В сотне километров от Грозного встречает Ца-Ведено - ещё одно длиннющее село (2,5 тыс. жителей), основанное в 1855 году (то есть при Шамиле) даргинцами из аула Цудахар в Дагестане, со временем образовавшими подобие тейпа цудахарой. В 1858 к ним добавились чеченцы тейпа Харачой, называвшее это селение Ахкичу. Вновь оно стал даргинским в 1944 и до 1958 носило удалое название Махач-Юрт. Посреди села - мечеть, в послевоенной Чечне одна из первых:
МНа следующей дороге в горы висят селения, слагающие сердце Ичкерии - Цонтарой, Белгатой и Дарго. В Белгатое (в 1944-58 - Шаитли) сохранилась старейшая в Чечне мечеть (1770) - каменный дом даже без минарета. Село оружейников Дарго же в 1840 году избрал своей ставкой имам Шамиль. По происхождению аварец, по рождению он был наречён Али, но из-за долгой болезни родители решили дать ему новое имя.
Это помогло: подростком Шамиль был физически силён, владел шашкой как взрослый джигит, мог ходить босиком по камням и по снегу. Другом его не разлей вода был Гази-Мухаммед, вместе с которым Шамиль и попал в мюриды, а дальше горца подхватила бурная река Кавказской войны. В 1829 году Гази-Мухаммед стал имамом Северного Кавказа, а в 1832-м пал в бою, когда мюридов окружили в башне. Шамиль тогда кинулся в гущу солдат - те не могли достать его саблями и не решались стрелять, рискуя попасть по своим.
Опасный, харимзатичный, неистово верующий, Шамиль легко находил себе достойных друзей и союзников, и уже в 1834 году сам стал имамом Дагестана. В 1839 его войско было разбито союзом России и вассальных ей ханств в ауле Ахульго, но Шамиль успел уйти через подземный ход. Вскоре его приняли Чёрные горы Ичкерии, и вот уже не Дагестан, а слившаяся с ним в Северо-Кавказский имамат Чечня стала самым горячим местом Кавказа. Столицей его была ставка имама - в 1845 году, когда не с первой попытки царские власти таки захватили Дарго, таковой сделалась Ведено, в 21 веке встретившее нас очередной мечетью:
Тогда же было оно центром полноценного теократического государства с 1,5 миллионами жетелй. Его "конституцией" служил "низам Шамиля" - шариат в трактовке через горские адаты. Территорию слагали наибства - 24 в Дагестане и 9 в Чечне, однако по несколько наибств всегда курировали мудиры - доверенные люди имама. Из них был, например, "лесной маршал" Шуаиб-мулла из тейпа Цонтарой - правая рука Шамиля. Наибства делились на более мелкие округа по 500, 100 и 10 мужчин, способных носить оружие - ими определялся мобилизационный ресурс.
Армия состояла из низами (пехоты) и муртазеков - кумыкской и чеченской конницы. Казну наполняли налоги: 1/10 с доходов мирных жителей и 1/5 с добычи горских набегов. В наибствах жили десятки народов, и в том числе - около 20 тысяч русских: под знамя Шамиля регулярно бежали каторжники, дезертиры, провинившиеся казаки и даже староверы, которым Шамиль отдавал древние христианские храмы. Мирной жизнь в имамате, впрочем, не была, и порой скиты вырезались горцами. А вот лихие люди были довольны - особенно прославился конокрад Яшка Алпатов из Наурской, куда порой ещё и наведывался к жене, переодевшись в форму офицера. В Ведено были православный и католический районы с деревянными церковью и костёлом, а самыми верными мюридами стали русские, принявшие ислам - многие позже навещали Шамиля в Калуге.
Сгубили имама наибы - в теории Шамиль мог смещать их по жалобам населения, но на практике принимались эти жалобы только с грамотой от самого наиба. Не доводило до добра и смешение народов: аварцы роптали, что имам ушёл в Чечню, чеченцы - что понаехали аварцы. Да и война выматывала даже горцев, и всё больше тейпов и джамаатов были готовы принять власть тех, кто принесёт мир. Шамиль мог предложить лишь призывы к войне до победы, и вот в имамате то здесь, то там начали вспыхивать бунты.
"Концентрическое наступление" царской армии всё прочнее брало под контроль плоскость, лишая имамат зерна. В конце 1850-х всё больше наибов переходили на сторону России, простые люди откровенно ждали кафирское воинство, и лишь Ичкерия оставалась на 100% верна Имамату. Пока в 1859 российская армия не заняла её, изгнав Шамиля из Ведено в фатальный Гуниб...
Эпоху Шамиля успел застать его соплеменник Узун-Хаир (то есть Длинный Хаир, хотя ростом невысок), родивший в 1848 году в селении Салты. Где и жил довольно неприметно, если не считать участия в Малом Газзавате 1877 года, когда горцы попытались взбунтоваться в русском тылу войны с Турцией. Но в 1910 году за нелегальную постройку медресе Узун-Хаира сослали в Астрахань, откуда он бежал сначала в хадж, а оттуда, с паломниками - в Грозный. В 1917 году Узун-Хаджи Салтинский заявил о себе на горских съездах, вскоре был избран имамом Дагестана, а в 1918 году решил повторить попытку Шамиля и провозгласил новое исламское государство - Северо-Кавкзаский эмират:
Сам он звался теперь Узун-Хаиром Хаджи-ханом, его ближайший сподвижник чеченец Иналука Арсанукаев из древнего аргунского тейпа Дышний, не входящего ни в один из тукхумов, сделался Великими визирем князем Дышнинским. Ставкой имам и князь снова избрали Ведено, где заседало и правительство, 8 министерских портфелей которого поровну делились чеченцы, ингуши, аварцы и кабардинцы, но лишь один министр имел высшее светское образование, а двое не умели читать.
Примерно так же выглядел и весь остальной аппарат нового государства, успевшего, однако, вступить в союз с Турцией, Азербайджаном и даже Грузией против Белой России. А вот большевики во главе с Николаем Гикало на почве общего врага примкнули к армиям Узуна-Хаджи и видимо немало сделали для идеологического разложения эмиратского тыла. В марте 1920 года большинство представителей Северо-Кавказского эмирата признали советскую власть, а тяжело больной Узун-Хаджи, отказавшись подчиниться, умер спустя пару дней.
Культурным наследием Северо-Кавказского эмирата же осталась валюта-"туманы": монеты, чеканившияся оружейниками в Дарго, и печатавшиеся в Ведено банкноты. Более всего озадачивает их устройство: номинал писался в рублях по курсу 1:10, то есть на фото - 50 и 25 туманов.
Словом, Ведено - это "чеченский Львов", и даже в депортацию оно едва ли не единственное в вайнахской стороне не меняло названия. А вот откуда Ведено взялось - теперь никто не знает: по самой колоритной версии, основателями села были русские дезертиры, "ведённые" сюда судьбой.
Бусик "Неизвестной России" заехал на 40 минут на местный рынок - не столько за колоритом (коего тут нет), сколько купить питья и местной еды: например, "сало" (на самом деле обсыпанный специями курдюк) или казы (на кадре выше), но в первую очередь - плюшек правильной чеченской кукурузной халвы.
На рыночную площадь, однако, выходит круглый бастион с торчащим из него деревом:
А по задворкам лавок тянется стена:
Теперь чеченцы называют всё это "крепостью Шамиля", хотя конечно же это "противошамильная" крепость Новое Ведено, заложенная в 1859 году в стороне от сожжённого до основания аула. А вот ставка Узун-Хаджи под защитой её стен и правда находилась.
За воротами с позапрошлого кадра можно выйти на бульвар - в основном Ведено типичное чеченское село, недавно поднятое из развалин:
Бульвар упирается в парк с огромными старыми липами:
В его глубине скрыт воинский памятник:
Липы были посажены как бы не царскими ещё офицерами, возможно в 1905 году, когда Ведено стало в Терской области центром округа (уезда), резко нарастив гранизон. Рядом - советский Дом офицеров, ставший районным ДК. Военные занимали крепость до 2007 года.
Теперь за стенами просто заброшенность, и лишь на первых этажах некоторых зданий теплится какая-то неофициальная жизнь. Впрочем, и у крепости, и внутри неё мимо меня проезжали машины с рыжебородыми кадыровцами, и их сверлящие взгляды напоминали, что память о войне ещё свежа.
Я прошёл крепость насквозь, к распахнутым воротам:
Над долиной речки - но не Хулхулау, а Ахкичу: Ведено стоит между ними.
К речке спускается Зиндан Басаева:
Так, не знаю уж, сколь обосновано, военные прозвали подземный ход к воде, построенный из бетона в начале ХХ века и на всякий случай взорванный в 2000-м году.
