4763 подписчика

Жизнь и Быт Эльфов Одинокого Острова

20 августа 202120 авг 2021

18 мин

Автор статьи - Анна Ашарина (Алоэ). Оригинальный материал - здесь.

Сегодня поговорим о Жизни и быте эльфов Одинокого Острова на материале "Книги Утраченных Сказаний" [1].

Как нам известно, жители Одинокого острова могут жить как в деревнях, так и в городах, расположенных по всему острову. Поселения, башни (возможно, маяки – обитатели острова не чужды морского дела), мосты и дороги острова вполне благоустроены, дороги вымощены камнем, земляные тропинки хорошо утоптаны, изобилуют деревья и цветы:

«Эриол же шел с юга, и прямая дорога лежала перед ним – с одной стороны огражденная высокой стеною серого камня, увитой поверху цветами; тут и там над стеною нависали огромные темные тисы [2]».

Город, в который попадает Эриол, обнесен стенами из серого камня, его окружают поля и возделанные земли. Сам город хорошо приспособлен к очертаниям местности. В этом городе, множество домов и извивающиеся улицы, но при этом деревья, сады и фонтаны. А в целом остается впечатление красоты, завершенности и уюта, которые Эриол замечает, но причины пока не знает.

«Близок час отдыха, и хотя я не знаю даже имени этому дивному на вид городу на холме, там стану искать я приюта и ночлега, и не пойду дальше до утра – может статься, что и утром не уйду я, ибо благоуханны здешние ветра, а место это радует глаз» [3].

Это центральный и первый город острова, в котором расположена могучая башня, построенная Ингилем, а сам город зовется приютом изгнанников из Кора – Коромас или Кортирионом.

В городе нам удается поближе познакомиться с двумя домами: с домом Линдо и Вайре и домом Владычицы Острова королевы Мериль-и-Туринкви. Мериль-и-Туринкви со своими домочадцами живет в корине из вязов у подножия башни Ингиля.

«Корин же – это огромная изгородь в форме круга из камня, колючего кустарника или даже деревьев, внутри которой земля покрыта зеленым дерном [4].

… Там стоял прекрасный дом, возведенный из камня сияющей белизны. Его крыша настолько заросла мхом, молодилом и множеством удивительных ползучих растений, что сквозь пестрое смешение оттенков: золотых и красно-бурых, алых и зеленых – нельзя было разглядеть как она сделана. … Весь дом утопал в цветах… Весь день среди цветов стоял пчелиный гул. Пчелы были везде: над крышей, над душистыми клумбами и дорожками и даже возле прохладных открытых галерей. Когда Эриол и Сердечко поднялись на холм, полдень давно миновал, и солнце, сиявшее как бронза, освещало башню Ингвиля с запада. Вскоре они приблизились к мощной стене, сложенной из тесаного камня. Стена кренилась наружу и сверху поросла травой, колокольчиками и желтыми ромашками. За калиткой, найденной в стене, в прогалине под вязами обнаружилась тропа. … Тропинка вела к самому краю поляны, и дойдя до него Сердечко промолвил, указывая на белый дом:

- Вот обитель Мериль-и-Туринкви... [5]»

Дом Линдо и Вайре, Мар Ванва Тьялиэва, мал с виду, но внутри оказывается очень большим, там бесчисленное множество комнат самых разных размеров, множество коридоров и, лестниц, веранд, внутренний двор и сад –

«…укрывшись в тихих аллеях сада; и не было там недостатка в отрадных местах для прогулок, ибо хотя ограждали сад мощные каменные стены, спрятанные за фруктовыми деревами или укрытые вьющимися растениями, чьи золотые и алые цветы светились под солнцем, множество укромных местечек и уголков, рощиц и лужаек, тенистых дорожек и покрытых цветами полян таил это сад, и бесконечно можно было бродить по нему… [6]»

– в саду есть беседка с резной каменной скамьей. И, да, это тот самый волшебный сад, который дети, прошедшие по Олорэ Маллэ, видят во сне или его подобие.

В доме Мериль тоже есть сад:

«Здесь росли и фруктовые деревья, и возле корней одного из них – древней могучей яблони – почва возвышалась, образуя вокруг ствола широкое сидение, мягкое и покрытое травой. На него опустилась Мэриль... [7]»

В доме Линдо и Вайре (он же Домик Утраченной игры), как и в доме Мериль-и Туринкви, обитает множество жителей. В доме Линдо и Вайре живут взрослые и дети обоих полов, эльфы и люди. Из домочадцев Мериль-и-Туринкви упомянуты только девы, и можно предположить, что большинство их них относится к народу тэлери, как и сама Мериль. Дом Линдо и Вайре считается одним их самых больших на острове, как и корин Мериль-и-Туринкви. Но, тем не менее, по всей вероятности, и в других домах живут расширенные семьи.

Обитатели дома объединены общим управлением (хозяином дома) и общим хозяйством. Любопытно, что эльфы проживают вместе с людьми: речь не только об Эриоле, но и о детях, которые живут в доме Линдо и Вайре постоянно. Среди них нет слуг, работа делится на всех обитателей дома. У взрослых (как минимум у некоторых) есть свои особые обязанности. Например, знаток языков Румиль исполняет сложные и волшебные обязанности привратника, а обязанность Малого Сердечка, сына Бронвэга – бить в гонг, собирая всех к трапезе или чтобы услышать истории в Комнате Пылающего Очага.

Статью о Хронистах Арды вы можете прочитать здесь.

«– Это – звук Томбо, Гонга Детей, что находится за пределами Зала Вновь Обретенной Игры; гонг звонит единожды, призывая сюда детей в час трапезы, для еды и питья, и трижды – призывая в Комнату Пылающего Очага, когда наступает время рассказов [8]».

В доме приняты совместные трапезы, объединяющие всех живущих в нем: хозяев, домочадцев и гостей. За трапезой гостю наливают в чашу золотистое вино «из старого бочонка гномов», в то время как остальным наливают лимпэ. Сама трапеза происходит в огромном зале, с большим столом, вокруг стола стоят скамьи и стулья.

Зал обогревается тремя каминами и освещается множеством свечей. Перед трапезой все встают со своего места и поют песнь Внесения Сенди.

«… в огромном зале накрыли стол для вечерней трапезы, и Эриола пригласили туда. В трапезной же, невзирая на лето, зажжены были три очага – один в дальнем конце комнаты, еще два по обе стороны от стола; если не считать их света, в тот миг, когда вошел Эриол в зале царил мягкий полумрак. Но в этот миг многие вошедшие следом внесли свечи всех размеров и форм в причудливых подсвечниках – одни были резного дерева, другие чеканного металла. Их расставили как придется на главном столе и на тех, что размещались по бокам [9]».

Насколько я понимаю, мебель, расположенная по бокам, на которую можно поставить подсвечники – это просто что-то, на что можно поставить свечи, скорее всего, каминные полки тех самых каминов. Но, может быть, что подразумевается какая-то другая мебель: меньшие столы, буфеты.

Из мебели точно упоминаются: стол, стулья, скамьи, камины (не знаю, можно ли камины считать мебелью), кровать, кресло с резными ножками и подлокотниками, подушки для сидения и коврики в Комнате сказаний. Стены в доме Линдо и Вайре украшены картинами и гобеленами.

Для освещения в других частях дома, кроме свечей в разнообразных подсвечниках, служат серебряные светильники и светильники из цветного стекла.

Жители Одинокого Острова искусно обрабатывают и металл, и дерево, и камень, свидетельством чему служит множество разнообразных предметов: от каменных загородок и дубовых дверей до высоких деревянных подсвечников. Требуется особое искусство в обработке дерева, чтобы быть уверенным, что деревянный подсвечник никогда не загорится.

Для сна гостю отвели уютную комнату с застекленным окном, открывающимся в сад, с мебелью из темного дерева и драпировками, а на постели были покрывало, чистейшее белье и пышные подушки для сна.

Мы видим, что в доме Линдо и Вайре есть личные комнаты для сна и общие пространства, для еды, общей беседы, игр (для игр предназначен Зал Вновь Обретенной игры, в котором Эриол играет с детьми) возможно, библиотека, где одна из девочек читала великие книги:

«А я заучила рассказ наизусть, прочтя его в великих книгах [10]».

Из развлечений нам известны: игры, в том числе подвижные игры в снегу, охота, прогулки и путешествия по острову, гости, праздники, чтение и рассказывание историй, пение, танцы, музыка.

Музыкальные инструменты упомянуты: виолы, трубы, арфы, малые трубы, флейты, длинная флейта, колокольчики (возможно, серебряные).

Вечера принято проводить вместе у камина. Вечерние рассказы чередуются с музыкой, песнями и стихами, в каждый вечер по-разному. В принципе, рассказывание историй – это еще и повод пригласить к себе гостей, пойти в гости и/или устроить праздник.

«И потому, на следующий день в корин из высоких вязов отправили гонцов, и они сказали, что Линдо и Вайре очень хотели бы вновь лицезреть свою владычицу: они намереваются устроить праздник, на котором будут рассказывать много эльфийских историй, ибо их гость Эриол собирается на время отбыть в Тавробэль. Так и вышло что три дня в той комнате не звучало никаких повестей, и все обитатели Ванва Тьялиэва готовились к празднеству, а к вечеру четвертого дня к ним явилась Мэриль со своими спутницами, и дом наполнился светом и весельем; а после вечерней трапезы перед Тон а Гвэдрин [11] расселось множество народа, и девы Мэриль запели прекраснейшие песни из тех, что знал остров.
…
Но когда песни умолкли, рекла Мэриль, сидевшая в кресле Линдо:

– О, Ильфиниол, начни же ныне сказание сказаний, и поведай все до последней мелочи [12]».

Чтобы рассказывать и слушать истории, устраивают праздник, но и сам праздник – это время и причина рассказывать истории. Так, например, сказание Айлиоса должно было бы быть [13] рассказано вечером в первый день Турухалмэ, День Сбора Дров.

«И было так, что рассказ историй был назначен на вечер, когда свечи сна будут зажжены в седьмой раз, начиная с сегодняшнего – и был это день Турухалмэ, или День Сбора Дров.

– Се будет гожий день, – рек Линдо, – для утренних забав на снегу и сбора дров в лесах, а песни и возлияния Турухалмэ должным образом расположат нас послушать старинные истории у этого огня [14]».

«…наконец подошел день Турухалмэ и все обитатели Мар Ванва Тьялиэва отправились в заснеженные леса, чтобы привезти на санях дров. Никогда не случалось Огню Сказаний погаснуть или исчезнуть в серой золе, но в канун Турухалмэ он всегда сам по себе убывал до небольшого огонька, пока не наступал Турухалмэ, когда в Комнату Огня Сказаний вносили огромные древесные стволы, и, благословенный древним волшебством Линдэ, огонь снова с шумом вспыхивал в очаге. Вайре благословила двери и дверную перемычку зала и вручила Румилю ключ, снова назначая его Привратником, а Сердечку было дано било его гонга. Потом Линдо молвил то, что изрекал он каждый год:

«– Возвысьте ваши голоса, о Играющие на флейтах по берегу, и вы, эльфы Кора, воспойте громко; и все вы, нолдоли и сокрытые фэери мира танцуйте и пойте; пойте и танцуйте и вы, малые дети людей, дабы Дом Памяти зазвенел вашими голосами…»

Потом звучала песня древних дней… [15]»

Праздник Турухалмэ длится несколько дней, во второй вечер праздника истории продолжаются.

Обитатели Одинокого острова намного проще относятся к бракам эльфов и людей, так Эриол, вернувшись на Одинокий остров, испив лимпэ и вновь обретя молодость, женится на одной из родственниц Вайре – по всей вероятности, эльфийке, как и сама Вайре [16].

Согласно тексту, супругу Эриола зовут Найми. - Примечание редактора.

Любопытно, что для самого Эриола Эльфвине это был второй брак (его первой женой была Квен, вероятно, человеческая женщина, мать его сыновей Хенгеста и Хорсы [17]. Овдовев, он вернулся на Одинокий остров и вступил в брак с родственницей Вайре, происходившей из эльдар) [18].

Эриол разделил судьбу эльфийского народа.

Статью об Истории Морехода Эльфвине вы можете прочитать здесь.

Примечания

[1] В тексте доклада приводится множество пространных цитат. Поскольку некоторых читателей могут смутить длинные цитаты на английском языке, то в тексте доклада я привожу все цитаты в переводе на русский язык и даю сноски на английские оригиналы тех же цитат в конце статьи. Все эти переводы на русский язык не мои. Я использовала разные переводы, выбирая их достаточно произвольно. И я хочу выразить благодарность переводчикам, работами которых я воспользовалась, а также всем причастным к переводам Толкина на русский язык, особенно «ТТТ» и «Elsewhere».
[2] Now Eriol was corning from the south and a straight road ran before him bordered at one side with a great wall of grey stone topped with many flowers, or in places overhung with great dark yews. НОМЕ I The Book of Lost Tales – 1, ch.1 p.2.
[3] Now these rooks gave voice of home-coming above him, and with a swift turn came to their dwelling in the tops of some high elms at the summit of this hill. Then thought Eriol (for thus did the people of the island after call him, and its purport is ‘One who dreams alone’, but of his former names the story nowhere tells): ‘The hour of rest is at hand, and though I know not even the name of this fair-seeming town upon a little hill here I will seek rest and lodging and go no further till the morrow, nor go even then perchance, for the place seems fair and its breezes of a good savour. To me it has the air of holding many secrets of old and wonderful and beautiful things in its treasuries and noble places and in the hearts of those that dwell within its walls.’ НОМЕ I The Book of Lost Tales – 1, ch.1 p.2.
[4] Now a korin is a great circular hedge, be it of stone or of thorn or even of trees, that encloses a green sward. НОМЕ I The Book of Lost Tales – 1, ch.1 p.5.
[5] Now the house of that fair lady was in that very city, for at the foot of the great tower which Ingil had built was a wide grove of the most ancient and beautiful elms that all that Land of Elms possessed. High to heaven they rose in three lessening storeys of bright foliage, and the sunlight that filtered through was very cool — a golden green. Amidst of these was a great green sward of grass smooth as a web of stuffs, and about it those trees stood in a circle, so that shades were heavy at its edge but the gaze of the sun fell all day on its middle. There stood a beautiful house, and it was builded all of white and of a whiteness that shone, but its roof was so o'ergrown with mosses and with houseleek and many curious clinging plants that of what it was once fashioned might not be seen for the glorious maze of colours, golds and red-russets, scarlets and greens. Innumerable birds chattered in its eaves; and some sang upon the housetops, while doves and pigeons circled in flights about the korin's borders or swooped to settle and sun upon the sward. Now all that dwelling was footed in flowers. Blos-somy clusters were about it, ropes and tangles, spikes and tassels all in bloom, flowers in panicles and umbels or with great wide faces gazing at the sun. There did they loose upon the faintly stirring airs their several odours blended to a great fragrance of exceeding marvellous enchantment, but their hues and colours were scattered and gathered seemingly as chance and the happiness of their growth directed them. All day long there went a hum of bees among those flowers: bees fared about the roof and all the scented beds and ways; even about the cool porches of the house. Now Littleheart and Eriol climbed the hill and it was late afternoon, and the sun shone brazen upon the western side of Ingil 's tower. Soon came they to a mighty wall of hewn stone blocks, and this leaned outward, but grasses grew atop of it, and harebells, and yellow daisies.
A wicket they found in the wall, and beyond was a glade beneath the elms, and there ran a pathway bordered of one side with bushes while of the other flowed a little running water whispering over a brown bed of leafy mould. This led even to the sward's edge, and coming thither said Littleheart pointing to that white house: ‘Behold the dwelling of Meril-i-Turinqi, and as I have no errand with so great a lady I will get me back again.’ НОМЕ I The Book of Lost Tales – 1, ch.4 pр.101-102.
[6] Then Eriol thanked them, and breaking his fast spent the remainder of that fair day hidden in the quiet alleys of that garden deep in thought; nor did he have lack of pleasance, for although it seemed enclosed within great stone walls covered with fruit-trees or with climbing plants whose golden and red blossoms shone beneath the sun, yet were the nooks and corners of the garden, its coppices and lawns, its shady ways and flowering fields, without end, and exploration discovered always something new. НОМЕ I The Book of Lost Tales – 1, ch.3 p.64.
[7] Fruit-trees grew there, and about the roots of one, an apple-tree of great girth and age, the soil was piled so that there was now a broad seat around its bole, soft and grass-covered. There sat Meril… НОМЕ I The Book of Lost Tales – 1, ch.4 p.102.
[8] ‘That is the voice of Tombo, the Gong of the Children, which stands outside the Hall of Play Regained, and it rings once to summon them to this hall at the times for eating and drinking, and three times to summon them to the Room of the Log Fire for the telling of tales,’ НОМЕ I The Book of Lost Tales – 1, ch.1 p.4.
[9] then was the evening meal set out in the great hall and Eriol bidden thereto. Now in this hall despite the summertide were three great fires—one at the far end and one on either side of the table, and save for their light as Eriol entered all was in a warm gloom. But at that moment many folk came in bearing candles of all sizes and many shapes in sticks of strange pattern: many were of carven wood and others of beaten metal, and these were set at hazard about the centre table and upon those at the sides. НОМЕ I The Book of Lost Tales – 1, ch.1 p.3.
[10] But Eriol said: ‘Indeed 'tis a wondrous tale, such as I looked not to hear from the lips of the little maids of Mar Vanwa Tyaliéva,’ but Vëannë answered him: ‘Nay, but I fashioned it not with words of myself; but it is dear to me - and indeed all the children know of the deeds that it relates- and I have learned it by heart, reading it in the great books, and I do not comprehend all that is set therein.’ НОМЕ II The Book of Lost Tales – 2, ch.1 p.41.
[11] Огнем Сказаний.
[12] Therefore were messengers sent on the next day to the korin1 of high elms, and they said that Lindo and Vairë would fain see the face of their lady among them, for they purposed to make a festival and to hold a great telling of Elfin tales, ere Eriol their guest fared awhile to Tavrobel. So was it that for three days that room heard no more tales and the folk of Vanwa Tyaliéva made great preparations, but on the fourth night Meril fared there amid her company of maidens, and full of light and mirth was that place; but after the evening meat a great host sat before Tôn a Gwedrin, 3 and the maidens of Meril sang the most beautiful songs that island knew. 4
And of those one did afterward Heorrenda turn to the language of his folk, and it is thus. 5
But when those songs had fallen into silence then said Meril, who sate in the chair of Lindo:
‘Come now, O Ilfiniol, begin thou the tale of tales, and tell it more fully than thou hast ever done.’ НОМЕ II The Book of Lost Tales – 2, ch.3 pp.144 -145.
[13] Рассказ Айлиоса не прозвучал потому, что, как считает Кристофер Толкин, так и не был написан.
[14] So was it that the tale-telling was fixed ere the candles of sleep were lit for a sevennight from that time — and that was the day of Turuhalmë1 or the Logdrawing. “Twill be a fitting day,’ saith Lindo, ‘for the sports of the morning in the snow and the gathering of the logs from the woods and the songs and drinking of Turuhalmë will leave us of right mood to listen to old tales beside this fire. ’ НОМЕ I The Book of Lost Tales – 1, ch.10 p.259.
[15] This tells that at length the day of Turuhalmë was come, and the company from Mar Vanwa Tyaliéva went into the snowy woods to bring back firewood on sleighs. Never was the Tale-fire allowed to go out or to die into grey ash, but on the eve of Turuhalmë it sank always to a smaller blaze until Turuhalmë itself, when great logs were brought into the Room of the Tale-fire and being blessed by Lindo with ancient magic roared and flared anew upon the hearth. Vairë blessed the door and lintel of the hall and gave the key to Rúmil, making him once again the Door-ward, and to Littleheart was given the hammer of his gong. Then Lindo said, as he said each year:
‘Lift up your voices, O Pipers of the Shore, and ye Elves of Kôr sing aloud; and all ye Noldoli and hidden fairies of the world dance ye and sing, sing and dance O little children of Men that the House of Memory resound with your voices.
’Then was sung a song of ancient days that the Eldar made when they dwelt beneath the wing of Manwë and sang on the great road from Kôr
to the city of the Gods. НОМЕ I The Book of Lost Tales – 1, ch.10 p.260.
[16] ‘But after many days Ingil son of Inwë, seeing this place to be very fair, rested here and about him gathered most of the fairest and the wisest, most of the merriest and the kindest, of all the Eldar.3 Here among those many came my father Valwë who went with Noldorin to find the Gnomes, and the father of Vairë my wife, Tulkastor. He was of Aulë's kindred, but had dwelt long with the Shoreland Pipers, the Solosimpi, and so came among the earliest to the island. НОМЕ I The Book of Lost Tales – 1, ch.1 p.5.
[17] (10) Eriol's original name was Ottor, but he called himself Wǽfre (Old English: ‘restless, wandering’) and lived a life on the waters. His father was named Eoh (Old English: ‘horse’); and Eoh was slain by his brother Beorn, either ‘in the siege’ or ‘in a great battle’. Ottor Wǽfre settled on the island of Heligoland in the North Sea, and wedded a woman named Cwén; they had two sons named Hengest and Horsa ‘to avenge Eoh’. НОМЕ II The Book of Lost Tales – 2, ch.6 p.290.
[18] In Tol Eressëa he wedded, being made young by limpë (here also called by the Old English word líp), Naimi (Éadgifu), niece of Vairë, and they had a son named Heorrenda. НОМЕ II The Book of Lost Tales – 2, ch.6 p.290.