого-то упоминания о себе в повести «Зона» обнаружила в качестве характеристики одного из героев фразу, что тот не мог резать лягушек. Это единственная глухая отсылка к ней в книгах писателя.
Ляленька, жабёнок, крысенька
Довлатов стал откровеннее в выражении своих чувств, придумывал Светлане ласковые прозвища - Ляленька, жабёнок, крысенька, тощенькая, светленькая, золотая. И строил планы на совместное будущее:
«Здравствуй, золотая! Сегодня я тебе напишу письмо до такой степени ласковое, что у тебя, может быть, даже родится после этого маленький ребенок, черноглазый», – начинает он одно из писем.
В другом подробно рассказывал о своих ленинградских друзьях, с которыми собирался в будущем познакомить Свету. Эти емкие забавные зарисовки выглядят как эскизы рассказов, и их энергичный стиль уже очень близок к зрелому творчеству Довлатова:
«Дмитрий Николаевич Денисов. С ним мы познакомились лет 5-6 назад в спортзале. Я тогда начинал заниматься боксом. Он смотрел на меня, смотрел, а потом сказал: “Столько мяса, а всё без пользы. Очень жаль”».
«Ты мне, Меньшикова, спасла жизнь»
Однако спустя год такой оживлённой переписки она сошла на нет. О причинах разрыва Сергей в мае 63-го рассказывает в письмах отцу: «...получил письмо от приятеля из Вожаели, который сообщает, что подсыпался к ней тоже, был благосклонно принят, а также был целуем, обнимаем, хватаем за всякие места, но в последний миг остановлен просьбами и логическими доводами, как, впрочем, и я».
Но у Светланы была своя версия. Она вспоминает: офицер, который провожал после танцев, увидел у нее фото Довлатова и решил прихвастнуть, что они на прощание страстно поцеловались. Светлана получила от Сергея резкое письмо, но, обиженная таким оговором, оправдываться не стала.
Еще одним весомым поводом для прекращения отношений стало письмо матери Сергея - Норе Сергеевне:
«Родители Светланы, очевидно, в сговоре с дочкой предприняли наивную попытку провинциального шантажа. Они нагло сообщили маме, что Светлана в положении, - делится Сергей с отцом. - Но мне доподлинно известно, что для рождения ребенка как минимум нужно совершить половой акт, иначе быть не может. Мы с мамой посмеялись и решили на них на всех наплевать».
После окончания службы Довлатов устремился в Ленинград к своей непростой писательской судьбе. Светлана вышла замуж и родила двоих детей. Она так и проживает в той сыктывкарской квартире, куда приходили письма. У нее тот же номер телефона, что был в 60-х, только длиннее на несколько цифр. Он заканчивается на те же 139 («Легко запомнить: как стоимость чекушки водки», – применил правила мнемоники когда-то Довлатов).
О том, что её корреспондент стал всемирно знаменитым писателем, Светлана Меньшикова узнала в конце 80-х из передачи по телевизору. Какой же удачей было, что почти 60 лет она хранила и иногда перечитывала архив писем от огромного и неловкого молодого охранника лагерной зоны. И, наверняка, не раз ломала голову, где он теперь и как сложилась его жизнь.
Храните ли вы старые письма? О чем они? Делитесь в комментариях и подписывайтесь на «Север неизвестный».
