С работой получалось не очень хорошо. Она колесила на белой десятке, от офиса к офису и везде было одно и то же. Начальники — мужчины при виде такой красавицы, рассыпались в любезностях, готовы были взять сразу и на любую зарплату. Но как только доходило дело до трудовой книжки…
Вообще-то, ее у Натки не было. Была только «ксива» и отметка в военном билете о прохождении службы. При виде записей в «военнике», отметок о многочисленных наградах и ранениях, начальники моментально теряли к ней всякий интерес, начинали что-то бормотать об отсутствии у нее опыта работы, о сложном положении компании и еще о чем-то таком же.
Постепенно Натка поняла — они просто боялись.
Боялись принять на работу девушку, в военном билете которой значилось звание «майор ФСБ», а наград было больше, чем липовых дипломов на стенах этих одинаковых офисов.
Натка мыкалась так почти до Нового года, упорно пытаясь устроиться дизайнером — никаких других профессий она просто не знала, пока от отчаянья не позвонила в дамское такси.
И, о чудо! Ее взяли на работу!
Натка по этому поводу устроила с Тапкой праздничный ужин, с парной курочкой для кошки и жареной курочкой для себя.
***
А потом в ее жизни появился Кирилл.
К тому моменту она уже полгода проработала в такси. Натке нравилась эта работа. На белой десятке она исколесила весь город вдоль и поперек, знала все короткие пути, повидала очень много людей. Всякое, бывало, в ее работе.
Мужчины-пассажиры, как правило, пытались с ней познакомиться, взять телефончик, иногда делали конкретные предложения разной степени пошлости.
Но Натке все равно нравилось.
Она с улыбкой слушала и немного растерянные, но такие отчаянные попытки понравится в исполнении молодых еще мужчин-мальчиков, и суховатые, с потугами на высокоинтеллектуальность, реплики мужчин среднего возраста. С особым удовольствием она слушала витиевато-плоские, выспренно-жалкие комплименты и рассуждения мужичков с легким налетом богемности. Ей доставляли удовольствие даже пьяные, и поэтому путано-прямолинейные попытки взять ее штурмом.
Это все были люди — такие разные и такие одинаковые в своих стремлениях. Единственный тип пассажиров, с которыми Натка не церемонилась — это самоуверенные, тупые хамы, которые думали, что им принадлежит все только потому, что они так хотят. С такими разговор был короткий и жесткий. И очень часто пассажиры эти обнаруживали себя сидящими или лежащими на обочине, с болезненными ощущениями в области челюсти.
Женщины тоже были интересными и с ними Натка порой пускалась в долгие разговоры о новинках одежды, о кино, об актерах (ой, он такой лапочка). И это были люди.
Натке очень нравилось общение с людьми. Нравились люди.
И работа в такси подтверждала ее веру, что хороших людей на земле больше гораздо, чем плохих. Да, у них были недостатки. Да, не все, далеко не все, блистали интеллектом, возвышенностью идеалов, высокими моральными устоями и прочими глобально-эпическими благодетелями. Но все они были хорошими. Добрыми. Усталыми, несчастными, озлобленными — но хорошими. Натка сразу видела их, и ей становилось приятно, что она не зря верила всю жизнь в эту по-детски прямолинейную истину.
Хороших людей больше.
Кирилл торопился на вокзал. Натка подобрала его, как говорят, таксисты, с обочины. Он был высоким и красивым. Целеустремленным. Во взгляде его черных глаз была какая-то Цель — именно так, с большой буквы. Он был в черном костюме, с черным портфелем. Явно торопился, но не ныл, не уговаривал Натку «поднажать». Он просто спросил разрешение закурить. Натка разрешила.
— Вам очень важно успеть? — спросила она.
Кирилл пристально посмотрел на нее и молча кивнул.
— Не хочу быть банальным, — хохотнул он. — Но вопрос жизни и смерти. Если я не успею к поезду, она меня просто съест.
— Жена?
— Мама. Она у меня диктатор в юбке. В годы она, работала секретарем партийной организации большого завода, да так и не отучилась командовать. Только командовать, кроме меня, некем, вот она и отрывается.
— А папа?
— Папа признал ее авторитет и тихо тащит семейный бизнес, пропадая на работе месяцами.
Натка выдохнула.
— Ну, тогда выбрасывайте сигарету, закройте окно и держитесь крепче. Будем спасать вас.
Кирилл послушно сделал, как было велено.
Натка вдавила педаль газа в пол, машинка пулей полетела по улицам, обгоняя машины.
К поезду они успели минут за десять до его прибытия. Натка, не без театральности, юзом припарковалась к тротуару.
— Может, подождать вас? — спросила она.
— А вы… также поедете? — Кирилл пошевелил побледневшими губами. — Я второй раз этого не переживу. И мама…
— Нет, конечно! Поедем по всем правилам, как положено!
— Тогда, если нетрудно, подождите. Кстати, меня Кирилл зовут.
— Ну, если, кстати, то меня Наташа.
Кирилл вернулся минут через десять, один, виновато улыбаясь.
— Поезд опаздывает, — смущенно пожал плечами он. — А вы так гнали. Даже не знаю, что делать теперь. Может, подождете? Я заплачу сколько надо.
Натка улыбнулась.
— Сколько ждать-то?
— Сорок минут.
— Ну, раз заплатите, то давайте подождем. Да садитесь в машину, что ли.
Кирилл сел на сиденье, закурил.
— Знаете, — нерешительно начал он.
— Знаю. Вы сейчас скажете, что очень рады, что я не уехала, что вам не хочется, чтобы я уезжала и даже, наверное, вы хотите меня пригласить куда-нибудь посидеть. Верно?
— Ну, в общих чертах… И что вы скажете?
— На что?
— Ну, на это?
— Слушайте, вы же не думаете, что я сама буду за вас говорить, а потом сама отвечать? Как-то смешно получится, мне кажется.
— А, понял, — Кирилл кашлянул. — Наташа, я хочу сказать, что очень рад, что вы не уехали. И хочу пригласить вас вечером завтра в ресторан.
— Ой, как неожиданно! — Натка усмехнулась и неспешно, достала сигарету, прикурила.
— Ну, давайте попробуем. Только не в ресторан. Давайте в кафе. Ненавижу пафосные места.
— А по вам не скажешь!
— Ну, по мне вообще ничего не скажешь, — Натка опять усмехнулась. — Я такая… загадочная. И полна сюрпризов.
— А можно вопрос? Нескромный.
— Можно. И давай, на «ты» тогда, если уж нескромный.
— А вы… то есть, ты не боишься в таком виде в такси работать?
— В каком таком? Нормальный вид вроде.
— Ну-у-у-у, юбка короткая, чулки. Если вдруг пристанут? Такой вид провоцирует. Не боишься?
— А это пусть те, кого провоцируют, боятся. А мне так удобней.
— Ох, какая ты.
— Ну, уж какая есть, — Наташа пожала плечами. — Другой я уже точно не буду. А сейчас ты должен спросить, сколько мне лет.
Кирилл засмеялся.
— Нет, не буду, — сказал он — Не хочу быть таким предсказуемым.
— Как хочешь.
***
Натка тихонько выскользнула из-под одеяла и коснулась босыми ногами прохладного пола. Ей почему-то очень нравилось это прикосновение прохладного пола по утрам к босым ступням. Она потянулась, взъерошила волосы и голышом пошла на кухню. Тапка тут же громогласно заявила о своем желании позавтракать, замурчала оглушительно, стараясь попасть под ноги.
Натка насыпала корм в керамическую плошку, поставила перед кошкой. Тапка благодарно мявкнула и захрустела сухариками, для солидности взъерошив шерсть на загривке.
Натка поставила на плиту чайник, села на стул и закурила.
Кирилл все еще спал. Он жил у Натки уже третью неделю, добившись этого почти месячным ухаживанием по всем канонам обольстителя: с цветами, с провожаниями, с подарочками и прочими мужскими демонстрациями своей галантности и состоятельности.
Натка его не любила. Она точно это знала, но все-таки решилась попробовать жить вместе, потому что ей просто было интересно. Кирилл быстро освоился в ее квартирке, заполонив часть пространства своими вещами.
Натка не раздражалась. Она принимала это как должное, думая, что так и должно быть. Усердно старалась поддерживать порядок, старалась быть хорошей хозяйкой, даже стала учиться готовить.
Училась она у мамы Кирилла, которая, вопреки ожиданиям, оказалась не такой уж страшной. Ухоженная, подтянутая, она была похожа на Маргарет Тэтчер как внешне, так и характером. Но Натку она сразу полюбила, и весь запас своей железности она изливала на сына и мужа.
Отец Кирилла был владельцем небольшой мебельной фабрики, человеком веселым, общительным, но виделась с ним Натка редко — тот сутками пропадал на фабрике, являя собой наглядное подтверждение принципа «хочешь, чтоб было сделано хорошо — сделай это сам».
Единственное, что немного тревожило Натку, так это то, что Кирилл врал. Врал почти всегда. Когда ухаживал, врал, что он совладелец фирмы родителей, что работает техническим директором. На самом деле оказалось, что папа с мамой действительно работали, а вот Кирилл, по сути, до сих пор был на содержании родителей. Врал Кирилл очень убедительно, но Наташина выучка легко помогала понять, когда тот говорит правду, а когда нет.
Правда и это Натка принимала, как некие правила игры. Она только училась и могла себе позволить ошибаться. Она не знала, как правильно нужно строить отношения, как правильно жить с мужчиной под одной крышей и поэтому решила, что, вероятно, так и должно быть.
Она смотрела в окно и курила, выпуская струйки дыма в открытую форточку, слушая хруст кошачьего корма на зубах Тапки и шум закипающего чайника.
За окном разгорался ясный летний день, с птичьими концертами и пыльно-голубым небом.
Зачем она согласилась жить с Кириллом, если не любила его? Ответ она знала.
Во-первых, Кирилл любил ее. И тут он не врал. Правда, любил какой-то своей, не совсем понятной любовью законченного эгоиста и маменькиного сыночка, но любил.
Во-вторых, и Натка с трудом себе признавалась в этом, ей очень хотелось, чтобы закончилось ее одиночество. Чтобы жизнь была полной. Она до сих пор не понимала правила и принципы этой «нормальной» жизни, но Кирилл был атрибутом этой нормальности. К тому же он очень ей нравился. Конечно, она с трудом видела в нем мужчину: сильного, надежного, самостоятельного, с которым она могла бы почувствовать себя слабой. Но именно своей детскостью он ей и нравился. Она часто ловила себя на том, что ей хотелось взять его за ручку и вести, чтобы он не заблудился.
Натка вздохнула.
В целом, жизнь «простых» людей была очень сложна. Но Натка упорно старалась освоить эту науку, как можно скорей.
Натка налила себе кофе, открыла холодильник в поисках сыра и колбасы и обнаружила только пустые упаковки, лежащие на стеклянных полочках. Кирилл, видимо, опять ел ночью, забыв, что Натке с утра нужно на работу, а перед работой нужно позавтракать.
По сути, он тоже был плохо приспособлен к жизни — не знал, что люди ходят на работу, не понимал, что нужно помнить о ближнем даже в таких мелочах, как кусочек сыра и кружок колбасы.
Натка нахмурилась.
Решив, что перекусит на маршруте, она быстро выпила кофе с еще одной сигаретой, оделась, причесалась и вышла из квартиры, погладив на прощание Тапку и бросив взгляд на спящего Кирилла через открытую в комнату дверь.
—Наталья? — мама Кирилла называла Натку именно так. — Ты не могла бы мне привезти свой кухонный комбайн? — несмотря на свою железность, мама Кирилла всегда говорила с Наташей мягко.
И никогда не говорила про их имущество «ваше» — всегда только «твое». О прошлом Натки семья Кирилла знала очень туманно. Кирилл особо не спрашивал, а Натка не особо рвалась рассказывать. Как-то раз, обнаружив Наташин парадный китель, сплошь увешанный наградами, Кирилл спросил, что это. Натке пришлось сказать, что служила она в органах, но в подробности вдаваться не стала.
— У нас гости сегодня, хочу сделать торт, а комбайн сломался, — продолжила мама Кирилла. — Ты, кстати, приходи тоже. С Кирюшей.
— Хорошо, Амалия Сергеевна, я как раз почти рядом с домом сейчас еду. — Натка лихо, забрызгивая сентябрьские лужи из-под колес, свернула на свою улицу. Телефон она прижимала плечом к щеке. — Возьму и примерно через чес вам завезу.
— Вот хорошо! — обрадовалась Амалия. — Ты просто меня спасаешь!
— Да что вы. Мне нетрудно ведь.
— Ну, по сравнению с твоей работой, то, конечно. Как Кирюша?
— Нормально, Амалия Сергеевна. Дома сидит, книжки читает.
— Читает… Ну, жду тебя, Наталья. Спасибо тебе.
Натка сложила серебристую «раскладушку» телефона, въехала во двор.
Щелкнул замок дверцы и Натка с наслаждением втянула в себя прохладный, пахнущий осенью, воздух. Она решила полюбоваться на золотые тополя во дворе и закурила, вытянув ноги из машины на улицу.
Потом медленно обошла машину.
Десятка была в золотых заплатках листьев, Натка улыбнулась.
— Ты у меня красотка, — сказала она своей машине и вбежала в подъезд.
Открыв дверь своим ключом, Натка зашла в прихожую, скинула сапоги и прошла на кухню.
Что-то было не так…
Наташа резко обернулась, напряглась, тело напружинилось. Она бесшумно потянулась к подставке с ножами.
И неожиданно поняла, что было в квартире не так.
Плащ…
Женский, странного, желто-зеленого цвета, с белыми большими пуговицами.
Он висел на вешалке, рядом с курткой Кирилла.
Тапка задумчиво посмотрела на Натку и решила, что хозяйку лучше не беспокоить.
Натка прислушалась. Из комнаты доносились шорохи, торопливый шепот.
Натка закурила.
— Кирилл! — спокойно позвала она, наливая воду в чайник, держа сигарету губами.
Шорохи смолкли.
— Кирилл! — чуть громче, но также спокойно позвала она.
Дверь в комнату открылась, появился Кирилл: жалкий, с бегающими глазами, съежившийся. Натка удивленно смотрела на него и не могла найти того самоуверенного в себе, одержимого Целью, красавца, который, когда-то давно остановил ее такси у обочины.
— Как ее зовут? — затягиваясь, спросила Натка.
— Наташенька… — Кирилл был жалок.
— Как ее зовут? — чеканя каждое слово, не повышая голоса, повторила Наташа.
— Лена… только…
— Что? Сцен не устраивать? Посуду не бить? Не плакать?
— Ну, давай только спокойно. Это…
— Это не то, что я думаю, конечно. Это просто твоя знакомая — по детскому саду. Все, Кирилл, не мешай пока.
— Лена! — позвала Натка.
Двери в комнату тихонько приоткрылась. Низко опустив голову, вышла стройная, молоденькая девушка с длинными обесцвеченными волосами в коротком вязаном коричневом платье и коричневых колготках.
Девушка встала в прихожей, не решаясь, сдвинутся с места.
Натка спокойно налила себе кофе, закурила новую сигарету.
— Лена, вы не могли бы мне немного помочь?
Девушка вздрогнула, из-под ресниц удивленно посмотрела на Наташу.
Натка, молча прошла в комнату, собрала постель в простыню в большой узел, вынесла его из комнаты и бросила у ног девушки.
— Вам нетрудно будет сейчас, когда будете уходить, выбросить эту гадость? Там во дворе баки стоят, зелененькие такие, вот туда… да, и поторопитесь, пожалуйста.
Лена судорожно натянула свой плащ, вытащила из шкафа короткие зеленые сапожки, сумочку и вышла из квартиры, прихватив узел.
— Не попрощалась даже, — задумчиво сказала Натка.
— Наташа, — Кирилл сделал попытку сказать что-то, но Натка остановила его поднятой ладонью.
— Кирилл, уходи.
— Но… Ты не можешь… Мы… ты…
— Могу. Уходи.
Натка спокойно села за стол, стряхнула пепел в пепельницу, с отвращением заметив там два окурка тонких сигарет со следами помады.
— Наташа, ты должна дать мне возможность…
— Я дала тебе возможность, когда перевезла сюда твои вещи. Ты ее не использовал. Я последний раз повторяю — уходи. Если ты скажешь еще хоть слово, я тебя выкину, как выкинула изгаженную тобой постель.
Кирилл криво усмехнулся.
— А вот посмотрим! — вдруг сказал он. — Что ты мне сделаешь? Думаешь, боюсь тебя?
Кирилл храбрился, говорил, разогревая в себе это детское желание остаться мужиком.
Натка, молча встала, прошла в комнату, открыла ящик комода и из-под нижнего белья достала коробку со Стечкиными.
Она взяла один, пробежав глазами по надписи «Валькирия», вернулась на кухню.
Кирилл замолчал, побледнев.
Натка демонстративно передернула затвор, подняла черный зрачок ствола к глазам Кирилла.
— У тебя минута, — прошептала она.
Кирилл жалко взвизгнул, быстро скидал свои вещи в две большие сумки и трясущимися руками открыл дверь.
— Ключи! — коротко приказала Натка.
Кирилл бросил ключи на пол, к ногам Натки и выскочил из квартиры.
— Д@а ненормальная! — крикнул он и дробные его шаги быстро затихли.
Тапка подошла к Натке и потерлась о ее ногу.
Продолжение ЗДЕСЬ
Анонсы Telegram // Анонсы в Вайбере подпишитесь и не пропустите новые истории
Спасибо за прочтение. Лайк, подписка и комментарий❣️❣️❣️
Книга написана в соавторстве с Дмитрием Пейпоненом. Каноничный текст на сайте Проза.ру
НАВИГАЦИЯ по роману "Взрослая в пятнадцать" ЗДЕСЬ (ссылки на все опубликованные главы)