Поставили Кате диагноз самой модной болезни этого сезона, и нас заперли дома на какой-то срок.
Я сразу вспомнил песню «30 Days in the Hole» (“30 дней в яме”) и историю, связанную с ней.
История про другого иностранца - американца - и его срок в России.
Летом 2003-го года мне позвонил Алексей Балабанов. Он сказал, что съемки фильма «Американец» начнутся через несколько месяцев и попросил помочь найти актера на главную роль, а потом курировать его на съемках.
И нужен был не просто актер, а звезда.
Мне тогда было 32 года, уже 10 лет как я переехал из Англии в Россию; я уже понял, что у меня проблема с алкоголю; и я очень не хотел работать на этом фильме.
Я прямо боялся его.
Сценарий я уже перевел и понял, что он абсолютно дебильный, наивный, противный бред. Мало того, что сама идея была идиотская, мне казалось, что и сценарий был бездарно и наспех написан.
И ещё - у меня было ужасное предчувствие, что все плохо кончится с этим проектом.
Эти страхи имели вполне реальные основы.
За год до этого Бодров и вся съемочная группа погибли в Кардамонском ущелье под ледником.
Продюсер Сергей Селянов предлагал мне там работать, но я отказался.
А за несколько лет до этого, Туйра Свинобоева - главная актриса другого балабановского проекта, “Река” - погибла в автокатастрофе прямо в середине съемочного процесса.
Но несмотря на это всё, я согласился.
По двум причинам.
Во-первых, сценарий - это не кино.
Надя Васильева мне рассказала, что в первоначальном варианте “Брата” была целая другая линия - ее потом выкинули.
Там Бодров спасает девушку-трамвайщицу от тирана-мужа, который хочет заниматься с ней всякими садо-мазо-играми с кожей, ошейниками и плетками.
Без этого фильм получился немножко другим. Может быть тут тоже результат будет другим?
Во-вторых, может быть я не прав? Это уже у нас было. Мне и сценарий “Брата-2” совсем не понравился, но я там работал и всё вышло вроде отлично, все были очень довольны. По другим причинам не хотел я работать с Балабановым и на картине “Война” (там сценарий как раз был отличный), но в итоге согласился и не жалел об этом - это лучший фильм, на котором я работал в жизни.
В общем я был неуверен в себя.
«Бодров старший нам порекомендовал голливудского агента, ты поговори с ним, - сказал Балабанов, - тебе понравится его фамилия, он типа итальянец, его зовут Рик Пагано.»
Я стал звонить агенту.
Разница с Лос-Анджелесом 11 часов, поэтому надо было звонить поздно ночью.
Это значило, что пить я смогу начать по-настоящему только после переговоров - то есть совсем поздно, и это меня очень раздражало. Но я как-то справился героически с обеими задачами.
Пагано все отстреливался – мол “послал сценарий тому - этому, но они не отвечают, тот тоже не отвечает, а другой уже занят на съемках.
Может можно пока слегка переписать сценарий и хоть как-то улучшить его всё-таки?”
После нескольких дней такой пустой болтовни я спросил, есть ли у нас реальный прогресс?
Пагано разозлился, начал орать в трубку, что конечно никакого прогресса нет с таким сценарием, его надо переписать полностью, это полное дермо, роль ужасная и только очень больной человек согласился бы на эту роль!
Я конечно понимал о чём он.
Сюжет у Балабанова был такой:
Успешный американский брокер вкладывает все свои деньги в целлюлозный комбинат на Байкале. Русские его обжуливают и он приезжает в Россию искать свои деньги. Там у него серия достаточно грустных приключений, в Норильске он падает до уровня бездомного алкаша, потом еще ниже и там знакомится со Шнуром и группой Ленинград, и даже гастролирует с ними. То есть самое дно. Но потом он находит любовь с простой русской девушкой, они вместе скрываются от бандитов в племени одного из малых народов Сибири. И на этих просторах, вдалеке от пустой буржуазной американской жизни, наш герой находит свою силу.
Пагано объяснил, что никакая уважающая себя звезда не будет играть такого лузера, тем более в малобюджетном русским фильме (а тогда в России все фильмы были малобюджетными по-определению).
Я сходил к продюсеру Сергею Селянову на Ленфильм, спросил что делать. Селянов пообещал, что поговорит с Бодровым-старшим и пусть тот рекомендует другого агента или заставит этого Пагано работать.
Бодров-старший был уже крутым в Лос-Анджелесе, у него было две номинации на Оскар и известная американская продюсерша жена.
Через несколько дней Балабанов позвонил снова: они уже получили список десяти реальных американцев.
Это были известные актеры, более или менее, и рядом с каждой фамилией сумма за которую они были готовые сыграть американца.
Балабанов сказал, что сейчас прочтет мне список и хочет комментарии по каждому актеру, потому, что он хер знает, кто все эти люди, все стОят какие-то бешеные деньги и похоже, что на самом деле они никому не известны.
Он начал читать.
Я тоже не знал половину из них, но когда он сказал, что можно получить Майкла Бина за четыреста тонн баксов я сказал, что вот он наш человек: «Ты знаешь его, Леша! Это тот, который в “Терминаторе”, но не Арни!»
Балабанов был доволен – он знал того, который в “Терминаторе”, но не Арни, и народ вроде знал его тоже.
На следующий день он позвонил и сказал, что Бин уже согласился и дал мне его номер телефона в Лос-Анджелесе. Я должен был ему позвонить, представиться англичанином, который хорошо знает русских, уверить в том, что всё будет в порядке на съемках, убедить, что не надо волноваться, и что люди тут не дикие.
Для меня это всё было какой-то бредовой фантастикой.
Мы с братом в детстве были без ума от фильма “Терминатор”, и именно из-за Кайла Риза, героя, которого сыграл Майкл Бин. Мы смотрели этот фильм сто миллионов раз, и на ковре перед телевизором тренировались делать кувырки и одновременно стрелять из помпового ружья, как он делает в баре в начале фильма.
Он был ещё в одном нашем любимом фильме “Чужие”. Потом он куда-то пропал, мы с братом не могли понять почему и считали, что это какой-то жутчайший просчет судьбы.
И вот мы с ним будем работать вместе!
Я позвонил Майклу, представился и мы поболтали.
Первый тревожный звоночек раздался, когда я рассказал ему, что условия в России нормальные, но наверно не такие отличные, как в Голливуде.
Майкл тогда ответил, что за него не надо волноваться, он не из привередливых и когда-то снимался даже в Чехословакии.
К тому времени, Прага уже успела стать столицей кино в Европе, а при этом иностранные киношники уже избегали Россию из-за жутких условий, ненадежности русских партнеров и откровенного жульничества некоторых особ.
К тому же, мы всё-таки собирались не во вполне комфортабельную европейскую столицу, а в Норильск. Зимой. А потом и вообще в глушь - к каким-то эскимосам в юрты Сибири.
Я сказал, что не смогу пообещать, что условия в России везде будут даже такие как в Праге, но мы очень будем стараться.
Майкл заверил меня, что зря я волнуюсь - он простой американский парень и для него - кино, это как любая другая оплачиваемая работа. «Я всем говорю - вы можете держать меня в яме с говном прямо вот сюда по ноздри весь съемочный период, мне всё равно, это моя работа.”
Моей задачей было его успокоить, поэтому я не стал рассказывать про предыдущую картину где я работал с Балабановым, “Война”.
Там режиссер на самом деле держал всех главных актеров как раз в яме (в зиндане, если точно). Еще и были острые конфликты с английским актером по поводу техники безопасности в разных сценах - Балабанов считал, что актеры в основной массе плохо играют и что больше энергии в кадре, когда всё как можно ближе к реальности. Поэтому, местами, он создавал все условия для этого.
И ещё один важный момент - тема унижения и садо-мазо всегда близко в фильмах Балабанова, и она была как-то рядом и в его жизни тоже.
В той же «Войне» он заставил Ингеборге Дапкунайте мыться голой и в кандалах в ледянОй горной речке. И, что унизительно для актера, дал ей всего типа пять слов сказать по роли за всю картину – это удивительно, если вспомнить, что тогда Дапкунайте была мега-звездой.
Про это всё, кажется, мы не говорили.
Съемки “Американца” должны были начаться в Нью-Йорке и я с операторами вылетел из Москвы.
Я очень сильно нервничал. Мы летели Аэрофлотом и можно было курить на борту, что меня удивило - уже тогда в 2003 это казалось чем-то из далекого прошлого.
Я выкурил наверное пачки три, пока мы летели.
Я разговаривал с одним из операторов, с Шульцем. Мы давно знали друг друга, работали вместе в Америке на “Брате-2”.
Он был и с Бодровым-младшим в Кармадонском ущелье, но случайно уехал с площадки пораньше с местным водителем. Так и выжил.
Шульцу тоже казалось, что с “Американцем” что-то очень не то.
В Нью-Йорке Балабанов и главный оператор - Сергей Астахов (почти мой родственник - он тогда жил с моей тёщей), ждали нас в аэропорту и сразу повезли знакомить с местной группой.
Это заняло не очень много времени: местная группа состояла из Гены (хмурый, недовольный знакомый Бодрова-старшего) и девушки Юлии, на которую Гена свалил весь проект.
Потом мы поехали с Балабановым встретить Майкла Бина.
По контракту у него всё должно было быть best available, поэтому он жил отдельно от нас в крутой гостинице. Мы пили чай в его номере, они с Балабановым обсуждали роль и я объяснил, что в Нью-Йорке группа минимальная (по-английски “скелетон-крю”), но в России у нас всё более серьезно организовано. Доля правды в этом была - после встречи с Геной я был уверен, что утром начнется бардак.
___________________________________________________________________
В первой сцене мы должны были снимать как наш американец, перед работой на Уолл-Стрит, завтракает дома с своей жуткой американской женой и жуткими американскими детьми.
Обычно администрация фильма договаривается с хозяевами квартиры заранее, это всё оплачивается, есть определенные договоренности, обязательства, есть и контракт.
У нас была немножко другая схема.
Юлия договорилась со знакомой русской эмигранткой - женщиной неопределенного возраста с очень странным, блестящим лицом.
Женщина была женой пластического хирурга, литовского происхождения (он скорее всего и практиковался на ней, очень часто и очень экспериментально) и она тайно пустила нас в квартиру пока муж ушел на работу.
Сцена была несложная, репетировали и начали снимать.
Про то, что хирург и хозяин квартиры не был в курсе наших творческих планов стало известно, когда он неожиданно вернулся в середине съемочного процесса.
Он открыл дверь ключом, в изумлении прошёл сквозь толпу русских осветителей и гримеров, и вошел в свою гостиную, где окончательно охуел. На его хозяйском месте за столом, чинно завтракая, восседал тот самый из Терминатора, который не Арни, вместе с женой и сворой каких-то уродливых детей.
Съемки в Нью-Йорке продолжались в том же ключе.
Мы с Бином много болтали пока ездили по городу в старом, скрипучем, раздолбанном лимузине от левого кар-сервиса на Брайтоне.
Мы много разговаривали и мы оба избегали обсуждать сам сценарий “Американца”.
Майкл рассказал мне голливудскую сплетню: оказывается он не должен был играть в “Чужих”!
Джеймс Кэмерон снимал фильм в Лондоне, и другой актер- Джеймс Лемар, уже успел отсняться в нескольких сценах в роли Хикса.
Но потом Лемар попался за героин. Дело как-то замяли, но ему пришлось быстро улететь, а вместо него, в последний момент, пригласили на замену Бина.
Я сказал, что не знаю, кто такой Лемар, но Майкл сказал, нет - знаешь! Он сыграл Ганза - главного плохиша в “48 часов”.
И тут я его вспомнил конечно!
“48 часов” с Эдди Мерфи был еще одним любимым фильмом детства, который мы с братом смотрели много-много раз.
Ганз там был классным, мощным, темной зловещей силой!
Вот и выяснилось, почему мы с братом больше нигде не видели этого актера.
Когда в Голливуде стало известно,что он “торчит” и срывает съемки - его карьера сошла на нет.
_________________________________
Со скрипом отсняли всё в Нью-Йорке и группа улетела в Норильск через Петербург.
А мы с Бином летели через Москву а это было уже другое дело.
Нас забрали из Шереметьева на новом крутом мерсе, отвезли в “Балчуг Кемпински” - самую крутую гостиницу в Москве тогда.
Майкл захотел соответствовать - он надел темные очки и шерстяную шапку, чтобы никто его не узнал, и сел на диван в лобби отеля.
Напротив нас сидела другая звезда - Робби Уильямс со свитой ассистентов. У музыканта был концерт на следующий день и он громко вещал на всё лобби о том, что собирался стать геем, потому что думал, что у них проще и быстрее можно строить отношения, но у него не получилось и он очень об этом жалеет. Вся свита заливалась от смеха.
Майкл тихо расстроился, что его никто не заметил и не узнал.
Рано утром полетели в Норильск, мой подопечный впереди в первом классе, я в экономе.
Рядом со мной сидел другой актер из нашего фильма - Леша Чадов, который должен был сыграть второго главного героя.
Лешу я знал давно, с тех самых пор, когда Балабанов выбрал его - абсолютного неизвестного парня из Солнцева без связей и опыта - на главную роль в фильме “Война”. За эту роль он получил главный приз в Канаде. Чадов жил у меня в квартире в Питере во время съёмок “Войны”, и на съемках в горах на Кавказе мы тоже жили вместе в одном доме у местных жителей.
Леша стал взрослее и опытнее, рассказал последнюю новость из мира кино. Он тогда только что отснялся у Прошкина в “Играх Мотыльков”, и с ним играли Шнур и Оксана Акиньшина. И вот у Шнура с Оксаной начался роман и скорее всего она будет с нами в Норильске.
Обсуждали и наш проект.
В “Американце”, Чадов должен был сыграть молодого зэка, который бежит из сибирской тюрьмы, каждые пять минут спасает нашу звезду-американца и учит его как надо жить по-настоящему.
Роль была написана специально под Чадова и во многом повторяла его роль в “Войне”, только в новом фильме придурковатый иностранец не англичанин, а американец у которого есть шанс на спасение.
Для меня тут было очень много сложных моментов.
На “Войне” английский актер Иэн Келли до самого конца был убежден, что он играет положительного героя в так называемом “бадди муви” - фильме про двух мужиков, которых сводит судьба: русский парень и английский актер, которого чеченцы похитили когда он был на гастролях в Грузии.
Они помогают друг другу, становятся друзьями, и между ними “есть контакт,” как Балабанов бы сказал.
Братья, в общем.
Только этого в фильме, да и в сценарии, не было вообще.
На балабановской “Войне” был только один герой - невинный русский парень, срочник Иван Ермаков - близкий родственник другого архи-простого русского солдата Данилы Багрова.
Все остальные - коррумпированные русские предатели или слабые, избалованные иностранцы.
Иностранцы в этом случае были особо презираемы Балабановым - и Келли и Ингеборга Дапкунайте, по сценарию были ещё и актерами. Для Балабанова подавляющее большинство актеров были очень жалкие люди. Поэтому их не жалко в “Войне” - они приехали со своим искусством туда куда не надо, в совершенно реальное место, на Кавказ. Сами дураки.
И мой друг Иэн, актер-актерище, уехал из России с ощущением, что его кинули.
Жалеть его не надо - он стал очень успешным писателем и драматургом, его ставили в Вест-Энде в Лондоне и он много где еще играл.
Для моих детей он тот, который играл в первом “Гарри Поттере”.
Но что же будет с “Американцем”?
Я спросил у Чадова, как ему нравится сценарий.
Он ответил примерно так: “У меня было одно условие и оно в контракте- я не буду делать никаких трюков.”
Чадов не хотел больше делать трюки у Балабанова из-за истории с плотОм на горной речке в конце “Войны”.
Условные иностранцы - Келли, Дапкунайте и Эвклид Кюрдзидис тогда категорически отказались играть на плоту, сказав, что это опасно и есть каскадеры для такой работы.
Но Балабанову нужно было чтобы Чадов спустился по бурной реке на плоту сам, чтобы всё было по-настоящему, а не как у этих актёров с Запада, которые снимаются на зелёнке.
Он использовал разные аргументы, чтобы убедить Чадова и главным был тот, что среди каскадеров были замены на всех иностранцев, а вот на Чадова достойного не нашлось.
Чадов тогда сыграл сам, доказав, в глазах Балабанова, что даже самый простой русский парень выше всех иностранцев, которые остались на берегу. Но Чадов был молодым и это был его первый фильм, он был многим обязан Балабанову за такой шанс, поэтому он просто не мог отказаться. Короче, согласился, срочник.
А сейчас Чадов был уже актёром, у него был свои условия. А обсуждать - хорош или плох сценарий - он не хотел, не профессионально.
_________________________________
Прилетели в Норильск.
Потом в суде в Калифорнии было много вопросов об условиях на съемках в России: были ли они такими, что мы можем юридически назвать - “нормальными”?
А вы судите сами…
********************************************
