Роман «Звёздочка ещё не звезда) глава 91
К утреннему взвешиванию в понедельник, Алёна Ширяева по совету девочек подготовилась досконально. После зарядки она выпила как можно больше воды, чтобы уж наверняка задуманное свершилось и вес её увеличился.
Алёнка понимала, что мать не приедет в Анапу и не разберёт санаторий по кирпичикам, как обещала, если прибавки в весе не случится, но она отлично знала её характер и то, что она способна словесно разгромить то, к чему прикоснётся. Мать начнёт строчить письма руководству и ничем хорошим это для Алёнки не закончится. Уж что-что, а писать жалобы мать умела и любила, оправдывая себя тем, что она партийная и пройти равнодушно мимо безобразия не должна: у партии благая цель — двигаться к коммунизму. Хоть сама мать в коммунизм и не верила, но на всякий случай к нему шла потому, что, по её мнению, больше идти было некуда: не возвращаться же назад в загнивающий капитализм, которого она сама боялась, как огня и страшила им своих детей.
Напившись воды Ширяева подошла к кабинету и заняла очередь, чтобы зайти как можно раньше и быстрее выйти. Медсестра Белла Павловна Печёнкина заходить в кабинет не торопилась: она стояла вблизи него и строила глазки электрику дяде Мише, который заменял сгоревшую люминесцентную лампу на новую.
— Как выходной прошёл? — поинтересовался электрик у медсестры.
— Да как всегда в хлопотах, вы же меня знаете: полы перемыла, бельё перестирала, борщ сварила, котлет нажарила, теперь несколько дней готовить не буду. Да и когда, готовить: с работы пока приду, уже никакая.
— Это точно, люблю хозяйственных женщин, вот вы именно такая, — похвалил он её. Она поправила волосы и делая вид, что смутилась, произнесла:
— Да что вы… Приятно, конечно, что вы меня хвалите, не то, что мой бывший муж.
— Если есть за что, почему бы и не похвалить? — улыбнулся электрик.
— Вы тоже рукастый, повезло же вашей жене!
— Эх, если бы она это ценила, — вздохнул он и пошатнулся. Печёнкина вздрогнула и схватилась за лестницу, чтобы поддержать, опасаясь, что он потеряет равновесие и свалится.
— Осторожнее, берегите себя, Михаил Петрович, такие как вы, бесценны!
Разговор медсестры и электрика напомнил Ширяевой басню Крылова «Кукушка и петух». Алёнка стояла у двери кабинета и переминалась с ноги на ногу: вода просилась наружу, но надо было терпеть, чтобы вышло так, как запланировано.
Надя Бухарина, видя, что Ширяева держится из последних сил, обратилась к медсестре:
— Белла Павловна, а можно нас взвесить побыстрее, а то мы на завтрак опоздаем.
Медсестра произнесла недовольно:
— Вынуждена оставить вас, Михаил Петрович, — и, прежде чем зайти в кабинет, фыркнула: — Вот дети какие пошли нетерпеливые.
— Да, молодёжь ныне шустрая: ей палец в рот не клади, а работа есть работа! — ответил ей электрик из вежливости, хотя сам был не прочь с ней и дальше продолжить беседу.
Белла Павловна открыла кабинет и вскоре позвала:
— Входите!
Алёнка вошла и встала на весы. Медсестра взвесила и огласила вес:
— Тридцать один килограмм сто грамм, минус… — она прикинула на глаз, на сколько потянет одежда Ширяевой, и уточнила: — минус четыреста грамм, итого: тридцать килограмм семьсот грамм. — Она покачала головой и произнесла: — А рост у тебя метр сорок два, м-да…
— А можно записать тридцать один килограмм? — попросила Алёнка.
— Ты хочешь сказать, что твоя одежда потянет всего на сто грамм? — переспросила Печёнкина.
Алёнка кивнула головой и уверенно произнесла:
— Да!
— Странные вы с Урала… — заявила медсестра, — и просьбы у вас странные. Но так и быть, я сегодня добрая, пусть будет тридцать один килограмм.
— Спасибо-о! — поблагодарила Алёнка, прежде чем уйти.
— Следующий, не задерживай, девочка.
Алёнка вышла из кабинета. Надя тут же полюбопытствовала:
— Ну как?
— На килограмм потолстела! — ответила Ширяева и рванула к себе в комнату, чтобы успеть добежать и уединиться.
— Я ж говорила! — прокричала радостно ей вслед Надя, подумав: — «Хоть бы успела добежать, а то стыда не оберёшься, как проснулась, так и терпит».
И Алёнка успела. Настроение у неё сразу приподнялось, осталось только написать домой письмо и обрадовать мать. На неё вдруг нахлынуло вдохновение и ей удалось сочинить речёвку:
«Наш солнечный лагерь —
Всех лучше в округе,
Прогонит хандру
И излечит недуги», — но что-то в ней было не то, и она решила не торопиться, а ещё поработать над ней как следует.
В душе она была перфекционисткой, ей нравилось делать всё тщательно и аккуратно, чтобы придраться было не к чему.
Неожиданно она вспомнила про конфетку, упавшую на пол, которую уронила Света Алдошина. В комнате никого не было, она заглянула под кровать, но конфетку не нашла, потом посмотрела под тумбочку и обнаружила её. Она повертела конфету в руках и оставила её на тумбочке Светы.
Ей очень хотелось её съесть, но гордость не позволила: «Я не буду опускаться и есть чужое, нехорошо это. Вырасту и куплю себе конфет с первой получки, — она ненадолго задумалась и уточнила: — Ну, или со второй, — неважно с какой, всё равно куплю и всех своих угощу».
Только Алёнка успела отойти от тумбочки и сесть на кровать, как в комнату вошли девочки из Балашихи, вместе с Надей. Увидев конфету на тумбочке, Алдошина удивилась:
— А откуда конфета?!
— У меня ручка упала, и я стала её искать. Гляжу, а твоя конфета лежит под тумбочкой, рядом с ручкой. Ну я её и подняла, что ей там валяться, — пояснила Алёнка.
— Да кто её есть будет, она уже запылилась.
— А что ей сделается, я съем! — сказала Надя, и уточнила, — Если ты, конечно, не против.
— Да ешь, — Света махнула рукой, — мне не жалко.
— Вот спасибо!
— На здоровье, — пожелала ей Алдошина, — сейчас позавтракаем и учиться пойдём, — она зевнула, прикрыв рот ладошкой, — что-то я не высыпаюсь в последнее время, может, не будем свет в туалете оставлять и дверь держать открытой?
— Я темноты боюсь, — разворачивая конфету, сказала Надя, — Чижова тоже, кстати.
— Да ну её, эту Чижову… — возразила Алдошина, — Так и вертится около Андриса, противно смотреть даже.
— Ага, я тоже внимание обратила, — поддержала землячку Косоротова, — а Пухов от неё не отходит, втюрился по самые уши, мне даже его жалко.
— А что его жалеть? Он вырастет и женится на ней, она ему детей нарожает, — сказала Алёнка уверенно, как будто бы это знала.
— Вот умора-а, — зашлась смехом Бухарина.
— Он тоже, кстати, из Тулы, — добавила Косоротова.
— Похоже Пухов — её судьба! Кхи-кхи, — хихикнула Алдошина.
— И напрасно смеётесь, — возразила Ширяева, — у них счастливая семья будет.
— Ага, точно! — поддакнула Надя, — Пухов, Чижова и их детишки — пуховые чижики.
Чижова вошла в комнату без стука. Девочки не удержались и прыснули со смеху. Она надменно обвела их взглядом и резко выговорила:
— Вы что ржёте, аж в коридоре слышно.
— А нам в санатории нравится, тут весело! — заявила Бухарина.
— Завтракать пойдёмте, хватит ржать… — сказала Лена, а потом достала из тумбочки жестяную круглую коробочку с вазелином, открыв её, зацепила пальцем вазелин и смазала им обветренные губы.
Девчонки опять закатились со смеху, а Бухарина съязвила:
— Целоваться на ветру с Пуховым меньше надо.
— Чего-о? — выкрикнула Лена и зыркнула глазами, требуя ответа.
— Да ничего, — заявила Бухарина, — уже все в отряде знают, что у вас любовь.
— А ты завидуешь, что ли?
— Да, завидую, — Бухарина сложила руки на груди и трепетно произнесла, — Пухов — любовь всей моей жизни… Эх, Чижова, не успела приехать и такого парня у меня увела.
— Ты шутишь?
— Да какие уж тут шутки, — Бухарина взглянула на Ширяеву, — Алёнка вон на кило поправилась, а я на триста грамм высохла от страданий. Если так дело дальше пойдёт, приеду домой вобла воблой.
— Ничем помочь не могу, — с ухмылкой ответила Лена, прежде чем выйти из комнаты.
Девочки смотрели на Надю озадаченно, не понимая, шутит она или нет. Надя улыбнулась, и сама спросила:
— Поверили?
— Ага-а, — ответили одновременно девчонки.
— А я пошутила, — сказала Надя, но по её глазам, можно было понять, что она не шутит.
Алёнка в душе сожалела: «Зря я про Пухова и Чижову ляпнула, надо было молчать, теперь Надя переживать будет. И когда она только в Пухова влюбиться успела?»
© 08.08.2021 Елена Халдина, фото автора
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данного романа.
Продолжение 92 А теперь уже можно
Предыдущая глава 90 Я у неё залётная
Прочесть роман "Мать звезды", "Звёздочка", "Звёздочка, ещё не звезда"
Прочесть Любимая дача Сталина