В конце 19-го - начале 20-го века в мир пришла новая концепция - и отношений между мужчиной и женщиной, и жизни вообще. Зигмунд Фрейд провозгласил, что в основе любой (хоть на 101% возвышенной любви) лежит либидо, то есть бессознательное или не вполне осознаваемое половое влечение. Бессознательное же на то и бессознательное, что может только хотеть и не знакомо со словом "нет". Либидо, оставшееся неудовлетворённым, служит основой нервных болезней (Фрейд был психиатр и "вывел" все это, полжизни пытаясь излечить психически больных и невротиков). Но либидо, у которого постоянно идут на поводу, вызывает большой конфликт с культурными и социальными нормами, поскольку человек не только носитель либидо (читай - топлива для жизни), но и существо, жестко вписанное в социальную и культурную жизнь. И это в конечном итоге тоже приводит к страданиям и неврозам. В общем - в довольно жестокие, а не только любовные игры, играем мы в нашей половой сфере, господа.
Нет человека, который в наше время не слышал бы о Фрейде. Но немногие знают, что был русский писатель, о котором Фрейд и много думал, и немало писал .Фёдору Михайловичу Достоевскому Фрейд посвятил один большой труд "Достоевский и отцеубийство" и многократно упоминал его в своих произведениях. И даже ставил наравне с Шекспиром. Опирался он при анализе Достоевского в основном на его произведения - и особенно много говорил в контексте своих теорий (о либидо, о вытесненных желаниях, и об эдиповом комплексе) о "Братьях Карамазовых". И это естественно, в то время особенности личной жизни Достоевского ещё не стали в полной мере достоянием биографов и мало обсуждались за рубежом.
Но если бы дневники и мемуары были опубликованы во времена Фрейда, то, наверное, даже он был бы удивлён, настолько все у Достоевского с его подругой происходило "по Фрейду", ещё задолго до того, как он начал свою психиатрическую практику. Зато после завершения самого "жестокого романа" Фёдора Достоевского и Аполлинарии Сусловой у великого русского писателя исключительно обогатился его творческий опыт в описании любви страстной, трагической, дионисийской и часто безысходной. Все, безусловно, потому, что он целеустремлённо "сублимировал" все свои страсти и страдания, и неудовлетворенные желания в творчество. Жаль, только, что описаний красивой или счастливой, или жертвенной любви не прибавилось.
"Идеальная, вечная, очищенная от ненависти любовь существует только между зависимым и наркотиком" - писал Фрейд. И, действительно, уже через два с половиной года после начала "отношений" Аполлинария написала в интимном дневнике "когда я вспоминаю, что была я два года назад, я начинаю ненавидеть Достоевского. Он первый убил во мне веру". А он назвал ее "больной эгоисткой", которая "требует от людей всего, всех совершенств.....сама же избавляет себя от самых малейших обязанностей к людям". Причем в письме к ее же собственной сестре Надежде Сусловой. Костёр перегорел, оставив угли и чад. А как страстно и порывисто все начиналось.
Стройная молодая девушка, с большими глазами, с горделиво закинутой головой, обрамлённой пышными рыжими волосами, сама сделала первый шаг, написала письмо немолодому, измученному одиночеством и много перестрадавшему человеку. Брак Достоевского, которому к моменту начала отношений с Аполлинарий исполнился 41 год, терпел полное крушение. Мария Дмитриевна, жена, была серьезно больна чахоткой, а все супружеские отношения уже года два как были прекращены. Восемь лет назад она, бывшая тогда ещё женой стремительно спивавшегося чиновника Исаева, "пригрела" Достоевского, отправленного в далекий сибирский Семипалатинск после 4 чудовищных лет каторги. Многое было в их жизни за это время - его безумная влюблённость, тоска, страстные письма, женитьба несмотря ни на что, тяжёлая жизнь, переполнившая чашу терпения Марьи Дмитриевны, болезнь, истерики, острая жалость. Он по прежнему заботился о жене, но отчаянно нуждался в женском тепле и близости. Да и с женщинами ему всю жизнь решительно не везло. Ещё с ранней молодости.
Страсть в таких условиях именно что и могла вспыхнуть, как пламя. Она и вспыхнула. Через несколько месяцев связи он был так увлечен Аполлинарий, что не мог и дня провести без неё. Она стала всем, что красило его жизнь вне дома. Привязанность и упоение длились несколько месяцев до отъезда Аполлинарии в Париж, куда и он к ней должен был вскоре присоединиться.
Как могло случиться так, что три месяца спустя все превратилось в дурной сон, и эта девушка, первая сделавшая шаг ему навстречу ("я же ему отдалась любя, не спрашивая, не рассчитывая..."), для которой он стал первой сильной привязанностью, вдруг, пусть и несознательно, нанесла ему удар именно в тот момент, когда в жизни его и так наступила "чёрная полоса" и ему отчаянно хотелось хоть за что-то удержаться?
Их с братом журнал "Время" (где печатался и рассказ Аполлинарии) закрыл цензурный комитет из-за дурацкой статьи, ошибочно принятой за крамольную, финансовые дела сразу стали очень плохи, да еще и здоровье жены резко худшилось (ее пришлось перевозить в другой город, сильно тратиться на лечение). Но вырвавшись, наконец, в Париж, он вдруг узнал, что Аполлинария за какие-то несколько недель умудрилась влюбиться в богатого испанского студента красавца Сальвадора, отдаться ему, быть отвергнутой и полностью "погрузиться" в эти переживания. И все, что ему теперь "светило" - это выслушивать истерики Аполлинарии по поводу того, что ее бросили, детальные описания нюансов поведения ее "нового бывшего" любовника (когда и так все понятно - просто воспользовались, как дурой), слушать горячечный бред по поводу того, что она может убить или Сальвадора или себя. Роль друга-идиота, да еще виноватого в том, что он первый заставил ее забыть о предрассудках. От отчаяния, ревности и злости он ушел в "игорный запой", и рулетка стала его проклятием на долгие восемь лет. Зато Аполлинария тоже почувствовала себе оскорбленной - былая страсть к ней как будто на глазах превращалась в страсть к рулетке.
Суслова вела дневник, где подробно описала их дальнейшее путешествие - после долгих сцен в Париже решено было ехать путешествовать "как друзья". Достоевский пытался восстановить прежние отношения, Аполлинария упорно отказывала ему, хотя путешествовали они в большой вынужденной близости. В дневнике ее проскальзывали интонации упоения от отказов и своего превосходства и какие-то "мучительские нотки". Ссорились они так бурно, что стыдно было перед прислугой в отеле. Поездка не удалась и получилась безобразной. По завершении ее каждый разъехался по своим делам. Аполлинария в Париж - заводить знакомства и страдать по Сальвадору. Достоевский, по пути опять заехав в казино и вновь проигравшись дотла, в Россию, где его ждал один из самых мучительных периодов в жизни.
Умирала жена, которой он отчаянно пытался скрасить последние месяцы жизни. Припадки падучей, которыми он страдал еще с каторги сильно участились. Умер брат Михаил от болезни печени. Это была катастрофа, все кредиты на издание журнала были выданы под его поручительства. И семья брата и сам Достоевский были полностью разорены. Долги брата он оформил на себя и попал в десятилетнюю кабалу к кредиторам.
Что касается Аполлинарии, то она порой писала из Парижа. Корила его за излишний цинизм "Записок из подполья", писала, что в салоне графини Салиас, где она смогла завязать знакомства, это не находит понимания. Вникать в его беды и чувствовать (или хотя бы проявлять) участие и сочувствие, она не особенно стремилась.
В ее дневнике, почти чудом попавшем в руки исследователей в 1918 году, о Достоевском за то время, которое предшествовало их окончательному расставанию и было для него временем больших бед, написано неприлично мало и как-то скупо и неохотно. Дневник она начала вести как раз 19 августа 1863, когда ее бросил испанский красавец Сальвадор, а на пороге ее парижского отеля должен был вот-вот возникнуть Достоевский, истосковавшийся и подавленный всеми невзгодами, которые на него в очередной раз обрушила жизнь. В первые несколько дней Аполлинарии и неловко перед ним и как будто стыдно: „мне очень и очень грустно.— написано о Достоевском в ее дневнике — Какой он великодушный, благородный“. Ведь несмотря на муки ревности и внутреннего протеста он пытается утешать возлюбленную, почувствовал к не жалость и даже предложил поехать в Италию "как брат". Но очень скоро появляются записи другого тона, тем более, что роль "брата" он играл из рук вон плохо: : „Дорогой он сказал мне, что имеет надежду, хотя прежде утверждал, что нет. На это я ему ничего не сказала, но знала, что этого не будет. Ему понравилось, что я так решительно оставила Париж. Он этого не ожидал. Но на этом еще нельзя основывать надежды—напротив“. Так оно потом все дальнейшие недели, а потом и месяцы и пошло - "напротив". "Напротив" - не только в половом отношении, но уже и в отношении внешности, вкусов, привычек, даже взглядов на жизнь - только "наоборот".
И когда измученный, неудовлетворенный, Достоевский, очевидно, уже окончательно убедившись в том, что вся надежда его на Италию не оправдалась и "петербургского периода уже не вернуть", возвращается в Россию к умирающей жене и закрытому журналу, Аполлинария как будто и почти забывает думать и писать о нем в дневник - все ее мысли о бросившем ее красавце, поиске своего места в этом мире и неудовлетворенности окружающей жизнью ("Какая суетность. Я теперь одна и смотрю на мир как-то со стороны, и чем больше я в него вглядываюсь, тем мне становится тошнее. Что они делают, из-за чего хлопочут, о чем пишут?"). Оценка же первого петербургского еще периода их любви (она несколько раз говорила разным людям, что все таки любила его когда-то, а потом разлюбила) становится все более и более суровой, как будто все идет в соответствии с пословицей "С глаз долой - из сердца вон".
Она даже, вероятно устав от его то завуалированных, то откровенных упреков в эгоизме, усугубленных еще и вмешательством ее сестры в их дела, бросает ему довольно скверное обвинение в том, что он любит наслаждаться человеческими мучениями. Тут уж опять можно было бы "приложить" теории Фрейда - тяжело болела чахоткой и рано умерла мать Достоевского, болела чахоткой и умирала его жена Марья Дмитриевна. Мотив острой жалости к женщине был у него тесно связан с половой сферой (но в скобках замечу, далеко не каждой женщине нравится быть жалкой и страдающей, тем более, что любовник ее связан по рукам и ногам обязательствами перед другими людьми и не в силах всерьез помочь ей).
Достоевский же в ответ на упрек и написал то самое изобличительное письмо ее сестре, проливающее слишком яркий свет на ту, к которой когда то бежал на свидание, забыв обо всем.
"Она требует от людей всего, всех совершенств, не прощает ни единого несовершенства в уважение других хороших черт, сама же избавляет себя от самых малейших обязанностей к людям. Она корит меня до сих пор тем, что я недостоин был любви ее, упрекает меня беспрерывно, сама же встречает меня в 63 году в Париже фразой: „Ты немного опоздал приехать , т.-е., что она полюбила другого... Я люблю ее еще до сих пор, очень люблю, но я уже не хотел бы любить ее... мне жаль ее, потому что, предвижу, она вечно будет несчастна. Она нигде не найдет себе друга и счастья... " - пишет он Надежде Сусловой в апреле 1865 года.
Остается, видимо, в этом случае только смириться с Фрейдом, утверждавшим, что "любовные влечения с трудом поддаются воспитанию, их воспитание дает то слишком много, то слишком мало. То, что стремится из них сделать культура, недостижимо". И о том, что любовь похожа на психическое заболевание, психиатры могут изучть ее через симптомы и причины.
И еще вспомнить о спасительном понятии "сублимация" (тоже изобретении великого австрийца). Сублимирован же этот довольно жестокий роман был, не побоюсь этих слов, на славу.
Федор Михайлович написал на основе реальных событий своей жизни роман "Игрок", не самый лучший из его романов, но все таки вошедший в антологию мировой литературы. И многое от Аполлинарии вошло не только в образ Полины из "Игрока", но и Натальи Васильевны из "Вечного мужа" и Настасьи Филлиповны из "Идиота".
Аполлинария тоже написала рассказ, как говорится "по мотивам" их отношений. Назывался он "Чужая и свой" и долго не был нигде напечатан, пока в конце концов не вышел в свет вместе с ее дневников и их перепиской с Достоевским в 20-ых годах 20-го века. Рассказ, как и следовало ожидать, оказался слабым. Противу произведений великого мастера. Но биографы и литературоведы, и просто читатели были довольны, так же как и психоаналитики, получившие дальнейшее подтверждение для их теорий.
В статье использованы материалы из книг Марка Слонима "Три любви Достоевского" и Суслова А.П. Годы близости с Достоевским: Дневник-гювесть-письма»/ Вступ. ст. и прим. А.Долинина,1928 г.
Другие мои статьи на эту тему см.
Действительно ли Аполлинария Суслова, подруга Достоевского, была "больной бесчувственной эгоисткой"?
https://zen.yandex.ru/profile/editor/id/6038c53f0e0e7a2a9c30a86d/60d6d9a1a487630a3f8732bf/edit
К юбилею Достоевского - странные и страшные повороты судьбы русского гения. Еще один крах перед "Преступлением и наказанием"
.
