Всем утра доброго, дня отменного, вечера уютного, ночи покойной, ave, salute или как вам угодно!
Никогда, даже в молодости, не бывав абсолютно здоровым человеком (можем себе представить, что бы с ним было, уступи Николая Алексеевич отцовскому желанию и пойди по военной стезе), Некрасов и описывается современниками соответственно. Жалобы на "боли в желудке", "болят ноги", слабые лёгкие, хандру, конечно, можно было бы списать на переутомление и последствия неприятностей, валившихся одна за другой на его голову в последний период жизни... точно так же, как и на не совсем здоровый "нережимный" образ жизни, который поэт вёл по мере роста своего благосостояния. Несколько совершённых им поездок за границу "на воды" приносили лишь временное облегчение и иллюзию выздоровления... позднее стало ясно - почему. С осени 1875 года нездоровье Некрасова принимает уже хронический характер, обращение к врачам не даёт желаемого эффекта. Весною 1876-го боль захватывает его целиком, противиться ей было выше человеческих сил - в ход пошли опиаты. Осенью лечащий врач Некрасова Белоголовый, найдя пациента в крайне скверном состоянии, вынужден был обратиться за консультацией к двум тогдашним светилам - знаменитому Склифосовскому и лечащему врачу Императрицы Головину. Обследование показало наличие серьёзных размеров неоперабельной (тем более - по уровню медицины того времени) опухоли в толстой или прямой кишке. О безнадёжности его состояния Склифосовский Некрасову сообщать не стал, впрочем, это и не нужно было: поэт сам всё понял и решился на дорогостоящую операцию, для чего из-за границы был вызван австрийский хирург Бильрот. Несмотря на то, что сам Бильрот посчитал её успешной, финального исхода избежать не удалось. Существование "через боль" и только на морфии - вот как провёл Некрасов последний год своей жизни. "
«…Вижу только, что стал я более животное в грубейшем смысле этого слова, чем человек; голова, к сожалению, не всегда тупа. Чувствую, что эта грязная пародия на жизнь может долго длиться — и невесело мне, голубчик»
Даже легкое соприкосновение материи ночной рубашки с телом причиняло ему невыносимые страдания. Навестивший поэта Тургенев оставил такие воспоминания - даже спустя годы чувствуется, как его напугало и поразило увиденное:
«Я едва узнал его. Боже! что с ним сделал недуг! Желтый, высохший, с лысиной во всю голову, с узкой седой бородой, он сидел в одной, нарочно изрезанной рубахе… Он не мог сносить давление самого легкого платья. Порывисто протянул он мне страшно худую, словно обглоданную руку, усиленно прошептал несколько невнятных слов — привет ли то был, упрек ли, кто знает? Изможденная грудь заколыхалась — и на съеженные зрачки загоревшихся глаз скатились две скупые, страдальческие слезинки. Сердце во мне упало… Я сел на стул возле него — и, опустив невольно взоры перед тем ужасом и безобразием, также протянул руку».
Последний свой день 27 декабря Некрасов провёл в полном отрешении, глядя в одну точку, лишь рука то ложилась на грудь, то подносилась к голове... К восьми часам вечера дыхание стало реже и сильнее, ему будто не хватало воздуха, конечности холодели, раздался короткий хрип и... к половине девятого вечера поэта не стало. 30 декабря в последний путь поэта сопровождает огромная толпа молодёжи, гроб с телом Некрасова несут на руках. Конных жандармов и полицию, встречающих процессию на Владимирском проспекте, оттесняют и не дают им проникнуть за ограду престижного тогда Новодевичьего кладбища (место захоронения выбрано было самим поэтом).
- В поэзии нашей Некрасов заключил собою ряд тех поэтов, которые приходили со своим «новым словом». В этом смысле он в ряду поэтов должен прямо стоять вслед за Пушкиным и Лермонтовым, - негромко произносит Достоевский. — Не выше, но и не ниже Пушкина!..
Итак, чем же был (да и остаётся поныне) для России Некрасов? Этот очень "неудобный" - в бытовом и моральном аспекте - "поэт и гражданин"? Неудобный до такой степени, что - в отличии от Пушкина, Лермонтова, да чего там -даже Белинского! - нет ни одного фильма о нём, хотя уж кто-кто, а советский кинематограф должен был заинтересоваться биографией "великого русского поэта-демократа". Впрочем, и киношников понять можно: как это снимать? Клишированно? Вот Некрасов в кабинете - пишет "Русские женщины" и "Кому на Руси жить хорошо"? А вот он на вершине утёса с собакой и ружьём, лицо скорбное, задумчивое, а за кадром - "Выдь на Волгу: чей стон раздается над великою русской рекой?.." Или в деревне, улыбается, вдыхая свежий прохладный воздух: "Опять я в деревне. Хожу на охоту, пишу мои вирши — живется легко..." Легко-то легко, а глаза у самого - печальные... А вот он уже смертельно больной, а за окном - встревоженная толпа демократической молодёжи... Ну ведь - бред же! Нет, в СССР никакая, пусть и предельно усечённая биография поэта была решительно невозможна к переносу её на экран. Даже Достоевский - с его мегаломанской игроманией и запутками с женщинами - в сериале Хотиненко как-то был реабилитирован режиссёром: мол, гений, то-сё, человек пострадал по петрашевскому делу, психика глубоко подорвана, можно понять... А тут - целый набор "неблаговидностей", и что с ними прикажете делать? Как подать "кидок" Некрасовым Белинского? А этот абсолютно аморальный "тройственный союз" с Панаевыми?.. А "преферансы по пятницам" на астрономические, совершенно не красящие "народного радетеля" суммы?..
Ехидным и докучливым господам моралистам, до сих пор клюющим печень покойного, наверное, нелишним будет напомнить выдержку из письма Пушкина Вяземскому, посвящённому Байрону.
"Он исповедался в своих стихах, невольно, увлеченный восторгом поэзии. В хладнокровной прозе он бы лгал и хитрил, то стараясь блеснуть искренностию, то марая своих врагов. Его бы уличили, как уличили Руссо — а там злоба и клевета снова бы торжествовали. Оставь любопытство толпе и будь заодно с гением... Мы знаем Байрона довольно. Видели его на троне славы, видели в мучениях великой души, видели в гробе посреди воскресающей Греции... Толпа жадно читает исповеди, записки etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врете, подлецы: он и мал и мерзок — не так, как вы — иначе"
Уметь отделять личную жизнь человека творческого, публичного от его наследия - свойство, как мне кажется, человека интеллигентного, думающего. И вместо того, чтобы шпынять Некрасова за некоторые его - и в самом деле - не совсем поддающиеся морали гешефты с собратьями-литераторами, давайте просто перечислим авторов, печатавшихся в "Современнике": Тургенев, Гончаров, Чернышевский, Салтыков-Щедрин, Островский, Л. Толстой, Чернышевский, Герцен, Добролюбов, Григорович, Огарёв, Дружинин, Г. Успенский... Да, разумеется, наивно полагать, что эти литераторы не нашли бы иного "органа" для своих произведений, не существуй "Современника". Но!.. Организаторские и "менеджерские" (в данном контексте - слово вовсе не "ругательное") способности Некрасова помогли максимально облегчить и ускорить их путь к сердцам и душам русского читателя, за что - помимо творчества собственного - вечная ему память.
Разумеется, оценивать стихотворное наследие Некрасова всякий волен как ему заблагорассудится. Один увидит в нём "вредного возбудителя" сознания интеллигенции, приведшего, в итоге, к народовольческой чесотке второй половины XIX века. Другой - талантливого популяризатора, нашедшего "свою волну" и приспособившегося "ловить звуки одобренья" в мутноватой демократической водичке. Третий - просто великого русского поэта, немало сделавшего для русской поэтической школы и культуры... Помните это? "... Когда мужик не Блюхера и не милорда глупого - Белинского и Гоголя с базара понесет?" Могли ли представить ещё лет двадцать назад, что приличный тираж для книги в когда-то "самой читающей стране мира" снова скатится до жалких двух тысяч экземпляров - прямо как при Смирдине?
Некрасов у каждого - свой, и переубеждать кого-либо в обратном - занятие препустейшее. А я же, завершая наш цикл, хочу выразить благодарность всем, осилившим его, и - по традиции - приведу ещё одно стихотворение. Отчего-то люблю его с детства, когда на почтовом отделении маленького посёлка в Пермской области отец купил мне миниатюрный, in-quarto, но довольно вместительный сборник некрасовских стихов и поэм. Что-то есть в этих строках... пронзительное, искреннее, НАСТОЯЩЕЕ!
Дом — не тележка у дядюшки Якова.
Господи боже! чего-то в ней нет!
Седенький сам, а лошадка каракова;
Вместе обоим сто лет.
Ездит старик, продает понемногу,
Рады ему, да и он-то того:
Выпито вечно и сыт, слава богу.
Пусто в деревне, ему ничего,
Знает, где люди: и куплю, и мену
На полосах поведет старина;
Дай ему свеклы, картофельку, хрену,
Он тебе всё, что полюбится, — на́!
Бог, видно, дал ему добрую душу.
Ездит — кричит то и знай:
«По грушу! по грушу!
Купи, сменяй!»
«У дядюшки у Якова
Сбоина макова
Больно лакома —
На грош два́ кома!
Девкам утехи —
Рожки, орехи!
Эй! малолетки!
Пряники редки,
Всякие штуки:
Окуни, щуки,
Киты, лошадки!
Посмотришь — любы,
Раскусишь — сладки,
Оближешь губы!..»
— Стой, старина! — Старика обступили,
Парней, и девок, и детушек тьма.
Все наменяли сластей, накупили —
То-то была суета, кутерьма!
Смех на какого-то Кузю печального:
Держит коня перед носом сусального;
Конь — загляденье, и лаком кусок…
Где тебе вытерпеть? Ешь, паренек!
Жалко девочку сиротку Феклушу:
Все-то жуют, а ты слюнки глотай…
«По грушу! по грушу!
Купи, сменяй!»
«У дядюшки у Якова
Про баб товару всякого.
Ситцу хорошего —
Нарядно, дешево!
Эй! молодицы!
Красны девицы,
Тетушки, сестры!
Платочки пестры,
Булавки востры,
Иглы не ломки,
Шнурки, тесемки!
Духи, помада,
Всё — чего надо!..»
Зубы у девок, у баб разгорелись.
Лен, и полотна, и пряжу несут.
«Стойте! не вдруг! белены вы объелись?
Тише! поспеете!..» Так вот и рвут!
Зорок торгаш, а то просто беда бы!
Затормошили старинушку бабы,
Клянчат, ласкаются, только держись:
— Цвет ты наш маков,
Дядюшка Яков,
Не дорожись! —
«Меньше нельзя, разрази мою душу!
Хочешь бери, а не хочешь — прощай!»
«По грушу! по грушу!
Купи, сменяй!»
«У дядюшки у Якова
Хватит про всякого.
Новы коврижки —
Гляди-ко: книжки!
Мальчик-сударик,
Купи букварик!
Отцы почтенны!
Книжки не ценны;
По гривне штука —
Деткам наука!
Для ребятишек —
Тимошек, Гришек,
Гаврюшек, Ванек…
Букварь не пряник,
А почитай-ка,
Язык прикусишь…
Букварь не сайка,
А как раскусишь,
Слаще ореха!
Пяток — полтина,
Глянь — и картина!
Ей-ей утеха!
Умен с ним будешь,
Денег добудешь…
По буквари!
По буквари!
Хватай — бери!
Читай — смотри!»
И букварей-таки много купили:
— Будет вам пряников; нате-ка вам! —
Пряники, правда, послаще бы были,
Да рассудилось уж так старикам.
Книжки с картинками, писаны четко —
То-то дойти бы, что писано тут!
Молча крепилась Феклуша-сиротка,
Глядя, как пряники дети жуют,
А как увидела в книжках картинки,
Так на глаза навернулись слезинки.
Сжалился, дал ей букварь старина:
«Коли бедна ты, так будь ты умна!»
Экой старик! видно добрую душу!
Будь же ты счастлив! Торгуй, наживай!
«По грушу! по грушу!
Купи, сменяй!»
Глава I Глава II Глава III Приставная глава, непременно должная следовать после третьей Глава IV Глава V
ЗДЕСЬ вы сможете найти циклы статей ""Я пью за здоровье немногих..." История одиночества. П.А.Вяземский", "Вигель - enfant terrible русской мемуаристики", "Все наши Пушкины: образ поэта в отечественном кино", а также множество циклов, посвящённых советскому, российскому и зарубежному кино.
С признательностью за прочтение, не вздумайте болеть и, как говаривал один бывший юрисконсульт, «держитесь там», искренне Ваш – Русскiй РезонёрЪ
