Бунин, встретив в Одессе Валентина Петровича Катаева, только начинавшего свой путь в литературе, записал в дневнике:
«Был Валентин Катаев (молодой писатель). Цинизм нынешних молодых людей прямо невероятен. Говорил: «За сто тысяч убью кого угодно. Я хочу хорошо есть, хочу иметь хорошую шляпу, отличные ботинки…».
Быть может это клевета белоэмигранта на успешного советского писателя? Нет! Буквально о том же несколько лет спустя Катаев напишет своей второй жене, Анне Коваленко: «Хочу пальто с большим выдровым воротником. Хочу большие и красивые боты. Хочу перчатки. Хочу синий костюм. Хочу костюм маренго. Хочу часы. Хочу портсигар. Хочу визу в Италию».
Такая же «бескорыстная» любовь к деньгам, как мы помним, была отличительной чертой Остапа Бендера. Кстати, книга о похождениях сына «турецко-подданного» (если кто не знает) была посвящена именно Катаеву, во внешнем облике которого (как и его младшего брата Жени) явно проступали восточные черты. Они достались мальчикам от деда по материнской линии, генерала Ивана Елисеевича Бачея, казачья фамилия которого явно указывает на тюркское происхождение. Кстати брак генеральской дочки Евгении Бачей с преподавателем епархиального училища (отцом Катаева) конечно, был неравным. Как и союз родителей Остапа Бендера – «турецко-подданного» и графини.
Ещё один любопытный факт: когда знаменитые художники Кукрыниксы (М.В. Куприянов, П.Н. Крылов, Н.А. Соколов) рисовали иллюстрации к «Золотому теленку», они изобразили в качестве Остапа Бендера не кого-нибудь, а именно молодого Валентина Катаева.
Наверняка Кукрыниксы сделали это, имея веские основания и, несомненно, с согласия Валентина Петровича. Увы, тот так и не решился открыть свою тайну. Всё-таки Остап Бендер, хоть и обаятельный, но мошенник. И крупный советский писатель, конечно, не хотел остаться таким в памяти потомков. Поэтому в автобиографической книге «Алмазный мой венец» Валентин Катаев всё запутал, написав:
"Бендер написан с одного из наших одесских друзей. В жизни он носил, конечно, другую фамилию, а имя Остап сохранено как весьма редкое. Имел он атлетическое сложение и романтический, чисто черноморский характер. Он не имел никакого отношения к литературе и служил в уголовном розыске по борьбе с бандитизмом...".
Одесские поклонники «Золотого теленка» бросились на поиски названного романтика-атлета и в качестве прототипа героя любимых романов выбрали одного одесского милиционера. Правда, звали его не Остап, а Осип. А это, извините, две большие разницы. К тому же в «Двенадцати стульях» или «Золотом теленке» нет никаких намеков на милицейское прошлое Бендера.
И, тем не менее, в 2011 году этому человеку, Осипу Шору, поставлен памятник на родине, в городе Никополе. Хотя его папа, Беньямин Хаимович совсем не был турецким подданным, а мама, Куня Герцевна – графиней.
Дмитрий Евгеньевич Галковский, чью точку зрения на авторство романов об Остапе Бендере мы излагали в прошлой статье, с людьми, отождествляющими Остапа Бендера и Осипа Шора категорически не согласен.
Галковский пишет:
Им кто-то сказал, что одесские евреи до революции часто оформляли турецкое гражданство, чтобы иметь налоговые и визовые льготы, а также не служить в российской армии. Поэтому слова Бендера «мой папа турецкоподданный» означают, что главный герой романов еврей.
(Здесь и далее крупным жирным шрифтом выделены тексты Д.Е. Галковского)
Подобная тема имела место, но турецкое подданство оформляли не только евреи, но и греки, армяне, болгары и другие жители русского Причерноморья. В этом контексте «турецкоподданный» синоним слова «экстерриториальный», чем и хвастался Бендер. Ничего специфически еврейского в его образе нет.
Это авантюрист, человек без прошлого. Всё что мы знаем о нём, мы знаем с его слов. Весьма вероятно, он говорит правду или часть правды. А может и врёт – нагло или отшучиваясь. А что, кстати, Бендер говорит о себе?
В «12 стульях» он аттестует себя так:
«Остап-Сулейман-Берта-Мария Бендер-бей, отец был турецко-подданный и умер, не оставив сыну своему Остап-Сулейману ни малейшего наследства. Мать была графиней и жила нетрудовыми доходами».
В «Золотом Теленке» титулование Бендера несколько иное. Это «Остап Ибрагимович Бендер-Задунайский».
Остап Ибрагимович шутливо стращает Корейко:
«Не оскорбляйте меня, - кротко сказал Бендер, - я сын турецко-подданного и, следовательно, потомок янычаров. Я вас не пощажу, если вы будете меня обижать. Янычары не знают жалости ни к женщинам, ни к детям, ни к подпольным советским миллионерам».
Если всё-таки принять всерьёз, то, что сообщает Бендер о себе, то окажется, что его кровь смешанная: это мусульманин («Ибрагим», «Сулейман»), поляк (несколько имен, среди которых «Мария», что характерно для католиков), украинец («Остап»). Фамилия «Бендер» для русского слуха совершенно интернациональная. Это может быть и украинец, и немец, и поляк, и румын.
Варианты фамилии «Бендер-бей» и «Бендер-Задунайский» звучит по-дворянски. В первом случае это восточное российское дворянство вроде Улагая, хана Нахичеванского, или булгаковского Най-Турса, во втором дворянство польское, для которого типичны двойные фамилии, или российское, военно-аристократическое.
Бендер не уголовник, у него нет блатного жаргона и замашек (хотя есть опыт отсидки). Он хорошо физически развит, умеет драться и отдавать приказы, а также успешно выдает себя за белого офицера.
Наконец Бендер имеет какое-то отношение к медицине. У него акушерский саквояж, в котором кроме всего прочего лежит белый халат и стетоскоп. Бендер ставит диагноз умершему Паниковскому. А вот в каких тонах Бендер воспринимает информацию Балаганова о подпольном миллионере:
«Великий комбинатор чувствовал себя в положении хирурга, которому предстоит произвести весьма серьезную операцию. Все готово. В электрических кастрюльках парятся салфеточки и бинты, сестра милосердия в белой тоге неслышно передвигается по кафельному полу, блестит медицинский фаянс и никель, больной лежит на стеклянном столе, томно закатив глаза к потолку, в специально нагретом воздухе носится запах немецкой жевательной резинки. Хирург с растопыренными руками подходит к операционному столу, принимает от ассистента стерилизованный финский нож и сухо говорит больному: "Ну-с, снимайте бурнус!"
«Вам это никого не напоминает?» – спрашивает Галковский.
Для него, как мы помним, автор «Двенадцати стульев» – это Михаил Булгаков. Ну, а Булгаков в молодые годы был врачом. И все эти медицинские подробности для Дмитрия Евгеньевича лишнее доказательство его версии. А также того, что Булгаков наделил главного героя «Двенадцати стульев» и «Золотого теленка» собственными чертами.
Но это не всё. Напоследок Галковский украсил торт своей гипотезы ещё двумя вишенками, напомнив нам о головном уборе и обуви великого комбинатора («особой фуражке и желтых ботинках»). Оказывается, нечто подобное было и в гардеробе Михаила Булгакова. В доказательство Дмитрий Галковский показывает фотографию, на которой Булгаков в той самой «фуражке с белым верхом», в которой Остап Ибрагимович Бендер-Задунайский появился на улицах уездного города Арбатова.
Ну а в лакированных ботинках с ярко желтых верхом в середине 1920-х годов Булгакова увидела его будущая жена, Любовь Белозерская.
Справедливости ради нужно сказать, что у лаковых штиблет Остапа Бендера верх всё-таки был не желтым, а оранжевым. Ну а в фуражке с белым верхом, тот описан лишь во втором романе («Золотой теленок»), а не в момент первой встречи с читателем. В иллюстрациях к «Двенадцати стульям» издания 1928 года художник М. Черемных запечатлел великого комбинатора в банальной кепке.
Но не будем проявлять занудство. Согласимся с Галковским и допустим, что фуражка и ботинки у Бендера – булгаковские. Ну, а темперамент? Его-то куда девать? По характеру Булгаков – это подпольный миллионер Корейко. Вот подлинный автопортрет Михаила Афанасьевича! А Бендер по складу души и извилистости жизненного пути – это, конечно, Валентин Катаев.
Катаев был белым офицером, черты которого Галковский увидел в Остапе Бендере. Катаев, как и Бендер-Задунайский, получил печальный опыт отсидки. Но, главное, Валентин Петрович имел дар быть любимцем женщин, и без стеснений им пользовался. Как и Остап Бендер. У Валентина Катаева было много романов, и он трижды женился. Причем первый и третий раз бывший когда-то антисемитом и белогвардейцем Катаев выбирал в качестве спутниц жизни евреек (Людмила Гершуни, Эстер Бреннер). Чем не великий комбинатор?
