Предлагаю вашему вниманию избранные главы повести-мелодрамы «Шестьдесят мгновений фельдшера Веснина». К сожалению, прототип главного героя, является ныне покойным.
Большая к Вам просьба, уважаемые читатели, не ассоциировать меня и мою жену с героями повести.
Мгновение 3
Смена закончилась, домой идти надо, но получается какая-то раздвоенность: и от «Скорой» я устал за целые сутки, и домой радостно мчаться тоже не охота. Чего тут размышлять, домой надо идти по-любому: там родной диванчик перед телевизором, на котором я всегда отдыхаю после суток. Но зато, когда моя ненаглядная явится после непонятного ночного загула, скандальчик будет. И скандальчик этот инициирую я.
Пустая квартира встретила меня непередаваемой вонью потных носков, дешевой туалетной воды, табачного и алкогольного перегара. На кухне пепельница с окурками, тарелка с недоеденной вареной колбасой, плошка с салатом, два зачерствевших кусочка черного хлеба. Под столом пустая водочная бутылка. Нда… Видать вчера неплохо посидели. И не надо быть сыщиком с дедуктивным мышлением, чтобы понять, что в доме был посторонний мужик. Ощущение грязи. И не столько физической, сколько моральной. Принял душ, вроде полегче стало. Но аппетита нет и в помине. Купленные пельмени в холодильник забросил. А холодильник пуст, хоть шаром покати, если не считать небольшого куска замороженного мяса и заветренной жопки вареной колбасы.
Пойду-ка я на свой диванчик к телевизору. За столько лет работы после дежурств, я почему-то привык засыпать не в спальне, а именно под телевизор на диване. Специально нахожу что-нибудь скучное и занудное (например, канал, где круглые сутки говорят об экономике), закрываю глаза, и приятная дремота плавненько переносит меня в крепкий сон. Сегодня же и не сон был, а так, морок какой-то одуряющий.
Но вот ключ во входной двери заворочался. Явилась ненаглядная. И сразу, не раздеваясь и не разуваясь, ко мне влетела Анька. Стоит, как мегера с опухшей рожей, вылупилась, типа взглядом меня испепеляет.
- Это что за разговоры, Веснин? Ты чего мне вчера по телефону наговорил? – Наконец, прорвало ее.
- Аня, а я не собираюсь перед тобой оправдываться. Наговорил я тебе по делу. Ты вчера привела какого-то мужика в дом, вы водку с ним жрали, теперь в квартире как в притоне воняет! Потом на всю ночь ты шляться куда-то уехала!
- Это не какой-то мужик, а Викин друг! Ты, вообще, выбирай выражения-то!
- Аня, мне нас…ть, чей это друг! Но мне он здесь и на хрен не нужен! В следующий раз я и Вику твою и друга вашего, просто с лестницы спущу. Вот и все!
- Ага, смотри, пупок не развяжи, герой недоделанный! Ахахаха!!! – Нагло, с хрипотцой, расхохоталась Анна, изрыгая перегарную вонь.
- Знаешь что, ненаглядная, последнее время мы с тобой как соседи живем, ну как в коммуналке. И ты квартиру постепенно в притон превращаешь, всякую шлоебень сюда тащишь, дома не ночуешь, шляешься непонятно где, приходишь поддатая, хамишь. Я думаю, что у нас с тобой дело к разводу идет.
- О, как ты далеко залез-то: уже о разводе помышляешь? Ну давай, я согласна! – С вызовом ответила она.
- Давай, вот только эта квартира останется только мне, безо всякой дележки. – Спокойно сказал я.
- Да что ты говоришь?! А ничего, что я здесь прописана? – Вскинулась супружница.
- Эта квартира досталась мне по завещанию от моей бабушки, еще до брака с тобой. А своей пропиской ты можешь подтереться! Вон у твоих родителей-алкашей, есть комната в бараке, туда и переселяйся! Шмотье свое забирай и вперед и с песней!
- Слушай, да ты чего так разошелся-то?! Ты меня выгоняешь, что ли?! У тебя кто-то появился? – Чувствуется, Анна пошла наступление.
- В отличие от тебя, у меня никто не появился! – Сказал я уверенным тоном.
- Коль, иди еще отдохни, а? Не понимаю, чего сегодня у тебя стряслось. Ты хоть сам-то понимаешь, что сейчас ты смотришь на меня мутными глазами и несешь какую-то околесицу. Может выпьешь чего-нибудь для расслабления и опять поспишь?
А сегодня, кстати, на смене и дома, после смены, я не столько спал, сколько крутился и ворочался, башка мутная и тяжелая. Так что, идея «выпить» мне показалась отличной. Люблю я иногда, под настроение, бутылочку винца хорошего «уговорить», а в нашем домашнем баре оно точно должно быть. Открываю, и что за фигня? Никакого вина и в помине нет, бутылка коньяка – почти ополовинена.
- Аня, я не понял, ты алкоголичкой стала?
- Веснин, ты уж совсем одурел, что ли? – Возмущенно вытаращила опухшие глазенки моя супружница.
- Хорошо, я совсем одурел, но все-таки, куда делось вино? Почему бутылка коньяка ополовинена?
- Ай, я и забыла, вино мы с Викой выпили, знаешь, как-то так незаметно получилось, вино вкусное такое, а коньяк, уж извини, сама потихоньку выпила, то стресс, то голова разболится. А то говорят, он даже рак предотвращает.
- Ань, ты даже соврать нормально не можешь! – Сказал я, забирая остатки коньяка из бара и идя на кухню.
- В чем я тебя обманула-то?!
- Все, Аня, все отцепись от меня и уйди из поля зрения!
- Да ладно, я в тебя и не вцеплялась. Иди, жри свой коньяк!
Коньяку оказалось ровно полбутылки. Взял стакан. Да, обычный граненый стакан. Налил половину, выпил, заел черствым батоном. Захорошело сразу. А что, думаю, гуляет она от меня, ну и пусть гуляет. Главное ее из моей квартиры выкурить, пусть живет своей личной жизнью, а я своей заживу. А мне хотя и 48 годиков, но найду себе половину-то! Ладно, ща еще вдарим! Закусывать не стал, водичкой кипяченой запил.
- Ну что, кричу в комнату, ненаглядная моя, как дальше жить-то будем?
- Я с тобой пьяным не хочу разговаривать. Вот протрезвишься, тогда и будут все разговоры.
- Ты и сама-то поддатая явилась с гулянки, с опухшей рожей! А я хоть и употребивши, но мозги работают ясно. Ты мне так и не ответила, какой вариант выбираешь: сама, добровольно из моей квартиры выметаешься? Или через суд? Ну, так как чего молчишь-то?
- Я сейчас вызову полицию и тебя сдам туда! – Взвизгнула Анна.
- Вызывай, разрешаю, но тогда мою квартиру ты освободишь сегодня же!
- Ага, разбежалась! Уже вещи упаковываю и шнурки глажу!
- Ну хорошо, тогда я сам твои шмотки упакую, даже своего старого чемодана не пожалею!
- Так, все, я звоню в полицию! Сейчас я тебя самого выкину, и ты посидишь пятнадцать суток, козлина!
- Звони, пожалуйста, хоть в ФСБ.
Ушел я в свою комнату и лег на диван. Хрен с ней, думаю, по-хорошему она все равно никуда отсюда не уйдет: она дура, что ли добровольно покидать трехкомнатную квартиру, в которой она себя хозяйкой чувствует. Нет, надо в суд подавать, а как это делается, не знаю ни хрена, надо в ближайшие выходные адвокатскую контору сходить.
Заснул. Проснулся от какого-то подергивания за плечо. Открыл глаза: возле меня двое полицейских с суровыми лицами.
- Здравствуйте, уважаемый! Чего случилось-то? Зачем жену выгонял? И паспорт свой сразу приготовь!
- Ничего не случилось. А жену я не выгонял, просто предложил ей развод и обозначил два варианта: либо она сама, по-хорошему уходит, либо через суд я ее отсюда выселю. Тем более, эта квартира осталась мне в наследство еще до брака, у жены здесь никакой доли нет. Документы на квартиру я вам сейчас покажу.
- И паспорт свой, заодно найдите.
- Вот пожалуйста и мой паспорт и документ о праве собственности на эту квартиру.
- Угу, нормально все. А вы сегодня выпивали? – Хитро прищурился один из полицейских.
- Да, выпил полстакана коньяку и спать лег. Я после суток сегодня. Все сутки на нервяке из-за нее. Пока меня не было, она какого-то мужика сюда привела, а потом шляться ушла на всю ночь.
- Вот, запишите, как он меня оскорбляет! – Вклинилась в разговор супруга.
- Как вас оскорбили? – Поинтересовался полицейский.
- Да тем, что я проститутка!
- Ну, заметьте, это вы сами так сказали! – Парировал полицейский и затем поинтересовался у меня:
- Что-то ваше лицо очень знакомое?
- Ну я на «Скорой» работаю, может и пересекались когда. Мы же с вами часто взаимодействуем.
Да, вполне возможно. Ну ладно, Николай Дмитриевич, вы уж только в руках себя держите, иначе, случись какой необдуманный шаг, он против вас же и обернется! – Напутствовали меня полицейские и уже направились было к выходу.
- А вы что, его не заберете?! - В страшном недоумении спросила Анна.
- Нет, не заберем.
- Но ведь он же мне угрожал! – Не отступала она.
- Чем он вам угрожал? Обращением в суд? Так это не угроза, это его законное право.
И полицейские, наконец-то, ушли.
- Ну что, дорогая, завтра же я иду в адвокатскую контору, пишу там заявление о разводе и завтра же его подам в суд. А с этого момента, ты не получишь от меня больше ни копеечки! Пусть тебя обеспечивают твоя Вика и ваш общий хахаль в потных носках! Поняла, дурочка, с чем ты теперь осталась?!
- Я у тебя все отсужу и без штанов оставлю! – Завизжала Анна.
- Ну давай, попробуй. Кто тебе мешает-то? – Спокойно ответил я.
- Пошел вон, ушлепок сраный!
Купил, почему-то «Вермут». Вошел в квартиру, смотрю Анька чего-там стряпает.
- Анюта, - говорю, - а ну брысь с кухни! Я тут пить буду, а ты в мои планы не входишь!
- Да упейся ты, хоть до смерти! – Анна зарыдала, покидая кухню.
- Не дождешься! – Говорю.
На следующий день, культурно похмелившись, и надев приличную одежду, отправился я в адвокатуру. Дали мне адвокатессу Ирину Васильевну Карпову, очень приятную даму, среднего возраста. Деньги у меня были заначены, так что расплатился я сразу. Попросил я, было, чтобы Ирина Васильевна взяла на себя все судебные хлопоты, но опустила она меня с небес на грешную землю. Нет, говорит, такое дело без вас никто не рассмотрит. Так что, побегать придется и документов всяких-разных пособирать.
По дороге домой купил бутылку коньяку, так сказать, для куражу.
Поймал себя на мысли: выходные меня стали напрягать из-за присутствия Анны. При чем не просто присутствие, а отдельные язвительные и откровенно провоцирующие словесные выплески. В конце концов, не сдержался я и высказался, стараясь поменьше употреблять бранной лексики:
- Анечка, лапуля моя, ты меня спровоцировать хочешь, на что-то не хорошее, а интеллигентно выражаясь, накопать для меня говна всякого? Ну так не дам я тебе такого повода, и даже не надейся. А дальше я буду работать в две смены, то есть сутки – через сутки. Это значит, что твою физиономию буду реже видеть и слышать, но самое главное, я денюжек побольше заработаю, но от них тебе ни копеечки не отвалится. А теперь, пошла на хер отсюда, надоела!
- Сука поганая! – Донеслось мне в след.
- Иди с Богом, Анечка! А следующие наши диалоги будем вести только под диктофон!
...Ведь вот до чего дошел: на подработку, как на праздник иду! Да, в свой второй выходной решил в ночь выйти. Лишь бы из дома вырваться. Работаю сегодня не в своей смене и это уже радость: здесь никто и никому подлянок не делает. Даже диалоги врачей проходят исключительно в интеллигентной манере:
- Борис Иваныч, это вы наш бригадный небулайзер прoe…ли?
- Нина Викторовна, поверьте, я его не я пpoe…, у меня самого его cп…ли!
- Ну получается, что вы его пpoe…ли?!
- Получается, что так… - Обиженно отклячил нижнюю губу Борис Иваныч грустным голосом согласился Борис Иваныч.
- Но вы погодите расстраиваться, Нина Викторовна, сейчас предыдущая смена будет все сдавать и мы его тут же и найдем!
- Нет, Борис Иваныч, х…й мы его найдем, пока сам не объявится!
Сегодня работаю с напарницей Оксаной Рыжовой, миловидной девушкой лет тридцати, приятной во всех отношениях. Хотя, здесь я кривлю душой, хоть и знаю ее давно, но полностью во всех отношениях я ее не проверял. Работать с ней одно удовольствие: она свои обязанности знает великолепно, не надо ей ничего объяснять на пальцах, и над душой у нее стоять не нужно. Оксана - фельдшер, но работать ответственным фельдшером или как у нас еще называют «первым работником», она почему-то категорически отказывается. Ну, это дело ее личное.
Первый вызов, с поводом «плохо онкобольному двадцати двух лет».
Молодой, двадцати двух лет мужчина, рак гортани, четверка, с метастазами куда только можно. Адекватен, контактен, хотя разговор ему с большим трудом дается. Выясняю, что на протяжении целой недели, принимал настойку болиголова, а теперь его беспокоят тошнота, рвота, боль в животе, усилении боли в области гортани. Тот деятель, который ему эту настойку продал, заверял, бил себя копытом в грудь, что так и должно быть, это так рак выходит, когда опухоль разрушается.
Слушайте, как мне хотелось в ту минуту разбить и изуродовать физиономию этого торговца болиголовом! Пока еще ни один шарлатан не излечил «четверку». Да, в народе ходят всякие байки, мол, была опухоль на последней стадии, но вот обратился к Мудяфию Хреновичу, травнику-целителю, и опухоль исчезла бесследно. Но, в действительности, так называемые «целители» «излечивают» или вообще здорового человека, у которого никакой опухоли и в помине не было, либо берут человека с доброкачественной опухолью, которая имеет свойства исчезать сама по себе.
В случае с нашим молодым пациентом, требовалась лишь паллиативная терапия, с целью облегчить страдания и сделать последние дни жизни не столь мрачными. Оксана безо всяких указаний сделала все, что можно: дексаметазон, трамал, церукал. Больному стало значительно лучше, он даже повеселел, но перед уходом я буквально заставил его жену вылить прямо при мне эту поганую настойку болиголова в унитаз. Какие же есть на свете скоты, делающие деньги на человеческом горе, при этом абсолютно точно зная, что от его лечения пользы не будет. Сели в машину, и пока я дописывал карточку, мы с водителем пришли к выводу, что наша страна – это криминальное государство. А как иначе, если любые шарлатаны и проходимцы, которые губят и калечат людей, вполне успешно продолжают свою преступную практику.
Ну что, в машинке сидеть, конечно, хорошо, но надо докладывать об освобождении:
- Центральная!
- На приеме Центральная.
- Девятнадцатая свободна.
- Девятнадцатая пока сюда.
Нет, не даст доехать… Точно, не дала!
- Девятнадцатая останавливаемся и пишем вызов!
- Девятнадцатая остановились. Пишем: «Плохо онкобольному, мужчина, 31 год».
Во, зарраза, закон парных случаев действует!
Да, здесь все на много хуже и печальнее: молодой мужчина с раком поджелудочной железы с метастазами в печень. В справке тоже «четверка». Больной без сознания, громко стонет, контакту не доступен. Ну, что, говорю, Оксана Геннадьевна давай дексаметазон сделаем. Старенькая мать больного суетится, хочет получить от нас хотя бы капельку надежды. Только Оксана набрала дексаметазон, больной последний раз вскрикнул и обмяк. Все. Смерть. Больных с четвертой стадией, подтвержденной справкой из онкодиспансера, мы не реанимируем. Таков приказ. Жалко только бабушку, была всю жизнь вместо родителей, любила, надеялась на лучшее, а оно вон как получилось… Успокаиваем, как можем, говорим добрые слова, рассказываем подробно, что нужно сделать и уезжаем.
- Центральная, Девятнадцатая свободна! – Я всегда докладываю об освобождении, только после полного оформления предыдущей карты вызова.
- Минуту, Девятнадцатая!
- Ну, значит вызов ищет поговнистее. – Пророчит водитель Вадим.
- Девятнадцатая, пока сюда.
Не проехали и ста метров, опять:
- Девятнадцатая останавливаемся!
- Остановились, готовы.
- Ой, нет, не надо, пока сюда поезжайте.
- Это кто у нас сегодня так хорошо работает-то? – Поинтересовался я у всезнающего водителя.
- Да Ленка Грушина и Натаха Грачева!
- А где постоянные-то?
- Одна на больничном, другая в отпуске.
- Нда, от бардака мы ни в какой смене не застрахованы.
- Девятнадцатая бригада, останавливаемся, пишем вызов, тут рядышком, на Чапаева.
Далее я произнес по рации фразу, ставшую на нашей «Скорой» афоризмом:
Девушка, хоть я вас и не знаю, но вы охренели! Улица Чапаева находится в противоположном конце города и с учетом пробок, мы туда приедем не ранее, чем через час!
- Минуту, Девятнадцатая!
- Для вас, хоть все десять! – Отвечаю.
- Прекратите пререкаться в эфире! – Это уже старший врач этой смены Василий Владимирович, вмешался.
Проходит минут десять.
- Девятнадцатая бригада, вы почему не на вызове?
- А кто нам этот вызов давал? – Я начал уже откровенно веселиться.
- Как кто?! Я же вам дала улицу Запрудную, 14!
- А вот это надо у вас спросить, у меня миллион свидетелей, что вы мне не каких вызовов не давали!
- Пишите, улица Запрудная, дом 14, частный дом, встретят. Травма руки у бабушки.
- Принял Девятнадцать!
Приехали, смотрим – двенадцатая фельдшерская бригада грузит на носилках в машину больную.
Мне становится все интереснее и интереснее. Выхожу из машины, спрашиваю фельдшера Людмилу Никитичну, вызов-то вы на Центре получали, не по рации?
- Да, отвечает. Тут перелом шейки бедра, сейчас в травму повезем.
Охренеть – не встать: две бригады на один вызов прислали, но кроме того, травму руки с травмой ноги перепутали.
- Центральная! – Кричу в рацию, уже готовый сорваться на хамство.
- Слушает Центральная.
- Вот и послушайте: вы на один и тот же адрес направили сразу две бригады – меня и двенадцатую, повод к вызову наврали, там не травма руки, а перелом шейки бедра. Вы надо мной поиздеваться решили? – мое раздражение уже перешло точку кипения.
- Девятнадцатая, поезжайте пока сюда.
- Поехали!
- Девятнадцатая, останавливайтесь!
- Остановились, пишем: мужчина 63 лет, задыхается.
Входим в квартиру. Сразу с порога слышен отек легких: тяжелое дыхание с характерным бульканьем. Попали, блин! Оксана набирает шесть кубов фуросемида.
Больной крепкий, полноватый мужчина, сидит на кровати, упершись руками о ее край. Видно простудился, говорит. Жена тут же бестолково суетится и надоедливо причитает: «Я же говорила тебе вчера, надень куртку, когда в сарай пошел, так нет, упрямый, как баран!». А у самого в груди, как чайник кипящий, шумный и бурливый.
- Оксана, - говорю -, сначала давление померь.
Давление 150/90 мм. Слава Богу, хоть давление не низкое, иначе вообще, полная ж…па получилась бы.
Смело вводим по вене медленно, дробно морфин, даем и кислород увлажненный в виде ингаляции. Два пшика в рот нитроспрея. На лицо – маску кислородного ингалятора с салфеткой, смоченной водкой. Через непродолжительное время, отек купирован, в легких почти все чисто. Именно почти, потому что в нижней в нижних долях обоих легки слышны крепитирующие хрипы.
Теперь делаем ЭКГшку и совершаем нарушение: регистрация ЭКГ должна проводиться в первую очередь. Но вначале я стараюсь всегда облегчить тяжесть состояния больного. На ленте – признаки перегрузки правых отделов, рубцы от перенесенного давно инфаркта миокарда, более ничего интересного.
Больной порозовел, повеселел – хочет встать с дивана, а мы с Оксаной изо всех сил препятствуем этакому безобразию. Да мы сами-то повесели безо всякого морфина и основания для веселья есть – полное купирование отека легких!
- Ну что с ним, доктор? – Взволновано спрашивает жена.
- Он перенес отек легких – это состояние, угрожающее жизни, а кроме того и пневмония есть, но под вопросом, ну и для полного счастья – гипертоническая болезнь. Давайте собираться в больничку.
И тут сам больной, наконец-то заговорил, причем громко и внятно:
- А меня-то спросить забыли? Я пока еще живой! Это называется «Без меня меня женили»!
- Володя, Володя, тише, тише! Ты чего разошелся-то? Ты слышишь, чего доктор сказал – у тебя было угрожающее состояние!
- Ну было, да сплыло! Я сказал, что не поеду никуда. Где вам там надо, давайте распишусь!
Я предпринял последнюю попытку:
- Вы понимаете, что такое состояние может вновь повториться, мы через минуту не появимся, и это может привести к смерти!
- Я все сказал, давайте, где нужно расписаться за отказ! - Железным голосом повторил больной.
Жене больного я объяснил, что делать при отеке легких, если он повторится: ноги в горячую воду, внутрь – граммов 50 водки, ну и, конечно же, нигде не трепаться о таких способах помощи.
Подпись больного об отказе от госпитализации взял. Но это еще не все. Сейчас надо передавать актив в поликлинику, что бы участковый терапевт приехал да посмотрел плюс актив битовской бригаде.
- Девятнадцатая свободна! - Докладываю я, дописав карточку.
- Слышу, Девятнадцатая, подождите минуту!
Ждем. Почему бы и не подождать, собственно? Солдат спит, служба идет. Нам за количество вызовов не платят.
Проходит минут тридцать. Мы с Оксаной уже успели покурить пару раз.
И вдруг, как гром среди ясного неба:
- Девятнадцатая бригада, а вы почему не на вызове?!
- А кто нам его давал?
- Как кто, у вас вызов на улицу Корчагина!
Тут я вновь не выдержал:
- Слушайте, говорю, вы до конца смены издеваться над нами будете? Так, короче, как только возвратимся на Центр, я пишу на вас докладную!
- Пишите, куда хотите. – недовольно ответила незнакомая мне девушка.
Повод: «Женщины 37 лет, третьи роды, отошли воды»
- Слушайте, Центральная, вы меня подставить решили, что ли? Там задержка вызова аж полтора часа! А нас ехать до адреса, минимум, минут сорок! Сейчас будут роды в присутствии и скандал. Вы понимаете это? Хорошо, мы поехали, а вы готовьтесь к беседе с главным и с начмедом, если не сегодня, то завтра уже точно.
Тут же звоню старшему врачу этой смены Василию Владимировичу:
- Василий Владимирович, это что у нас сегодня творится? Никогда такого бардака не встречал!
- Слушай, Коль, - отвечает, - я завтра сам люлей отгребу, а куда деваться? Все толковые девчонки кто в отпусках, кто на больничных, работаем, с тем, что осталось.
- Я все понял, Василий Владимирович, но докладную на ту девицу-красавицу я напишу.
- Коль, не горячись пока. Твоя докладная может и по мне ударить. Погоди до утра, я подумаю и, может быть мы вместе с тобой напишем. Я сейчас вместе н ними сяду, буду контролировать.
- Хорошо, Василий Владимирович, я все понял.
- А как я поеду на третьи роды с отошедшими водами, вызов с задержкой аж полтора часа! И до места вызова ехать минут тридцать!
- Полтора часа третьи роды? Охренеть можно! – вскричал Василий Владимирович, посмотрев в компьютер. – Пока поезжайте, а я сейчас посмотрю ГЛОНАСС, может там есть какая-нибудь бригада поближе.
- Девятнадцатая бригада, останавливаемся, пишем вызов!
- Остановились, пишем.
- Для Девятнадцатой: Торговый центр «Загадка», на первом этаже возле центрального входа, девушке плохо.
- Принял Девятнадцать!
Приехали, зашли, помещение огромное. Тут же охранник подбежал, и пошел нас провожать.
На кушетке лежит девушка, лет двадцати с чем-то, вся бледная с зеленоватым оттенком, без сознания. Давление – 80/50 мм. Рядом с ней молодой человек, цветом кожи не лучше больной, но только в сознании.
- Доктор, она еще вчера жаловалась, что у нее живот болит где-то внизу, она какое-то обезболивающее пила.
- Она беременная? – Спрашиваю.
- Говорила, что да, но к гинекологу не ходила.
Тем временем, Оксана притащила реанимационную укладку, мягкие носилки. Прямо на месте ставлю катетеры в обе вены, начинаю лить допамин с изотоническим раствором. Флаконы с изотоническим сильно малы, блин, как рюмки какие-то дурацкие. Ну и этамзилат еще до кучи, хотя от него толку-то, как от козла молока… Даем нашатырочки понюхать. Наконец-то глаза открыла, ручонками зашевелила. Вот теперь, с добровольными помощниками из числа покупателей, резвенько понесли в машину. Посмотрел уже в машине: видимого гинекологического кровотечения нет. Девушка из-за слабости говорит еле-еле, приходится наклоняться. Живот, говорит, еще вчера с вечера заболел. Выделений не было. Задержка около трех недель. Смотрю - живот необычно большой, болезненный при пальпации во всех отделах. Ну что, похоже на внематочную. Оксану и молодого человека сажаю в салон, сам сел в кабину, доложил, что летим в НИИ «Материнства и детства». «Полетели» с маячками и сиреной. В приемнике только медсестра. Говорю доктора сюда, срочно, там внематочная с внутренним кровотечением! Медсестра приемного отделения, принимается куда-то звонить. А больная вновь без сознания. Молодой человек, оказавшийся мужем, уже начал грязно ругаться. Наконец-то появилась врач, на вид – совсем молоденькая девушка, но с выражением надменности на миловидном лице.
- К хирургам возили? – строго спросила юная доктор.
- Какие хирурги?! По симптоматике и анамнезу – Здесь гинекология!
- Сначала везите к хирургам, а потом уже к нам! – Уперлась доктор.
- Даже и не подумаю! – Ответил я.
- Это что значит? – Докторица так сильно вылупила глаза, что того и гляди вывалятся.
- А это значит, что прямо сейчас, я перекладываю больную на вашу каталку, узнаю вашу фамилию и уезжаю восвояси.
Больную аккуратненько переложили на другую каталку.
- Я не поняла, вы чего здесь вытворяете-то?! – На повышенных тонах спрашивает доктор.
Я достал смартфон, включил диктофон и предупредил, что наш с вами разговор будет идти под запись.
Юную докторицу, как подменили:
- Давайте карточку, я распишусь. Больную мы принимаем и готовим операционную.
- Спасибо!
- Пожалуйста!
- Доктор, вы вообще, красава! – Восхищенно сказал муж пациентки, - а то я уже хотел подключиться и дать в глаз этой прошмандовке!
Ну и хорошо, что смена на позитиве закончилась… А вот дома, меня ждал отнюдь не радостный прием.
Все фамилии, имена, отчества, изменены. Любые совпадения случайны.
