Что мне нравится в Некрасове, так это его способность цеплять подростков за живое. Я знаю примерно сто пятьдесят крючков, которыми можно это сделать. Но какой сработает (или не сработает) на этот раз, никогда заранее неизвестно. Это-то и бодрит меня и нервирует перед уроками по Некрасову.
Вчера в у математиков в десятом разговор вывернул на… детскую травму. Читаем «Родину», про возвращение под крышу родного дома через много лет. Такое «Вновь я посетил», только желчное и яростное. И больше всех достается отцу. Блудный сын возвращается, но не для того, чтобы к отцу припасть, а для того, чтобы отца проклясть. Это проклятие никогда не проходит даром, потому что отец — это часть тебя самого. Проклиная его, ты раскалываешь себя. Почему же проклинает? И как живет расколотым?
Некрасов всегда как будто ударенный человеческим страданием — «мерещится мне всюду драма» (что не мешает ему жить на широкую ногу, просаживать тысячи за картами — и каяться, каяться…). И самого его ударили рано. Тот же отец, чуть ли не с садистическими наклонностями. Окружающая жизнь тоже ударяла. Вот гуляет он, бегает по Волге, на птичек любуется — а потом слышит жуткий вой. Утробный. А это бурлаки. Где ж им, как не на Волге, еще быть и выть? И вот он слышит этот вой, бежит за ними, а потом слышит: один бурлак другому говорит — «А кабы зажило плечо Тянул бы лямку, как медведь, А кабы к утру умереть, Так лучше было бы еще».
Как это так? Умереть к утру? Почему? Разве человек может хотеть — умереть? Ребенок возвращается домой и начинает пытать всех взрослых. А они молчат. И только говорят — «Гулять – не ходи. Дома – сиди!»
А потом я им читаю «Железную дорогу». Там в купе едет мальчик Ваня с папой, и папа этому мальчику сказал, что железную дорогу построил граф Клейнмихель. А попутчик возьми и Ване ляпни, что никакой не граф — а простые мужики, которых тут положено под каждой шпалой немерено. И вон они, Ваня, вишь, как призраки, за поездом бегут и просят, чтоб их не забыли (описание по-некрасовски безжалостно и ярко).
Надо сказать, что слушают мои математики внимательно. Но после чтения первой части наконец взрываются. И драма разыгрывается. Вот ее кусочек (минут на пять):
Мальчик А: Я протестую! Нельзя детям рассказывать такое! Какое этот попутчик имел право вмешиваться в разговор отца и сына и травмировать ребенка такими картинками! Сам с травмой — так что, и всех остальных давай бей?!
Девочка А: Так и надо! Вы все хотите проспать под цветным одеялом, ничего в жизни не увидеть! Вот ты — ты небось с головой под него залезаешь, когда спишь? Высуньте свои носы! Хватит прятаться!
Мальчик В мальчику А: Я хотел бы сформулировать следующую мысль. Понимаешь ли, этот попутчик просто снял с Вани розовые очки. Рано или поздно это произойдет. Лучше рано. Потому что дальше очки уже будут не снимать, а срывать с приросшим мясом. И сделает это не дяденька-попутчик, а сама Жизнь!
Мальчик А мальчику В (вскакивая, громко, с интонацией советской училки): Встал, вышел из класса!!! (Падает назад на стул, это такая цыганочка с выходом).
Мальчик В мальчику А (не моргнув глазом): Так и взрослеют, дорогой, пойми это.
Девочка С: А я против, чтоб детям вот так правду жизни открывали. То есть, конечно, ее надо открывать, но не так жестоко. Нужно понимать черту, за которую нельзя переступать.
Мальчик К: О, до меня дошло! Нам когда-то в начальной школе рассказали про натуральные числа…
Мальчик А мальчику К (вскакивая, громко, с интонацией): Встал, вышел из класса!!! О господи, тут же не математика!!! (Падает на стул)
Мальчик К (ласково улыбнувшись мальчику А): … Про натуральные числа. Мы поняли — о’кей, натуральные числа. Потом, через какое-то время нам рассказали про ноль. А еще потом — про отрицательные. А представьте, если бы на нас все это вывалили сразу! Наши неокрепшие души не вынесли бы этого. Надо открывать правду жизни человеку дозированно.
Мальчик С (жалобным голосом): А давайте почитаем Фета! У него все так красиво! И спокойно! А тут — тут сплошной ужас!
Мальчик В мальчику К (с возмущением): Дозированно?!! А ты знаешь, что NN (это одноклассник — Прим. зрителя) узнал об отрицательных, натуральных и о нуле сразу?! И где он теперь — на Всероссийскую олимпиаду поедет! А мы? А мы тут сидим. Дозированно ему давай, эх!
Мальчик А мальчику В (вскакивая): Встал, вышел из класса! (Падает на стул)...
До занавеса еще далеко. Читаем «Железную дорогу» дальше — там еще две части. Цикл «На улице». Легенду о двух великих грешниках — про атамана Кудеяра. Дети то молчат, то взрываются. Из жестов отмечается простирание рук, хлопанье себя по лбу, щелканье пальцами в особо патетические моменты. Из реплик в сторону (преимущественно мою): «О не-е-ет!», «О да-а-а!», «Я так и знал, что так будет!», «Он с ума сошел, ваш Некрасов!».
Наконец звонок.
Следующий урок — русский язык, в том же классе.
На перемене подходит мальчик А: Давайте вместо русского читать Некрасова дальше. У меня есть план переустройства страны «Россия 2030» Так вот, вы не поверите — начинается он ровно с того, что сегодня вместо русского языка мы будем читать Некрасова и спорить. Я вас умоляю.
Я: Хорошо, когда в 2030 ты придешь к власти, мне будет персональная пенсия?
Он: Не вопрос!
Только на этом условии соглашаюсь на просьбу. На следующем уроке опять читаем Некрасова. Как же трудно обеспечивать себе достойную старость!
А как Вы относитесь к творчеству Некрасова? Делитесь мнением в комментариях.
