В одном из выпусков журнала "Пионер", который я обычно перелистывала в школьном читальном зале, мне попался отрывок какой-то очень интересной повести. Отрывок без начала и конца, который мне понравился, и я запомнила имя автора: Лидия Чарская.
А потом случилось маленькое книгоманское чудо: в нашем "Букинисте" появилось свежее издание двух повестей Чарской, и (второе маленькое чудо!) мне даже дали денег на книгу, которая на долгое время была у меня практически настольной, я с ней везде таскалась и постоянно перечитывала.
Чарская была очень известной дореволюционной детской писательницей, после революции ее имя предали забвению: воспевала царей, буржуазные глупые книжки, негодные для новых советских детей. Помните, у Рыбакова в "Кортике" герой перебирает книги и видит книгу Чарской: "Княжна Джаваха"... слезливая девчоночья книга".
Наверное, претензии были уместны: книги Чарской очень сентиментальны, надрывны, в сюжете обязательны трагические события в жизни героев, из которых они потом спасаются. Или нет. Княжна Нина Джаваха была той героиней Чарской, которая во второй повести, посвященной этой героине, умирает от чахотки, и над этой смертью рыдали, наверное, все девочки. Даже Марина Цветаева посвятила одно из своих стихотворений этой грузинской героине из детской книги.
Ax, не растет маслины ветка
Вдали от склона, где цвела!
И вот весной раскрылась клетка,
Метнулись в небо два крыла.
Умолкло сердце, что боролось...
Вокруг лампады, образа...
А был красив гортанный голос!
А были пламенны глаза!
Повести о нехитрых буднях институток — воспитанниц Павловского института, несмотря на их сюжет и язык, излишне слащавый, почему-то до сих пор читаются с интересом. Может, потому что сама Чарская, которая провела в стенах института много лет, снова и снова с радостью возвращалась к тем пусть и не слишком счастливым, но однозначно спокойным и предсказуемым годам своей жизни?
В первой повести сборника, "Княжне Джавахе", точнее, в первой половине этой самой повести местом действия была Грузия, откуда родом была княжна Нина Джаваха. Потеря матери, гордый нрав княжны, вражда с горными разбойниками — очень, очень много увлекательных событий было с Ниной на Родине. Но почему-то с куда большим удовольствием я читала вторую часть, где Нина уже была в Петербурге, институткой Павловского института, где она сначала враждовала с остальными "седьмушками", где подружилась с Людой Влассовской, от чьего имени продолжается повествование про Нину во второй повести "Записки институтки".
Мне очень нравились иллюстрации в этой книге: девочки в длинных платьях и белых фартуках с пелеринами, какие-то совсем несовременные черты девичьих лиц... Все это удивительно органично дополняло атмосферу книг.
К сожалению, я не смогла найти имя художника — или художников — который нарисовал иллюстрации к книге. В самой книге просто коротко указано имя того, что отвечал за оформление, а рисунки же вероятнее всего были взяты из старых, дореволюционных еще изданий книг Лидии Алексеевны или из "Задушевного слова", журнала, чьим постоянным автором она была.
Много позже я читала и другие повести Чарской, но сердце мое все равно принадлежит этим двум, до сих пор.
Ещё больше любимых книжек из детства - в подборке по ссылке (тыц!)
