С тех пор, как в России отказались от экономики, основанной на спросе и предложении, в народном хозяйстве, несмотря на постоянные провалы, с завидной регулярностью устанавливали всевозможные рекорды, делая это посредством приписок и подтасовок.
Ситуации это не улучшало, зато породило новый вид соревнований – доносительство на лиц, виновных во всех неудачах.
Бесспорным лидером в этой области была Полина Николаенко, член ВКП(б), вступившая в партию по зову сердца еще в начале 30-х.
Девушка прилежно училась на историческом факультете Киевского института и работала в краеведческом музее.
Проявив бдительность, она написала докладную записку, сообщив, что по ее мнению, один из сотрудников ворует выставочные экспонаты из запасников, обменивая их на продукты в ТОРГСИНе.
Это было серьезное обвинение, однако директор музея проигнорировал сигнал.
На этом личное противостояние молодой коммунистки с «проклятыми расхитителями социалистической собственности» могла бы закончиться, но, на общую беду, ей попалась статья в газете «Ленинградская правда», где верный помощник наркома НКВД, тов. Заковский писал:
- Ты видишь, товарищ, что твой сосед живет не по средствам. Что в этом случае должен сделать честный гражданин? Посудачить с женой и забыть об этом? Нет, не так поступает советский человек! Вот недавно мы получили заявление от одного рабочего, что ему подозрительна (хотя он и не имеет фактов) бухгалтер – дочь попа. Проверили: оказалось, что она враг народа. Поэтому не стоит смущаться отсутствием фактов – наши органы проверят любое заявление, выяснят, разберутся.
Последняя фраза Леонида Заковского так сильно запала в душу, что следующий донос на самого директора, Полина отправила в НКВД, минуя партийную организацию на рабочем месте.
Скандал удалось замять, после чего, чтобы избавиться от не в меру подозрительной сотрудницы, ее отправили в аспирантуру УАМЛИН (Украинская Ассоциация марксистско- ленинских научных институтов).
Осмотревшись вокруг, Полина Тимофеевна очень быстро поняла, что ее новое место учебы буквально кишит предателями родины, в то время как директор Ассоциации – жена Первого секретаря ЦК УССР тов. Постоловская – «сидит как царица, окруженная врагами».
Когда тов. Постышеву (супругу Постоловской) показали сотни доносов от зачисленной месяц назад аспирантки, его, видимо, охватило чувство дикой ревности, поскольку усердно перевыполняя план по выявлению врагов народа, он не мог похвастаться такой результативностью.
Павел Петрович, хорошо знавший правила игры, экстренно собрал заседание горкома, на котором преданные главе республики товарищи, постановили исключить гражданку Николаенко из рядов ВКП(б).
При этом, чтобы подорвать доверие органов к уже полученным письмам «свихнувшейся бабы», протокол датировали сентябрем 1935 года, хотя события собрание прошло в январе 1936.
Тов. Николаенко, видя вокруг сплошное засилье местничества и кумовства, написала в Москву, на имя товарища Сталина, указав на вопиющий подлог.
Иосиф Виссарионович, давно искавший повод обновить ЦК братской республики, живо откликнулся на крик о помощи, прислав тов. Кагановича разобраться в запутанной ситуации.
К приезду Лазаря Моисеевича, Полина Тимофеевна успела написать еще несколько тысяч доносов, которые станут основанием для уголовно-политических процессов уже после того, как справедливость была восстановлена и оболганной девушке вернули партбилет.
Окончательную точку в этом непростом деле поставил сам Отец народов, выступая на февральско-мартовском пленуме 1937 года, прошедшем в Кремле. Иосиф Виссарионович ораторским искусством не владел, но, к середине 30-х годов, народные избранники воспринимали чересчур грамотную речь как оскорбление в адрес победившего пролетариата, поэтому зал слушал вождя с горящими глазами, то и дело устраивая овации.
- … Николаенко – это рядовой член партии, она обыкновенный «маленький» человек. Целый год она подавала сигналы о неблагополучии в партийной организации в Киеве, разоблачала троцкистских вредителей. От нее отмахивались, как от назойливой мухи. Наконец, чтобы отбиться от нее, взяли и исключили из партии. Ни Киевская организация, ни ЦК КП(б)У не помогли ей добиться правды. Только вмешательство Центрального Комитета партии помогло ей распутать этот запутанный узел. А что выяснилось после разбора дела? Выяснилось, что Николаенко была права, а Киевская организация была не права. Ни больше, ни меньше. Как видите, простые люди оказываются иногда куда ближе к истине, чем некоторые высокие учреждения.
Такие искренние, по-отечески теплые слова главы государства окончательно растопили и без того нездоровую психику молодой женщины.
Она завалила администрацию Кремля своей корреспонденцией, среди которой, правда, попадались и безобидные послания.
Например, поздравления вождя с днем рождения.
Дело дошло до того, что стоило только новому секретарю ЦК Украины – Н.С. Хрущеву – выполняя поручение Сталина, встретиться с ней, как в Кремль немедленно полетел донос на самого Никиту Сергеевича, изобличающий его как «троцкистского выкормыша».
Не исключено, что это был юбилейный – восьмитысячный поклёп достойной дочери советского народа.
Тревожный сигнал остался без ответа, поскольку товарищ Хрущев долгое время ходил в любимчиках Хозяина и бдительную гражданку Николаенко отправили в одну из республик Средней Азии.
Больше Иосиф Виссарионович писем от Полины не получал.
Во всем мире доносительство издавна поощрялось материально.
В нацистской Германии, например, человек, сообщивший об иудейских корнях своего соседа, получал долю от имущества последнего.
Светоч коммунизма сумел поднять искусство клеветы на новый уровень, минуя всякое вознаграждение.
Теперь любой «маленький» человек мог почувствовать себя Личностью, написав «куда следует», не утруждаясь перечислением доказательной базы.
Надо было только угадать, кто из фигурантов кляузы, на данный момент, имеет статус неприкасаемого лица.
ПОСТАВЬТЕ "ЛАЙК", ЧТОБЫ УВЕЛИЧИТЬ ОХВАТ СТАТЬИ. ПОДПИШИТЕСЬ НА КАНАЛ, ЕСЛИ ПОНРАВИЛАСЬ ПУБЛИКАЦИЯ.
Основы и традиции царской России, которые мы давно потеряли
Поправка Джексона-Вэника как вакцина для "инвалидов пятой группы"
Москва, 1978 год. Неожиданный шаг навстречу западной эстраде
Забыть нельзя реабилитировать
