Приветствую Вас на своём канале «Гречанка Олеся»!
Сегодня завершаю рассказ о своей работе в греческой прачечной.
Бери веник и парься. Как я работала в греческой прачечной (часть I)
Как оказалось, всё тяжелое в прачечном цеху ждало меня впереди. Мои уверования в то, что с приобретением опыта работы в прачечной, мой труд будет оцениваться если не выше, то по-крайней мере я добьюсь большего уважения со стороны хозяев цеха, не оправдались. Почему? А потому что блат существует не только в России, но и за бродом.
Хитрая гречанка
Когда меня пригласили работать на третий сезон в прачечную, я уже чувствовала себя увереннее. Год поработав фасовщицей, второй год – у гладильного цилиндра – меня можно было уже отправить на любой фронт.
О том, чтобы вернуться к работе фасовщицы не могло быть и речи, потому что болгарка Света вновь приехала из своей деревни на заработки. Только на сей раз она не привезла с собой сестру Машу, с которой мы на пару стояли у гладильного цилиндра. Иван вновь занялся разгрузкой фургонов, взвешиванием мешков с бельём и загрузкой стиральных машин, а для меня принялись искать новую напарницу, с которой мне предстояло гладить белье.
Будучи уверенной в том, что никакой уважающий себя грек не устроиться на работу в прачечную, я была немало удивлена, когда в цех пришла девушка по имени Параскеви. Про себя я задавалась вопросом, почему она выбрала работу в прачечной, но ответы на них я получила в конце туристического сезона.
Учиться гладить бельё особого ума не требовалось, нужна была только выносливость, ведь при жаре в цеху и работе по 12-14 часов в день в самый разгар туристического сезона, необходимо было выдержать всё это.
Уставала Параскеви быстро. Ей требовались передышка, перекур, что сказывалось на скорости нашей работы. Тележки с выгруженными из стиральных машин бельём простаивали, и Иван злился на то, что мы, уподобившись черепахам освобождаем тележки. Но разве в этом была моя вина? Почему-то, когда мы стояли у цилиндра на пару с болгаркой Машей, мы настолько споро работали, что порой ждали, пока Иван выгрузит выстиранное бельё из стиральных машин.
С Параскеви же мы вечно были самым слабым звеном в рабочей цепочке. И простыни на вал мы всегда должны были класть синхронно, что с гречанкой нам не всегда удавалось это сделать, а когда я делала замечание Параскеви, она начинала возмущаться. Все мои попытки объяснить ей тонкости работы гладильщицы, заканчивались крахом. Хитрая гречанка всегда умудрялась обернуть ситуацию в свою пользу и в итоге крайней оказывалась я.
Хозяева прачечной на промахи Параскеви в работе смотрели сквозь пальцы. Зато я чувствовала себя виноватой.
«Да, брось ты эту работу! Не трепи себе нервы! Лучше довольствоваться малым, чем терпеть подобное к себе отношение, - каждый утро говорил мне мой грек, потому что, когда дочь хозяина привозила меня за два часа ночи домой, я находила мужа уже видевшим десятый сон».
Но я не бросала работу. Я хотела доказать самой себе, что выдержу, ведь работают же мои соотечественницы за бродом, так чем я хуже их?
А как мне было обидно, когда меня в середине сентября попросили покинуть прачечный цех! А гречанку оставили дорабатывать туристический сезон до конца месяца. Её напарницей стала жена хозяина – женщина со слабым здоровьем, но осенью работа в прачечной становится не в тягость, ведь туристический сезон подходит к завершению, а значит, белья с каждым днём пребывает всё меньше и меньше.
Как выяснилось позже, Параскеви нужно было отработать в туристический сезон 90 дней для того, чтобы зимой получать пособие по безработице. Я же во всей этой цепочки оказалась самым слабым звеном – нелегалкой, поэтому каким бы опытом работы ни обладала, а избавились от меня.
Милая албанка
Хоть я зареклась в конце прошлого сезона вернуться в прачечную, а своё обещание нарушила. Её хозяин в очередной раз в начале лета заявил моему греку, что желает видеть меня в своих владениях. Мой грек, конечно, пожурил хозяина прачечной за то, что он в прошлый сезон предпочёл выгнать меня и оставить Параскеви, на что тот ответил, что не мог поступить иначе, потому что гречанка работала легально, тогда как со мной всё было куда проще.
«Если хочешь, иди работай, но я на твоём месте не стал бы этого делать, потому что платят сущие гроши, - напоследок сказал мне мой грек, когда я собиралась принять решение».
И всё-таки я не послушала моего грека и поступила по-своему: согласилась отработать очередной туристический сезон, надеясь, что на сей раз мои старания оценит хозяин прачечной. И тем более после того, как узнала, что Параскеви покинула деревню, в поисках лучшей доли подавшись в столицу полуострова – Левкаду.
На сей раз, как выяснилось в процессе работы, мне повезло с напарницей, с которой предстояло гладить белье. Ею стала юная албанка, которая едва ли была совершеннолетней. Правда, когда я увидела эту девочку с именем словно музыка для ушей – Эсперанса впервые, подумала, что она не на что не пригодна. Худенькая, хрупкая, невысокого роста – ну, как такая эфемерная особа сможет тягать телеги с мокрым бельём! Да, мы же потеряем Эсперансу в корзине, до зубов забитой простынями и прочим бельём и прощай, Надежда!
Что касается, Светы и Ивана, то они по-прежнему оставались на своих рабочих местах. С ними я подружилась, нашла в себе силы простить Свету за то, что она была косвенно виновата в том, что я оказалась брошена, в прямом смысле этого слова, на самый жаркий фронт цеха – к цилиндру. В общем, с болгарами мы стали не разлей вода, и Эсперанса довольно быстро влилась в нашу дружную компанию. Мои опасения относительно её профессиональной непригодности не оправдались. Эта хрупкая девочка оказалась такой выносливой. В первые дни работы у нее кружилась голова, она едва не падала в обмороки от жары, царившей в прачечную цеху, и помогать нам гладить приходила даже её тётя, которая по совместительству убиралась в гостинице. Но постепенно Эсперанса привыкла к незавидным условиям работы, и мы отлично с ней сработались. Общались, кстати, мы с ней на английском языке, который эта девочка знала довольно хорошо.
«Надо же, даже юная жительница страны, которую считают в экономическом и культурном отношении не развитой, чирикает на английском, тогда как мои соотечественники с горе пополам могут связать два слова, - в который раз за годы жизни в Греции подумала я про себя в тот момент».
Я бы даже сказала, что научилась получать удовольствие, работая в прачечном цеху. Ну, и пусть в самый разгар туристического сезона фургончики с грязным бельём пребывают один за другим. Когда работаешь в дружном коллективе, любая работа становится не по чём.
Можно ли заработать на сезонной работе в Греции?
Но в бочку с мёдом хозяин прачечной опять умудрился добавить ложку дёгтя. Милая албанка ушла по своей воли с работы в середине сентября, потому что ей надо было возвращаться на родину, чтобы продолжить учёбу в колледже. Нам со Светой и Иваном жалко было её отпускать, но по той причине, что свято место никогда пусто не бывает, место Эсперансы за гладильным цилиндром заняла пожилая гречанка. Как выяснила позже, она приходилась дальней родственницей хозяина прачечной, и он не мог оказать ей в работе. С госпожой Эфигенией мы нашли общий язык. Завершая свой четвёртый сезон работы в прачечной, эта дама во всём меня слушалась, можно сказать, смотрела мне в рот. Я же невольно заучила назубок все номера, которые давались гостиницам в прачечной! Я могла понять, какой гостинице или пансиону принадлежат те или иные простыни – всего лишь на ощупь! В общем, я заслуженно стала главной в нашем с госпожой Эфигенией рабочем тандеме.
И что же оказалось ложкой дёгтя в бочке мёда? А вот что! Моим последним рабочим днём в тот туристический сезон стал последний день сентября. И я приняла эти условия. В услугах Светы и Ивана в прачечной же нуждались до её полного закрытия, а это происходило каждый год во второй половине октября, когда деревню покидали самые последние клиенты – англичане, владеющие самыми большими гостиницами в Василиках.
И в прачечной продолжалась работа, только в середине осени, когда среди её клиентов остались считанные гостиницы, объём работы уменьшился в десятки раз.
Если в конце сентября мы заканчивали свой рабочий день в 19, а то и в 18 вечера, то что уж говорить о часах работы в октябре! Вместо 12-14 часов, которые я каждый день пахала в разгар лета и приходила домой, валясь с ног от усталости, в два, а то три часа ночи, работы осенью было максимум на 4-5 часов в день. В пять часов вечера рабочие прачечной были уже свободны и могли спокойно пойти окунуться в море, раз летом не у кого не хватало на отдых времени.
«Тебе дали от ворот поворот, потому что надо было обеспечить работой госпожу Эфигению, - возмущенно рассказывали мне Света и Иван как-то при встрече».
Да, со мной опять поступили не честно! Я опять оказалась выброшенной за борт! Когда работы в прачечной было невпроворот, в моих услугах нуждались, а когда объём работы снизился, на моё место взяли «своего» человека.
«Money, money, money…»
Завершая своё столь длинное, но надеюсь увлекательное, повествование о своём опыте работы в греческой прачечной, отвечу на самый животрепещущий вопрос читателей, который возникнет у всех, кто не поленился дочитать мою историю до конца. Сколько мне платили? Моя месячная зарплата составляла 700 евро. И эту сумму я получала вне зависимости от объёма работы. Работала я по 5-6 часов в сутки, как это повсеместно бывает в Греции в июне и в сентябре, когда происходит, когда туристический сезон только начинается, или подходит к концу, или в самые жаркие летние месяцы – июль и август – зарплата у меня была всё та же. И таким образом выходило, что мой труд оценивался в разгар туристического сезона... в 1,5 евро. За такие гроши редкий грек согласиться работать, да ещё при такой жаре, какая царит в прачечном цеху. Вот и пользуется её хозяин албанцами или русскими, у которых нет разрешения на работу, или деревенскими болгарами, которые столь неприхотливы.
Между прочим, хозяин прачечной пригласил меня работать в себе и на следующий год, только я не согласилась.
«Лучше наслаждайся летом, купайся в море, занимайся огородом, чем будешь жариться пятый год у гладильного цилиндра. Стоять по 12-14 часов – это не шутки. Заработаешь себе под старость лет варикоз, а он тебе нужен? – Сказал мне мой грек и на сей раз я его послушала».
Разве сказал бы такое своей женщине русский мужчина? Да, он заставил бы её пахать в поте лица, да ещё чесал бы об неё кулаки!
