Поёжившись от пронизывающего, холодного ветра, полицай сглотнул слюну и пожалел о своей участи. Не любил он стоять на посту в это время дня, смена будет только через час, а к этому времени все самые вкусные кусочки сала в каше уже съедят. Немцу то прямо на пост котелок с горячим привезли, а им стой и смотри на его довольную морду! Их пост стоял на краю станции, два полицая и немец, который почти не выходил из дощатого сарая, всё должны были делать они – полицаи. Второй полицай тоже думал об обеде, вон, даже два раза облизнулся, чувствуя запах из сторожки. Кто-то показался на дороге, малец, а с ним кто? Дед что ли слепой? Чего им здесь надо? Сняв с плеча карабин, навёл на пришедших:
- Чего надо, куда идёте?
- На станцию, дяденька, идём, деда совсем не видит, три дня не ели толком, а добрые люди сказали, что там раненых немцев хорошо кормят, может и нам чего перепадёт, я и помогать готов!
- Самим харчей не хватает, идите отсюда, а то пальну!
- Не губи, дяденька, больше суток шли, может, отдохнём где, тогда и уйдём.
- На станцию не ходите, разрушенную башню видишь? Там укройтесь, а завтра обратно, я прослежу! Полицай строжился больше для вида, его напарник, молодой ещё парень был племянником их главного, если не пугать людей, то обязательно доложит о доброте, тогда будет нагоняй. Парнишка потянул слепого деда за руку, тот обведя вокруг себя пустыми глазами, с трудом пошёл за поводырем. Глядя им вслед, строгий полицай вспомнил о куске солёного сала припрятанного им за большим сараем, будет хороший довесок к каше, и делится он, ни с кем не будет. Широкая спина удаляющегося деда, теперь сгорбленная, выдавала когда-то богатырское здоровье мужчины, но годы взяли своё, без помощи и обойтись не может.
Услышав про разрушенную башню, мальчишка с трудом сдержал улыбку – им ведь туда и надо! Командир партизанского отряда, сам родом из села, где была железнодорожная станция, так и сказал, что если им удастся попасть на старую водонапорную башню, то это будет большая удача. С того места было хорошо видно все поезда что прибывают или уезжают со станции, сиди себе, записывай. Клочок бумаги и маленький карандаш были под подкладкой старого пальто мальчишки, видимо их командир знал что-то важное, не зря именно сегодня их отправили на это задание. Навстречу ехали два мотоцикла с солдатами, мальчик оттолкнул деда с дороги, так и наехали бы, что для них человеческая жизнь?! Войдя под обвалившуюся балку, здесь когда-то был вход, мальчик осмотрел помещение, много битого кирпича, куски дерева, два железных ящика – ничего, хорошо устроятся, партизанам, что сопровождали их и остались в лесу хуже придётся. Вошедший следом дед, выпрямил спину, расправил плечи, посреди комнаты стоял высокий статный мужчина:
- Тяжко так ходить, в три погибели согнулся, а ты, Андрейка, молодец, хорошо уговорил полицая!
- Я старался, деда. Что, я на крышу?
- Рано ещё, - дед посмотрел в окно без стекла, - часа два ещё можно отдыхать. Присядь, может, поспишь чуток, шутка ли, всю ночь шли. Достав из-за отворота пальто ржаной сухарь, мальчик уже было открыл рот, но дед остановил его:
- Погоди чуток, внучок, вот так вкуснее будет, - дед насыпал на чёрствый хлеб щепотку соли, облизал пальцы.
- Деда, а ты чего не ешь?
- Я в дороге перекусил. Мальчик успокоился и с удовольствием захрустел, с солью было действительно вкусно.
Устроившись на ящике, предварительно положив на него широкую доску, мальчишка прикрыл глаза и тут же уснул. Снилось ему поле, дорога и он восседавший на большой копне сена. Лошадь медленно везла ношу, а рядом шли его родители и дед с бабкой. Держась за воткнутые в пахучую траву вилы, он всматривался вдаль, а его родные шутили, спрашивая, что он видит интересного. Когда началась война, отца тут же призвали на фронт, после его отъезда они ничего о нём не слышали, пропал человек, как и не было. Наступающие немцы обстреляли их село из пушек, и зачем это надо было?! Один из снарядов угодил в дом деда, убило бабушку, дед чудом выжил. Другой снаряд чуть не разворотил стену в их хате, мама закрывала щели тряпьём, а разбитое окно завесила старым полушубком. Пришла зима, у них ещё оставались продукты, и мама делила картошку и другие овощи на порции, от пуза не наешься, но и не голодный. Через несколько дней, когда полицаи и немцы устроили в селе облаву, пропал и дед. Андрейка часто спрашивал у мамы, что с ним случилось, но та не хотела говорить. В конце зимы случилось горе, рано утром пришли полицаи, выволокли маму, в чём была на улицу, били сильно, угрожали, он, щуплый мальчик, бросался незваным гостям под ноги, цеплялся за их руки, не давая нанести очередной удар, за что получил сполна и сам. А в обед его маму и соседскую женщину повесили возле клуба, немцы обвинили их в отравлении колодца, который был возле длинного барака, там расположились немецкие солдаты. Правда это была или нет, но его мама действительно уходила той ночью из дома, он слышал это. Целый месяц мальчишка жил один, весна приходить не торопилась, он сжёг в печке уже почти весь забор, таскал доски из дома дедушки и бабушки, люди иногда давали ему немножко продуктов, тем и довольствовался. Однажды ночью, когда он, укутавшись во всю материю, что мог найти в доме пытался уснуть, вдруг услышал тихие шаги за стеной. В хату кто-то тихо вошёл и позвал его по имени, он узнал голос – деда пришёл. Обняв родного человека, не сдержался, расплакался, дед его успокаивал и велел собираться в дорогу. Взяв из тайного места за печкой коробок спичек, подумав, добавил в котомку горсть патронов, насобирал осенью, огородами дед увёл его из села.
Несильный толчок в плечо, заставил мальчика проснуться, дед улыбнулся сквозь бороду:
- Пора, Андрейка. Мальчишка кивнул, протерев глаза после короткого сна, полез по почти гнилой лестнице выше, вот и место для наблюдения. Всё хорошо видно, железные нитки рельс уходили в две стороны, на станции, выбрасывая клубы пара, стоял паровоз. Зрение у парня было хоть куда, он различал солдат и офицеров, группа людей в непонятной одежде, натягивала брезент на танки, осталось проследить в какую сторону пойдёт состав. Через час, сделав большое усилие, паровоз потащил вагоны, чиркая на сырой штукатурке свои знаки, Андрейка отмечал какие вагоны и сколько в этом составе, потом подсчитав, записал на бумажке. Командир сказал, что должно быть три состава, значит, ждём других. Второй состав собирался долго, уже темнело, мальчик напрягал глаза, чтобы хоть что-то разглядеть, снизу слышался шёпот деда, он подбадривал внука. Третий состав был только утром, под охраной своего любимого дедушки, Андрейка проспал всю ночь, лишь позу менял, ноги и руки затекали. Только рассвело, как его опять разбудил дед, указал наверх:
- Снова нужно смотреть, внучок, слышу, как гремят вагоны. Андрейка смотрел, хорошо смотрел, внимательно, третий состав был, вагоны подсчитаны, ещё одна строчка в маленькой записке мальчика означала, что задание выполнено, нужно уходить. Был съеден второй сухарь, дед напоил его водой из фляжки, чувствовалась, что она сладкая, стали собираться, как послышался шум. Выглянувший в разбитое окошко дед, углядел беду: грузовик остановился на дороге, может метров двести, а может меньше.
- Ты вот что, внучок, в лес уходи правее, там кусты, помнишь, я тебе показывал?
- А ты, деда?
- Я прямиком пойду, от тебя отвлеку, в лесу свидимся. Бумажку схоронил?
- Да, деда.
- Ну, тогда тикай!
С невиданной доселе прытью, мальчишка бежал через кусты, упругие ветки которых больно били по лицу, на губах чувствовался вкус крови. За спиной раздались выстрелы, это солдаты, те, что появились из грузовика, открыли огонь по деду. Лишь на секунду Андрейка остановился, видел, как дед большими шагами бежит к лесу, но весенний наст не всегда его держал, получалось, ни так быстро. Андрейка уже был возле леса, когда возле ног стал взлетать снег, заметили и его. Там, впереди, там, где должны были их ждать, шёл бой, со всех сторон окружили немцы партизан, Андрейка вспомнил слова деда, на той случай если будет погоня идти к разбитой берёзе, там они, уходя в село, спрятали своё оружие. Перепрыгивая через еле заметный ствол упавшего дерева, почувствовал, что по ногам как плетью ударили, неужели ранили?! Вот она берёза, откинул лапник, потянул из схрона пистолет, кто-то подходит, тяжело дыша – дед, он!
- Добрался? Тяжко нам, внучок, будет. Слыхал, на других напали, бой идёт? Андрейка только кивнул, от частого дыхания не мог сказать ни слова. Дед достал три гранаты и свой пистолет. Неожиданно повернулся и посмотрел на ноги мальчишки, почувствовал что ли?!
- Ранен? Ой, как плохо!
- Эй, живы? Голос из леса отвлёк деда от ран внука.
- Живы, Спиридон, ты это?
- Я, старший к вам послал, бой у них.
- Слышим, не глухие. Ты вот что, Хромой, - дед назвал Спиридона по прозвищу в отряде, - бери бумажку и уходи.
- А вы как же?
- А мы, кажись, отходили своё! Андрейка только сейчас заметил на правой ноге деда большое красное пятно, а его левый сапог был разорван.
- Деда!
- Отдай ему что записал, здесь пока побудем. Из-за снежного холма показались головы немецких солдат, три выстрела из пистолета деда заставили их спрятаться.
- Бери, кому сказал? Уходи, мы их задержим, сколько сможем. Спиридон взял протянутую бумажку, перекрестил остающихся и, скрылся в лесу.
- Что, внучок, вдвоём остались? Не бойся, умирать не страшно.
- А я и не боюсь. Мальчик перевернулся на живот, расчистил от снега большой сук, приладил на нём пистолет.
- Погоди стрелять, бросай гранаты, а одну нам оставь, думаю пригодиться. Четыре убитых двумя партизанами немца лежали на снегу, вторая граната убила ещё троих, раненый молодой полицай кричал на другого:
- Это ты их пропустил, добренький стал, а они нас гранатами!
- Молчи, щенок!
- Дядя всё знает, не жить тебе! В лесу раздался взрыв гранаты, осмелевшие полицаи и немецкие солдаты, нашли два тела, глаза мужчины с большой бородой смотрели в небо, из-под расстегнутой рубахи виднелся нательный крестик, рядом совсем ещё мальчишка.