Утром хотел выпить чаю, чаепитие давало спокойствие, время подумать. Слухи о скорой войне сменились вестями об её начале. Небольшая церковь в глуши Смоленской области осталась нетронутой, это благодаря тому, что обещался помогать кормить колхозных лошадей за счёт церкви, выдались сухие времена, мало урожаю, а редкие прихожане откликнулись. Не думаю, что крещёный председатель колхоза рассказал про это в своих партийных органах, соседствовали мы и, если не дружили, то и не вредили друг другу. Только-только стал поспевать самовар, как в дверь постучали. Гостей не ждал, а жизнь научила тревожиться, стараясь сохранить спокойствие, открыл незапертую дверь. Трижды поклонившись чуть не до земли, в дверь вошла женщина, Маргарита Ивановна, прихожанка моя, вижу, что взволнована очень, а значит, будет торопливо и не впопад говорить. Решил успокоить её чаем, нарочито медленно наливал, та терпеливо ждала, перечить и торопить не решалась. Отхлебнув из чашки, именно отхлебнув, два глотка кипятка, удивился, как не обожглась, женщина завела свою «песню», был у неё такой талант:
- Батюшка, немец на земле нашей! Люди сказывают, что завтра у нас будет...!
- Тише, тише. Кто сказывает? Где пришлых видели?
- Юрка, малец этот пронырливый, до большака ночью бегал, утром рассказал, что там немцев много, все на железе едут, дыму много, паровозами добираются!
- Для паровозов рельсы нужны, а их на большаке нет. Техника у них такая, чего страху нагоняете? Вопрос задал, а сам задумался: «Чего это Юрка туда бегал? Сам ли туда ходил? Тут в одну сторону десять километров, а он за ночь обернулся, обязал кто-то, так и есть!» Пропустив пару предложений, решил, что ничего страшного, она, по своему обыкновению, ещё раз пять повторит. Успокоив взволнованную женщину, спросил про её здоровье, а ещё поинтересовался про Захарию. Маргарита Ивановна отвернулась, услышав имя женщины, не очень-то её в деревне любили.
***
Захария была не местной, толи полячка, толи немка, толи смесь. Привёз её ещё в тридцатых наш деревенский мужик, говорил, что на дороге подобрал с двумя детьми. Детей, как ни пытались выходить, спасти не смогли, доктора хворь их не распознали, скончались. С чего не возлюбили женщину, уже и не скажет никто, но только дом мужик свой перевёз за самую окраину деревни, нашлись помощники, те, что в ведьм не верили, а бабы местные как одна – ведьма. Разговаривал я с ней, случилось несколько раз, когда на улице встречал. Говорить она не очень-то хотела, но и из того что услышал, сделал вывод – хороший она человек, клевещут местные на неё. Интерес к ней был у меня особый, знала она проход купца местного, того что до Советской власти торговлю в этих краях вёл, может и не законную, но барышом с церковью делился, весь ремонт за его счёт вышел. Проход тот был секретный, подземный, под речушкой маленькой, тогда Империя Российская там границу держала. Слышал я о комнатах больших, что под землёй были. Вот только она их с той стороны знала, а мне надобно с этой, не успеть мне схрон сделать, если немец уже здесь, а схрон был необходим! Какими путями, но узнали в Смоленске церковные люди о предстоящей войне, в строжайшей секретности, свезли в мою обитель много ценного. Для меня хозяйство церковное, а для кого и богатство, было золото, серебро, иконы веками намоленные, то всё я в своём месте спрятал, а вот теперь нужно место другое. Скрытно, поздно вечером, отправился в далёкий дом, не совсем рады там мне были, но перекрестились, уважали веру. Присев по приглашению за стол, озирал хату. Добро всё, в порядке и в чистоте, благодарность хозяйке и хозяину. Накормив свежей ухой, и налив добрую чарку кваса на берёзовом соке, который как мне показалось, забродил, хозяин дома задал ожидаемый вопрос:
- Не столоваться вы к нам пришли, рассказывайте.
- А прост мой разговор. У супруги твоей про ход секретный спросить хочу. Долго думали хозяева, часто смотря друг на друга, наконец, муж сказал:
- Говорили мы с ней про то, не желает она выдавать его место, власть её не жаловала, да и меня председатель в скотники определил после женитьбы, а я ведь в городе учился, агрономом мог быть!
- А я сейчас не про власть говорю, я за церковь нашу боюсь. Добро надо спрятать, а то, что, супостату отдать?! Извинился хозяин дома, увёл жену в другую комнату, мне только шёпот их слышен был, советовались. Наконец выйдя из комнаты, уселись за столом:
- Захария говорит, что и с этой стороны вход знает, только найти трудно ей сейчас, но она поможет, если для Бога это требуется.
- Не для Бога, а для людей кто в него верует, нельзя отдать врагу, что церкви положено. Людской данью те вещи собраны, кто-то икону из дома снёс, от прародителей осталась, а теперь или сожгут или увезут к себе. Решили следующим вечером, самим поздним, идти к входу в подземелье.
***
Ночью меня разбудил стук в окно, не простой стук, тихий, почти бесшумный. Чуть приоткрыв занавеску, увидел местного парня, очень выдающаяся личность. Комсомолец, всегда первый во всех делах села, радоваться бы мне за него, но не любил он церковь, даже ненавидел. Уж сколько он собраний провёл среди деревенской молодёжи, ходили слухи, что и на председателя жаловался, мол, в церкви службы проходят, а тот ничего не делает. Недоверие у меня к нему было, но выслушать пришедшего первое дело церковнослужителя, отворил дверь, хоть и не запирал её никогда.
- Входи, Костя, здравствуй. Говорят, вы уходите далеко из деревни, а почему ночами? Родители волнуются.
- Здравствуйте. Это слово было громом в небе, раньше он даже не смотрел на меня, а тут вот, поздоровался.
- Проходи, я посмотрю, что у меня осталось с ужина.
- Не надо, я не кушать пришёл.
- Тогда говори зачем, не томи.
- Вы к Захарии приходили, про ход секретный спрашивали, так нашли мы его.
- Его много лет искали, люди железом землю истыкали, лопатами всё прошли, а вы нашли?!
- А мы нашли, знаю, где он. Сколько минут я думал, даже не знаю, казалось много. То, что муж Захарии выдал мою тайну о церковных ценностях, а я был уверен, это меня не радовало, но если Константин окажется в числе моих помощников – это даже очень хорошо. Местные ребята с ним дружили, можно сказать повиновались ему, а значит можно всё быстро перенести в укромное место, если только у Кости не было своих мыслей по поводу ценностей.
- К чему ты клонишь?
- Мы поможем вам спрятать ваше добро, для вас и для нас враг един! Я правильно говорю?
- Чистая правда. Мне нужно посмотреть то, про что ты говоришь. Ход тот, я не могу просто позволить всё зарыть в яму.
- Идёмте, времени уже нет.
***
Не дойдя до реки метров сто, было сложно определить из-за темноты, мы спустились в глубокий овраг заросший крапивой и колючим кустарником. Странно, здесь ведь тоже искали, не обманывает ли меня комсомолец?! Под деревом, ветки которого почти земли касались, Константин стал шарить рукой в траве, подсвечивая себе спичкой, за что-то потянул и отвалил вправо травяной дёрн, как дверь вышла. Идущий за нами парень, всю дорогу он как будто прятался, принёс два факела, я, было дело, протянул руку, но Костя один оставил у себя, а второй вернул своему товарищу. Разгоревшееся пламя осветило полусгнившие жерди, корни травы надёжно вплелись в них, образуя хорошее прикрытие. Войдя в лаз почти в полный рост, ощутил запах гниющего дерева и паутины, было сыро. Огонь высветил деревянные балки и толстые деревянные столбы, служившие подпоркой потолку, идти можно было слегка пригнувшись.
- Вы здесь всё осмотрели?
- До реки дошли, там с потолка сильно капает, стены подмыло и потолок страшный, того и гляди обвалится.
- Помещения есть?
- Да, три большие комнаты, одна маленькая. Свободны только две большие.
- И чем же другие заняты?
- Сами увидите. Мы прошли около тридцати метров, снимая с лица лоскуты густой паутины, понял, что стали спускаться, это значит речка рядом. Костя посветил своим факелом на стену справа, три грубо отёсанные доски обозначали вход в комнату. Прямо на земляном полу стояли ящики, на них лежало оружие. Я был слаб в военном деле, но понял, что это русские винтовки, ещё что-то железное виднелось, вероятно, тоже предназначалось для убийства люда.
- Откуда это?
- Мы принесли, на большаке много всего было. Хотелось спросить; «Кто мы?», но знал, что Костя не ответит.
- А в маленькой комнате что? Ты сказал, что и она занята.
- Смотрите. Посветив мне факелом, Костя не стал заходить в совсем маленькую комнатку в противоположной стене. Опять ящики, но не военные, звёздочек нет, что-то написано, жаль очки не взял.
- А здесь что?
- Весной люди приезжали, помните, у Евдокии остановились. Минёры это были, карьер наш хотели расширить. Взрывчатка здесь, вот с огнём туда и не вхожу.
- Помню таких, двое молиться приходили. Опасная у них работа. Остальное показывай. Возле входа в маленькую комнату с взрывчаткой на толстой бечёвке висел серебряный крестик, протянув, было, к нему руку услышал голос Константина:
- Не трогайте, посмотрите выше. В тусклом свете факела разглядел предметы. Уж что-что, а эти овальные штуки я узнал – гранаты. Бечёвка от крестика шла к небольшому колечку одной из них.
- Зачем это?
- На всякий случай. Снова убирал паутину с лица, да кто ж её здесь плетёт в таком количестве?! Находящиеся одна за другой комнаты и, правда, были большими, взяв у идущего сзади парня его факел, прошёл вдоль стен. Сыро конечно, но я, же ненадолго всё здесь спрячу, мне очень хотелось в это верить.
- Мы вам поможем. Когда нужно?
- Следующей ночью, я телегу приготовлю. Идя в обратный путь, слышал капель, пробивается речка в землю.
