Речь пойдет о романе С. Баруздина "Повторение пройденного", посвящен он 14 - 15 летним мальчишкам и девчонкам, которые встали на защиту нашей Родины в годы Великой Отечественной войны. Эта тема будет интересна всем, кто любит читать об этом периоде нашей истории.
В романе охвачен большой период: с 1941 - 1961 годы. Каждая глава - это год, в котором описаны события, которые пережил главный герой.
1941 год.
" Мы шли на фронт, а рядом с нами ехали полупустые троллейбусы - неуклюжие, мирные, довоенные, с голубыми боками и белыми табличками своих обычных гражданских маршрутов. И все это как-то не вязалось: Ленинградское шоссе - и линия обороны, троллейбусы - и мы, идущие на фронт".
Год 1942.
Мы не были обмундированы. В кармане моей телогрейке лежало письмо. " Я теперь тоже в армии. Скоро сообщу тебе номер своей полевой почты... Домой больше писать не надо".
" Нас было сто пятьдесят московских мальчишек, которые уже давным - давно жаждали подвигов и рвались в бой, чтобы сокрушить ненавистного врага".
" Вы курсанты школы АИР. Школы артиллерийской инструментальной разведки. Будете учиться".
Год 1943.
" И вот теперь этот госпиталь. Отправился на два дня в Москву, в которой не был целую вечность - год, и в первый же день попал под машину".
" Комиссия дала мне две недели отпуска по болезни, и я помчался домой",
- Надолго? Сразу же скажи - надолго? - спросила она меня с ходу, - на сколько тебя отпустили?
- Надолго, мама, надолго, - сказал я. - На.. два дня. На сегодня и на завтра. А послезавтра в часть.
В лагеря я вернулся поздно, перед ужином.
" Наверно, где-то в глубине души я жалел, что обманул мать и не провел дома положенного отпуска. Жалел, когда опять влез в нудную солдатскую тыловую службу".
Год 1944.
И вот мы уже не курсанты, а солдаты. Мы теперь бойцы 103-го отдельного разведывательного артиллерийского дивизиона 103 ОРАДа.
" Наш эшелон прибыл на станцию с непонятными буквами на фронтоне: Lezajsk. Мы находились на польской земле".
" В нашем фургоне девятнадцать ребят".
"... Выскочили из машины и сразу же оказались у братской могилы: " Вечная слава героям, погибшим при форсировании р. Вислы в августе 1944 г."
" Теперь никто не говорил. Наверно, все думали. Вот нас девятнадцать сейчас, а с комвзвода и шофером - двадцать один. А сколько будет потом, когда все закончится?"
" Смерть... Странно... Как их было много. А сейчас..."
"Ребята молчали, но, наверно, молчали потому, что впереди у нас бои и, значит, надо думать о них. Это самое важное сейчас. Ведь где-то там - победа, окончательный разгром немцев и, значит, конец всему тому,чем живут люди вот уже четвертый год".
" Нет, это была уже не чепуха. Немцы неловко выскакивали из окопов...
Мне показалось, что я сейчас совсем один и все эти фигурки движутся не на наш окоп, а именно на меня".
" В канун 1945 года, тридцать первого декабря, у нас выдался относительно тихий день".
" Я поехал в политотдел к Наташе".
" В машине... Меня тоже начало клонить к дреме..."
" Когда я очнулся и приоткрыл глаза, я ничего не понял. В голове страшно шумело, перед глазами плыли холодные лунные круги. Левая нога, перевязанная выше колена чем-то больно - тугим, была откинута с носилок чуть в сторону".
"Потом я проваливаюсь куда-то. Или я просто засыпаю, или это бред".
Год 1945.
" Есть всякие лица - красивые и некрасивые, броские и невзрачные, но я никогда бы не смог сказать, какое у нее лицо. У нее глаза, а потом - лицо".
"И в прошлые ночи, и в эти дни я слышал за стенами нашего медсанбата грохот идущей техники".
"Завтра буду добиваться выписки".
"Мы работали на окраине Гуры. Работали, чертыхались, опять работали до двух тридцати ночи..."
"В пять утра мы проснулись от дикого грохота. Казалось, начиналось землетрясение. Повсюду - вспышки выстрелов, огненные стрелы "катюш", гул тяжелых бомбардировщиков".
" Мы понимали: началось что-то грандиозное..."
..." Не знали мы и о том, что 14 января перешли в наступление войска 1-го и 2-го, а за ними и 3-го Белорусского фронтов".
" Сейчас война была победной. И в этом смысле радостной".
"И все же это была война. Наши представления о ней, как о поле нескончаемого геройства и славы, казались такими далекими".
"Каждый день мелькали названия городов и селений".
"До Берлина сорок километров!"
"Берлинские пригороды. Аккуратные домики и газончики".
"Второе мая - отдых" Отдых, а город еще горел, дрожал и трясся от огня артиллерии и взрывов бомб".
- Капитуляция! Капитуляция! Капитуляция!
Вся Гарта бесновалась. Палила в воздух. Плясала. Откуда-то появились гармошки, баяны, аккордеоны. Солдаты постарше, не чета нам, плакали:
- Дожили!... Дожили!...
Год 1946.
" И вот, казалось, пришло избавление. Пришло в начале января, как самый лучший новогодний подарок: - Мы уезжаем на Родину!"
"Это был еще очень тяжелый год, даже в Москве. Город жил по карточкам"
"Она вошла в палату в гимнастерке и сапогах. В руках она держала что-то завернутое в несколько одеял - живое, глазастое, черноволосое, дышащее!"
1961.
..." Я думаю о детстве - своем и нашем детстве. О детстве и юности, которые, может быть не похожи на детство и юность наших сегодняшних ребят. Но и в непохожести есть похожее. Помним ли мы все?"
