…Краснею, глядя на тебя,
Поэт и труженик-художник!
Отвергнув льстивых муз треножник
И крест единый возлюбя,
Святой земли жилец заочный,
Ее душой ты угадал,
Ее для нас завоевал
Своею кистью полномочной...
(Петр Вяземский «Александру Андреевичу Иванову», 1858.)
Александр Андреевич Иванов - незаурядный русский живописец, чей гений был признан в полной мере только после его кончины. Как представитель общества первой половины XIX века, он во многом предвосхитил развитие изобразительного искусства, а также по-новому осмыслил богословское учение через искусство посредством своего совершенно утопичного проекта "Библейских эскизов". Пути творческого развития художника, а также его грандиозному проекту будет посвящена данная статья.
Отцом Александра Андреевича был выдающийся художник Андрей Иванович Иванов, который специализировался на написании исторических полотен. Андрей Иванович был академиком, а потому имел право преподавания в Российской Академии Художеств в Петербурге. Одним из его учеников и стал 11-летний сын Александр. Отец был суров к мальчику, у которого рано проявились художественные таланты. К 18 годам Александр Иванов пишет свою первую эпичную картину как зачетную работу в академии на сюжет "Илиады" Гомера: "Приам, испрашивающий у Ахиллеса тело Гектора". На полотне изображены в строгой академической манере старый Приам, царь Трои, стоящий на коленях перед величественным Ахиллом - непобедимым греческим воином. Приам просит вернуть тело своего убитого первенца - Гектора, которого Ахиллес сразил в поединке ради мести.
Сыну Пелея ответствовал старец Приам боговидный:
"Нет, не сяду я, Зевсов любимец, доколе мой Гектор
В куще лежит, погребенью не преданный! Дай же скорее,
Дай сим очам его видеть! а сам ты прими искупленье:
Мы принесли драгоценное. О, насладись им и счастлив
В край возвратися родимый, когда ты еще позволяешь
Старцу мне бедному жить и солнца сияние видеть!"
Грозно взглянув на него, говорил Ахиллес быстроногий!
"Старец, не гневай меня! Разумею и сам я, что должно
Сына тебе возвратить: от Зевса мне весть приносила
Матерь моя среброногая, нимфа морская Фетида.
Чувствую, что и тебя (от меня ты, Приам, не сокроешь)
Сильная бога рука провела к кораблям мирмидонским;
Нет, не осмелился б смертный, и младостью пылкой цветущий,
В стан наш вступить: ни от стражей недремлющих он бы не скрылся,
Ни засовов легко б на воротах моих не отдвинул.
Смолкни ж, и более мне не волнуй ты болящего сердца;
Или страшись, да тебя, невзирая, что ты и молитель,
В куще моей я не брошу и Зевсов завет не нарушу".
Уже в этой картине прослеживаются романтические нотки, которые будут произрастать в творчестве художника следующие двадцать лет. Его не интересуют эпические сражения или действия героев - он пишет чувства, которые герои переживают. Такие же особенности встречаются и в других ранних картинах Иванова: "Иосиф в темнице истолковывает сны царедворцам фараона" и "Беллерофонт отправляется в поход против Химеры". В последней картине Беллерофонт не сражается с Химерой, а прощается с правителем, держа его за руку. Художник хочет подчеркнуть гармонию дружеских чувств между персонажами, а также их сплоченность перед грозящей всем опасностью. Позади Беллерофонта бьется в нетерпении Пегас, и богиня Афина ждет героя, чтобы помочь ему одержать победу. Композиционно эта картина напоминает "Приама...", ведь все фигуры читаются по диагонали. Именно эта картина дала Александру Иванову возможность получить пенсию от Академии Художеств для поездки в Италию.
Иосиф - библейский герой, который был вероломно продан братьями в рабство египетским купцам за 20 серебрянников. Мальчик вырос, и стал управлять хозяйством царедворца, своего хозяина. Из-за обвинения жены царедворца в прелюбодеянии, которого он не совершал, юношу отправили в темницу. Там начальник тюрьмы доверился Иосифу, и передал ему управление. Юноша стал прорицать, и однажды к нему обратились двое узников, слуг царя. Один был виночерпием, другой хлебодаром. Обоим приснились сны, которые они не могли истолковать. Виночерпию Иосиф предсказал скорое освобождение и возвращение к столу фараона, а хлебодару - скорую казнь. На картине Иванова юный Иосиф, который является неким прообразом Христа в будущих полотнах художника, будто пригвождает хлебодара к полу своим пророчеством. Тот композиционно расположен отдельно от фигур Иосифа и виночерпия, и зритель наблюдает его постепенное погружение в отчаяние. Усиливается эффект неизбежности казни настенной резьбой с рабами фараона над фигурой хлебодара.
В Италии художник увлекается Античностью и эпохой Возрождения, что проявляется в ряде его работ, словно он подражал Рафаэлю Санти. Например, "Аполлон, Гиацинт и Кипарис, занимающиеся музыкой и пением". Элементы этой картины, в особенности обнаженные юноши, станут важной частью главного труда всей жизни Александра Иванова.
Главной страстью молодого художника по-прежнему остается библейская тематика (возвращение к истории Иосифа, явление Христа Марии Магдалине), хотя он прибегает и к камерной живописи, менее символичной и эпичной, но более мягкой и понятной зрителю. Совершенно особенной, на мой взгляд, является картина "Девочка-альбанка в дверях". Художник бережно передает колоритную красоту итальянки и сам ею любуется.
Иванов даже обращается к портретной живописи, и с особенным трепетом пишет своего друга, гениального писателя Николая Васильевича Гоголя, который тогда долгое время жил в Риме, и трудился над романом "Мертвые души". Писатель представлен на портрете в домашнем халате, без светского лоска и официальности, чтобы зритель сознательно изучил его лицо, глаза, и пытался найти в них отпечаток той духовности, которую видел в нем сам художник.
В 1837 году наступает время для главной картины Александра Иванова, над которой он будет работать без малого 20 долгих лет. Каждый фрагмент монументального шедевра будет прорабатываться в отдельных этюдах, картинах. Для аутентичного отображения Святой земли художник будет просить пенсии у Академии Художеств для поездки в места Восточного Средиземноморья, а после отказа в субсидиях начнет писать выдающиеся итальянские пейзажи, которые вдохновят его на воссоздания природы и ландшафтов окрестностей Иерусалима. Каждая картина, каждый этюд - не просто ступень для создания картины "Явление Мессии", а самостоятельное произведение. В них автор по-настоящему раскрывается как художник-романтик, давший начало творчеству Николая Ге. Английский романтик Уильям Блейк писал:
"В одном мгновенье видеть Вечность,
Огромный мир – в зерне песка,
В единой горсти – бесконечность,
И небо – в чашечке цветка".
Эти слова как нельзя лучше соответствуют творчеству зрелого художника Иванова. В каждом камне, в каждой ветви он видит красоту жизни, восхищается миром, задуманным Богом, вносит в любой пейзаж гармонию, уравновешивает отдельные элементы как единое целое, превращая в совершенство. Художник постоянно ищет натуру, потому что понимает несовершенство человеческого воображения при отображении природы и людей.
Отдельно стоит рассмотреть пейзаж "Аппиева дорога при закате солнца". Эта картина - глубокое философское переживание автора. В лучах закатного солнца, смягчающего линии открывающегося перед зрителем пространства, лежит старая римская дорога, разрушенная неумолимым временем. Сколько людей ездило по этому тракту? Сколько судеб решалось здесь? Все стерлось со временем, все разрушено. От великой некогда империи остались жалкие обломки, поглощаемые природой, и обугленные кости древней цивилизации гложет ветер новых перемен.
При создании картины "Явление Христа Спасителя народу" необходимо было решить куда более сложную задачу, нежели идеальное фоновое пространство - правдоподобно изобразить человеческие фигуры и лица. Задуманная картина включала в себя десятки людей с разными позами, лицами, мимикой. В каждой черточке, в каждой форме должно воплощаться всё богатство символов, которые хотел передать Александр Андреевич. От романтизма к символизму - новый путь художника. Взглянем, наконец, на картину, и попытаемся рассмотреть некоторые детали в облике главных действующих лиц, над которыми так долго работал автор.
Главным действующим лицом является Спаситель, который является перед народом в отдалении. Его образ должен был быть безупречным, совершенным, воплощать в себе не только физическую, но и духовную красоту, а лицо, особенно глаза - внушать зрителю чувство любви и сострадания Бога к человеку. Чтобы создать образ Христа, Иванов написал десятки портретов, и разработал специальную методику, по которой смог создать некий идеальный синтез. Образ Аполлона с древнеримской статуи, лик Лаокоона - древнегреческого мифологического героя, и статуя Венеры Медицейской - эталона женской красоты - художник соединяет в некую "маску", которая становится прообразом лика Господня.
Иоанн Креститель, который также является активным действующим лицом картины, предстает перед нами энергичным оратором, который ведет за собой людей к Христу, указывая на него и призывая всех уверовать в спасение человека от грехов. Для воссоздания образа Иоанна художник сделал десятки натурных зарисовок женщин, юнош, и статуй, например Зевса Отриколи.
Даже обнаженный мальчик, который поднимается из воды после крещения, имеет десятки прообразов на других картинах Александра Андреевича Иванова.
Для себя и своего друга Николая Васильевича Гоголя художник также нашел место на картине - и каждый образ тоже символичен. Себя художник изобразил как путешественника в шляпе, который с преданностью смотрит на Христа и желает обретения истинной веры. Николай Васильевич, как писатель выдающийся, глубоко мыслящий и болящий душой о судьбе России, изображен ближе всего к Богу.
Целая галерея этюдов художника не только стала плеядой отдельных самодостаточных произведений изобразительного искусства, но и преобразилась в историю развития духовной христианской культуры, в которой были гонители веры, и ее самые преданные последователи, и сомневающиеся, и надеющиеся.
Эта картина стала не только трудом жизни и триумфом художника, но и ужасающим провалом. Больше половины жизни Александр Андреевич проведет за рубежом. За 20 лет работы над полотном он переживет потерянную любовь, нищету и кризис веры, от него отвернуться все, кроме самых преданных друзей. Когда 7-метровая картина была привезена в Россию, академики холодно ее оценили, и не поняли задумки автора. Его здоровье было подорвано чудовищным отношением к двадцатилетнему труду. Александр Андреевич скончался вскоре от холеры, и только после смерти его гений признали по достоинству не только в России, но и во всем мире. Император Александр II выкупил картину, и наградил художника посмертно.
Величайшим заблуждением было бы назвать картину "Явление Христа народу" апогеем творчества великого художника. На протяжении двадцати лет Александр Андреевич проходил через тернистый путь преображения его веры, что вылилось в совершенно потрясающий, но неосуществимый проект.
Известный в Европе протестантский богослов Давид Фридрих Штраус написал и издал книгу "Жизнь Иисуса в критической обработке", в которой ставил под сомнение существования Христа как исторического персонажа, а евангелические жизнеописания Мессии считал тщательно обработанными ветхозаветными и мифологическими сказаниями, переложенными четырьмя евангелистами в новой форме. Книга вызвала сильный общественный резонанс в Европе, а ее третья редакция (запрещенная в католической Италии), переведенная на французский язык, попала в руки Александру Андреевичу во время активной работы над "Явлением Христа народу". Догмы и доказательства, приводимые в литературном труде, серьезно пошатнули устоявшиеся религиозные воззрения художника, но было бы неправильно считать, что Иванов утратил веру. Напротив, книга дала художнику новую цель, которая воплотилась в нечто настолько утопичное и величественное, что поставило Александра Андреевича в ряд самых великих художников мира.
Речь идет о создании некого универсума под названием "Храм искусства". Когда был заложен и начал строиться крупнейший православный храм в мире - Храм Христа Спасителя, Александр Иванович стал мечтать о том, что эпохальное полотно "Явление Христа народу" станет его жемчужиной. Он даже написал несколько эскизов "Воскресение Господне", чтобы потом собственноручно написать фрески в главной восточной части храма, но, не получив ответа от комиссии по строительству, продолжил составлять альбомы с эскизами.
Постепенно идея переросла в удивительную по своим масштабам концепцию: Иванов решил создать 500 эскизов, которые в последствии должны были стать настоящими монументальными фресками и мозаиками в огромном здании "Храм искусства", который сам художник пытался спроектировать по совершенно новым религиозным канонам. Эти 500 сюжетов были бы разделены на 22 композиционных блока, и включали бы в себя самые важные исторические события человечества, древнегреческие мифы, ветхозаветные и евангелические истории, объединенные по смыслу так, как это описал в своем труде Давид Фридрих Штраус.
Итак, в своих альбомах Иванов составлял композицию эскизов так: в центре самое большое изображение из Нового Завета, как вершина морали и христианской мысли, в периферии находятся несколько сюжетов, которые во многом перекликаются с центральным, но являются лишь предыдущим несовершенным воплощением мысли, хоть литературно и художественно самодостаточные - из Ветхого Завета и мифологии.
Например, сон будущего отца Моисея о рождении у него сына (апокриф) и благовестие жене Маноя о рождении у нее Самсона (Суд 13: 5) сопоставлялись со сном Иосифа, мужа Марии (Мф 1: 20–21) и «Благовещением Марии» (Лк 1: 26–33).
Александр Андреевич успел завершить 200 эскизов из задуманных пятисот, и ни одна из них не стала монументальной фреской и мозаикой, но сами эскизы превратились в собрание совершенно уникальных самостоятельных произведений искусства, которые лучше всего отражают итог кропотливого многолетнего труда художника. Некоторые наиболее выдающиеся работы из собрания "Храм искусства" будут представлены ниже.
Эскиз "Архангел Гавриил поражает Захарию немотой" сияет свежестью красок, переливающихся, словно перламутр. В работе запечатлена новозаветная история про возвещение архангела Гавриила священнику Захарии о скором рождении сына – великого пророка перед Богом. Усомнившегося старца архангел наказывает за неверие: лишает дара речи вплоть до рождения младенца, которого нарекут Иоанном и которому суждено стать Предтечей Христа. Техника акварели позволяет художнику добиться эффекта свечения красок. Особенно поражает свечение вокруг архангела - оно будто уносит зрителя из алтарной комнаты в Небесное Царство.
«Хождение по водам» – сюжет одного из чудес Христа. Выразительные средства этой акварели весьма ограниченны, однако при всей лаконичности она очень выразительна. Художник работает цветовыми пятнами, при этом использует коричневый тон самой бумаги, просто не нанося на него краску в нужных местах.
Фигуры Христа и Его ученика Петра обозначены лишь белым контуром, но в динамике их тел чувствуется энергия и жизнь, не присущая персонажам многих завершенных монументальных полотен. Сначала создается впечатление спонтанности рисунка, а два силуэта словно написаны за считаные минуты. Внутри контура окрашены только волосы, кисти рук и одежды Христа, а фигура Петра – и вовсе абрис, что дает эффект невесомости и бесплотности, который, в свою очередь, выводит изображение из реального измерения и ставит его вне времени, делая библейский сюжет чудом, а не событием истории. На корабле другие апостолы изображены, словно тени, сливающиеся с волнами бурного моря, что придает фону загадочность, заставляет зрителя разглядеть лица усомнившихся учеников.
Сюжет повествует о молитве Христа с тремя ближайшими учениками: Петром, Иаковом и Иоанном на горе, где Иисус "преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет". При этом явились два ветхозаветных пророка - Илия и Моисей (слева и справа на эскизе). Затем осенило всех облако, и услышали они голос: "Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Моё благоволение; Его слушайте". Золотое сияние, исходящее от Иисуса, преображает не только персонажа, но и восприятие картины. Чудо ощущается зрителем также, как и апостолами, будто Александр Иванович дает возможность каждому стать свидетелем Преображения Господня, и разделить радость со всеми.
Эскизы так и не были переведены в масло, а храм искусства, храм человечества не был построен. Утопичной идее Александра Иванова не суждено было сбыться. Главной целью фантастического проекта художника было духовное перерождение человека, ускорение его нравственного совершенствования. По мнению Иванова - красота и гармония способны победить зло в сердцах людей, спасти их души, в конце концов, сделать мир лучше. "Храм искусства" создавался как место слияния религиозного торжества с высоким искусством, как место схождения всех культур в единую плоскость, где царит Любовь.
Будут ли жить столь высокие идеалы сегодня? Время покажет...
"Сейчас появляются совершенно внекультурные «артефакты» в оформлении наших городов, квартир и даже музеев. Я не против них (за некоторым исключением), и не собираюсь метать в них громы и молнии: пусть каждый человек выражает себя как хочет. Но все-таки совершенно очевидно, что эти вещи не вдохновляют, они лишь оформляют среду. Это не искусство в привычном понимании этого слова, это дизайн, который по определению не может претендовать на духовность, на откровение, способное, если уж не перевернуть жизнь человека полностью, как хотел Иванов, то, по крайней мере, сильно взволновать, духовно обеспокоить, «встряхнуть» его. В подлинном искусстве ставились и решались серьезные духовные проблемы – пусть противоречиво, неполно, искаженно. И все же от многих его произведений «веет вечностью, веет простором» – как от полей и гор в известной песне. Для современного человека они могут стать неожиданным глотком чистого воздуха, глотком живой воды. Понятно, что это еще не сама горная вершина, не сам источник, но о том, что он есть, произведения искусства говорят достаточно ясно".
Цитата из интервью Александра Копировского, искусствоведа, профессора Свято-Филаретовского института
