Отчисление. Это слово последние дни словно придавило всех девочек. Преподаватели ходили с непроницаемыми лицами. Девочки семенили за своими кураторами, заглядывая в глаза.
Кураторы на такое реагировали по-разному. Марина, куратор Натки, хитро хмыкала и отправляла Натку пострелять. Ли курила розовые сигаретки, пуская дым колечками и делала вид, что ничего, ну ничего не слышит. Василиса, ох, коварная, трясла непокорными волосами и предлагала съездить в город, прогуляться … по стройке. А Светлана Афанасьевна, хлопала по плечу и уходила по делам.
Девочки перешептывались и строили предположения, особенно волновало, что будет с теми, кого отчислят? Правда, времени на все эти переживания особенно не было, занятия шли по своему расписанию с раннего утра до позднего вечера.
И как специально, почти на всех занятиях преподаватели стали устраивать зачеты, проверки, тесты. К концу дня девочки еле таскали ноги и падали в постель, если, конечно, не получали на занятиях наказания.
А получали часто. Кто мытье посуды, кто стирку, кто болевые. На болевые отправляли уж совсем отъявленных «двоечниц».
Даже драки почти прекратились, не до них было. Нинка и то отстала от девочек. Ходила мрачная, переживала за то, что так позорно провалила бой с грушниками.
На «Техпроникновении» Геннадий Александрович тоже решил устроить экзамен. Девочки любили его занятия. Геннадий Александрович спокойный обстоятельный на занятиях не гнал, дело его не терпело торопливости, как он говорил.
Тихое дело требовало сосредоточенности и музыкального слуха. Геннадий Александрович был единственный гражданский педагог во всем училище.
Медвежатник, как его иногда называли девочки между собой. Он мог открыть что угодно: дверь, сейф, бронированную дверь. Ни один замок не представлял для него сложности. Девочки с интересом наблюдали, как он работал: шпилькой, булавкой, куском проволоки не прилагая усилий. Раз-два и все. Замок открыт.
— Вот, — говорил он, — для обычного человека кусок проволоки двадцать сантиметров длиной — это просто кусок проволоки. Для вас — это и ключ, и оружие и все что угодно.
Сегодня он устроил внезапную проверку.
— Так, красавицы, вытряхнули из сумочек все барахло на стол. Что тут у нас? — и начинал перебирать. — Молодец, Зина! Все как у порядочного шпиона, умница! — хитро прищуривался и усмехаясь, продолжал. — Порядочный шпион, красавицы, должен брать пример с Зингер: все носить с собой. Стальные шпильки штук десять, невидимки, булавки, заколки и прочие женские мелочи. Шпильками-булавками можно не использоваться, но обязательно носить, на всякий случай.
Хорошая вещь — металлическая расческа с длинной ручкой, как в парикмахерских. Ручку немного натачиваем и можно использовать, как стилет или как отмычку. Много применений на самом деле. А зубцы, тоже наточенные, хорошо использовать для резания. Такой доработанной расческой даже перепилить что-нибудь можно, при необходимости.
Так, что еще? Щипчики для ногтей, пинцет и много другого барахла, все маленькое, но все очень полезное. Обязательно: маленький баллончик с аэрозольным дезодорантом, зажигалка, сигареты, жвачка, презервативы. Ну, Зингер, молодец, ответственная, все на месте. Только за это уже пять можно поставить.
Очень любил Геннадий Александрович задавать девочкам каверзные вопросы:
— А расскажи-ка, мне Аня, для чего вам презервативы? У шпиона нет ведь личной жизни, а?
— Презервативы — очень универсальная вещь, — старательная Анька, загибая пальцы, начинала перечислять. Очень уж хотелось ей показать Медвежатнику, что она «порядочный шпион». Именно так он любил их называть.
— Это и емкость для воды; упаковка непромокаемая; на рану можно быстро наложить; резиночка от презерватива — это резинка для волос или что-то, если надо связать. Можно рогатку сделать и что-то забросить далеко. На ноги, как носки, можно надеть, если, например, не надо, чтобы ноги мокрые были. Можно, как перчатки использовать резиновые. Оружие в них, например, в бачке прятать, чтоб не намокло. Орудие пытки: если надеть на голову, человек задыхается. Как кармашек для чего-то небольшого под юбку, например, спрятать, тоже много применений, например, они еще стерильные и в силиконе, смазка иногда нужна бывает.
— Ох, оттараторила. Все-то, ты знаешь, Аня, — хмыкает Геннадий Александрович, — орудие пытки, понимаешь! Порядочному шпиону пытать людей не надо, люди, они же сами все расскажут, если вежливо попросишь.
— Ну, да, — Анька тут же попалась на удочку Медвежатника, — то ж люди! А нам, нам-то, разве с людьми дело иметь? С врагами!
— Враги, Ань, тоже люди…
— Да как же, люди! Вон сколько девочек наших погибло! В Музее-то, поди, были? И Плиту черную с серебряной розой видели, сколько там сестер наших погибших, а? — Анька глаза прищурила и воинственно уставилась на Медвежатника.
— Конечно, был. Только все равно, враги тоже люди. У них своя правда. Не так?
— Нет, — запальчиво сказала Аня, — это нелюди. Они людей убивают, гады!
— Тут согласен с тобой, но порядочный шпион, не должен влезать в такие демагогические дебри, иначе отвлечется и что-нибудь упустит. Поняла? Так, кто еще назовет применение для презерватива?
Девчонки, стараясь придумать, для чего же можно использовать старательно морщили лбы, но бесполезно.
— Так, понятно. К следующему занятию еще пять применений придумать. А теперь, — Медвежатник неторопливо достал из стола замок, — приступим.
— Я придумала! — радостно пискнула Машка. — Придумала, товарищ Медвежатник!
— Ну, Красная, говори. Только я Геннадий Александрович.
— В туалет можно сходить, если некуда! — Машка даже подпрыгивает от радости.
— Молодец Красная! Нетрадиционное мышление для порядочного шпиона — находка.
— А еще, — завопила Машка, округлив глаза, — еще…
— Так, Красная, ты не Красная, а — шостя. У нас сегодня занятие по замкам. А это на следующий урок оставим.
— Шостя? — Машкино лицо отразило целую гамму чувств: от радости, гордости до полного недоумения. И все это промелькнуло за секунду, — что это?
— Вертушка-егоза! — хмыкнул Медвежатник. — Приступим-таки к замку. Замок немецкий, квартирный. Вам необходимо его открыть. Времени даю… ну, на первый раз, минут пять. Кто попробует?
Девочки, стоявшие кружком вокруг замка, сразу потянулись к своим сумочкам, в поисках подходящего «инструмента».
— Не, так дело не пойдет! — он сурово глянул на них из-под лохматых бровей. — Сумки убрать!
— Как это? Убрать? — Зина вскинула бровь, подражая Изольде. — А открывать-то чем? Пальцем, что ли?
— Зачем пальцем? — хмыкнул Медвежатник. — Вот у тебя Зинаида, все есть для того, чтобы открыть этот замок. Действуй.
— Я? Вот, блин, напросилась, — Зинка заворчала, недовольно нахмурившись, — действуй! А чем?
— Зинаида! Хватит ворчать. Пять минут. Время пошло. — Медвежатник, хитро прищурился и нажал секундомер.
Зинка заволновалась, глаза забегали, соображая, чтобы использовать для отмычки, столы-то пустые, в руках нет ничего. Любит Медвежатник ставить такие задачи. Поставит и ухмыляется. Смотрит, как девчонки мучаются.
Весело ему. Зинка нерешительно смотрела по сторонам, а время шло.
Натка стоявшая рядом, наморщилась, соображая, чем бы открыть и случайно заметила на руке и Зины тонкий золотой браслет.
Девочки носили дорогие украшения. Они выбирали их там же на складе. Все украшения потом проходили доработку. Сами же девочки этим и занимались.
Этому их учили на СПЕЦ 5. Главное – безопасность и возможность дополнительного использования. Кольца распиливались, браслеты тоже, чтобы зацепившись за машину или оружие не поранится.
Серьги только с крючками, никаких гвоздиков! Кольца выбирали только с камнями, желательно побольше. В бою перевернул камнем внутрь ладошки и получил оружие. Браслеты и цепочки: тонкие, чтобы легко рвались.
На руке у Зины был как раз такой тонкий золотой обруч. Натка, тихонько толкнула Зину локтем и показала взглядом на браслет.
— Так! — Медвежатник сурово глянул на Зину. — Хватит в гляделки играть! Сообразила или нет?
— Браслет! — Зина сняла браслет с руки и разогнула его. Получилась длинная тонкая проволока.
— Молодец, Наташа, сообразила, — похвалил Медвежатник. — Давай, Зинаида, хватит время тянуть.
Зина загнула золотой кончик и получилась отмычка.
— Непростая отмычка — зоооолотая! — протянула Машка и закатила глаза, изображая восторг.
— Шостя, не мешай! — зыркнул на нее Геннадий Александрович. — Тихо всем!
Зинка сопя от усердия и высунув кончик языка, сосредоточенно копалась в замке. Минуты тянулись. Зинка сопела. Машка от нетерпения стала переминаться с ноги на ногу. Щелк! И замок открылся.
— Фууууу! — Машка пихнула Зину в бок. — Зингер, блин, я уже стоять устала, копуша.
— Молодец, Зинаида, — Медвежатник посмотрел на секундомер, — семь минут. Очень хорошо. Ставлю пять. А для Шости специальное упражнение. На следующем уроке поедем ко мне в гости. Будешь открывать дверь в мою квартиру подручными инструментами. Поняла?
— В гости, — мечтательно протянула Маша, — в гости это хорошо! А сладким угостите? Конфетки, тортик там? Я тогда не только дверь в квартиру, я в банке сейф открою!
— Ой, Красная, — Медвежатник, махнул рукой, — болтушка!
Вечером Зина в умывалке подошла к Натке:
— Спасибо, Кузнечик. Хорошая ты девка, добрая. Даже удивительно.
— Да, что ты Зин, не за что.
— Да, как не за что, выручила. Наши, меня сторонятся.
— Почему? Ты же не обижаешь никого, первая в драку не лезешь, как Нинка.
— Проституткой считают. Да я и не скрываю, работала. Только я работала в эскорте.
— Ну и что.
— Мне повезло, я в пятнадцать выглядела на двадцать лет. Накрасилась посильнее и взяли работать. А иначе, даже и не знаю…
— Зин, да ладно, не вспоминай даже, – Натка погладила ее по плечу. — Чего ты! Все мы тут сироты и не известно, кто и через что прошел. Одной мне, наверное, повезло. Да Нинке еще. Попали из дома. А остальные? Светку отец приемный изнасиловал, а Лику, родная мать чуть не зарезала по пьянке. Вот теперь ножей и боится, как маленькая.
— Не, Кузнечик, тебе расскажу. Я правда работала, в эскорте. Только с випами. Спала, конечно, но только чтоб на улицу не попасть. Пожила я на улице-то. После такого, хоть куда пойдешь. В подвале: одеяла грязные, прожженные, вонь. Мы коммуной жили, одни дети. Витька у нас главный был. Старше всех, красивый. Я влюбилась в него. Добрый и обижать не давал нас никому. И еду делили поровну, что найдем или украдем — в общий котел. Только на наш подвал бомжы позарились. Витьку и зарезали. Постарше кого избили страшно. Петька умер, Серый… тоже потом, рука у него гноилась-гноилась, так и помер потом. Я в больницу ходила, просила их помочь. Выгнали меня, — Зинка шмыгнула носом. — Жалко так пацанов. А потом менты. Малышню похватали, а они ревут. Я бежать. Знаю я их, ментов этих. Хуже, бомжей. Изобьют, изнасилуют, потом в приемник, там тоже бить будут.
— Зин, хорошая моя, ладно не вспоминай, — Натка полотенцем стала вытирать ее, как маленькую. — Ну, слезки наши вытрем, и носик тоже, давай сморкайся. Смотри нос-то весь красный стал. Зинка, не плачь моя хорошая.
— Прости, Натка. Страшно мне опять, как маленькой. Отчисление это. А вдруг выкинут? Куда я? На улицу? Нет, не смогу теперь. Слушай: украла я на рынке одежду какую, ой баба орала, косметику и пошла. У нас на Литейном видела «Эскорт услуги Орхидея». Смотрела всегда, как девочки такие красивые выходят. В шубах в машины дорогие садятся. И я решилась. Оделась, накрасилась. Ой, — Зинка засмеялась, — вспомню какая пришла, сейчас смешно. Тряслась страшно. Чуть не выгнали. Да там хозяин оказался, посмотрел. Сказал: хорошая девка. Отмыть, одеть и порядок. Вот тут у меня сказка и началась. Правда, как сказка, после улицы-то. Поселили меня к другим девочкам в общежитие, кормили. В салон сводили. Ой я там дуреха, вопила, когда мне эпиляцию делали, думала, умру. Потом прическу, маникюр, одежды накупили. В общем, сказка. Вот я и работала. Только с випами, я дорогая была, — Зинка гордо посмотрела на Натку.
— Дорогая, дорогая, Зинка, а нос-то красный, посмотри. Все равно, Зин, разве это жизнь? А сюда как попала?
— Да, избил меня клиент сильно, а я и защититься не могла. Лежала, болела долго. Хозяин ругал, что простой. У него убытки. Лежу вечером одна в комнате, девочки на работе, а мне так тоскливо, хоть вой. И заходит, этот, рекрутер, так их называют. И рассказал мне об училище, об этом. Что смогу себя защитить и людей. Красиво так рассказал. И учить будут. Я ведь Натка, врачом мечтала стать, что б детей лечить, таких, маленьких, какие с нами жили. Ведь их никто не лечит, никому они не нужны. Вот знаешь, сколько их умерло, в подвале нашем? Думала, поработаю в эскорте, накоплю и пойду учиться.
— Зинка, Зинка, хорошая ты, добрая. Не бойся. Хорошо все будет. Нас на улицу не выкинут. Да и не обидеть нас уже нельзя. Мы сильные.
Утром было назначено построение. Девочки в форме со строгими прическами. Настроение торжественное.
Отчисление.
Как не оттягивали, они для себя этот момент, стараясь не думать и не вспоминать, он настал.
Сейчас решится судьба многих девочек и неизвестность, того, что будет с ними, после отчисления тяготила еще больше. Ведь возвращаться им было просто некуда.
У них, ни у кого не было дома, не было заботливых родных, которые примут и подскажут, как жить дальше.
Пустота.
Там, за воротами, пустота.
Они не могли представить, как, как вернуться в прежнюю жизнь? Все они с улицы, с детдома, а кто-то из колонии.
Как можно, после года, пусть тяжелой учебы, но вернуться туда, на улицу, в голод, бездомство, в нищету?
Эта неизвестность тяготила. Придавила и не оставила воздуха, так им казалось.
Девочки тихо без обычных шуток, легкой ругани, подколов, вошли в зал. И тихонько, стараясь стать, как можно незаметнее, встали вдоль стенки. В зале уже их ждали кураторы. Они выглядели торжественно и немного отстраненно.
Ждали ВикСа.
Кураторы перешептывались, шелестя бумажками.
Молчание становилось просто невыносимым.
— У меня уже коленки трястись устали. Все, больше не могу! — не выдержала Машка и плюхнулась на пол, скорчив несчастную физиономию. — Ну, хватит нас уже мучить, скажите и все!
— Тебя, Красная, — упругой походкой в зал влетел Виктор Сергеевич, — никто мучить не собирается.
При его появлении девочки подтянулись и напряжение усилилось до такой степени, что, казалось, еще чуть-чуть и его станет слышно.
— Итак, начнем, — Виктор Сергеевич как ни в чем не бывало, улыбнулся, такой широкой и счастливой улыбкой, будто дело шло о награждении, а не об отчислении. — Сегодня девушки у нас знаменательный день. Почти год назад вы пришли в наше училище перепуганными подростками. За год вы выросли, окрепли и научились очень многому. Вы получили уникальные знания, которые, несомненно, помогут вам в вашей профессии. Даже тем, с кем нам придется сегодня расстаться. Они, несомненно, пригодятся. Все девушки, которые сегодня будут отчислены, смогут продолжить учебу дальше, но в других учебных заведениях, нашего профиля. Ни одна из вас, ни одна, — подчеркнул Виктор Сергеевич, — не попадет обратно на улицу. Не для того мы вас учили.
При этом раздался, почти не различимый, но вполне угадываемый вздох облегчения. Даже подобие улыбки появилось на лицах некоторых девушек.
— Не стоит переживать, всем кто не сможет продолжить учебу дальше. Исходя из индивидуальных особенностей, кураторы подобрали соответствующее направление дальнейшей учебы. Итак, — потянул еще время ВикС, — итак, остается восемь человек. Но, предупреждаю, это не последнее отчисление. В итоге будет сформирована боевая группа из четырех человек. Значит, не расслабляться. Это только первый рубеж.
ВикС пошуршал бумажками, посматривая на девочек поверх очков, еще пошуршал.
— Ааа, Виктор Сергеевич! Я сейчас лопну, говорите, пожалуйста! — нарушая все приличия, пискнула Машка.
— Так, Красная, ты будешь первая на вылет, — строго посмотрел на нее ВикС, — правда, в следующий раз, — ухмыльнулся, — я запомню.
— Значит, остаюсь, остаюсь! — Машка от радости даже приплясывать начала.
— Да. Вся ваша боевая четверка остается. Света, Лика, Наташа и ты, Красная. Вы молодцы. Училище не посрамили. Стояли насмерть. Даже бойцам синяков наставили! — он потряс кулаком. — Молодцы. Хвалю. Особенно хвалю Наташу. Удивила меня. Не думал, что после того, как автомат бросила, научишься стрелять, да еще так! С двух рук. Этого, не ожидал, точно.
Натка от похвалы покраснела. Стараясь спрятать довольную улыбку, опустила глаза в пол, а так хотелось прыгать и кричать от радости, что смогла, что получилось, что…
Сердце выскакивало из груди. От радости, что все они остались вместе. Вот этого она боялась больше всего. Что потеряет кого-нибудь из своих, теперь уже таких родных девчонок. Не зная, как выразить свою радость, она схватила, стоящих рядом Лику и Машу, за руки и крепко-крепко сжала.
— Да, обнимитесь уже, а то действительно, лопнете, — хмыкнул полковник.
— Ура! — Машка, прыгала вокруг девочек. — Да я бы умерла без вас, девки! Да, я, — Машка запищала уже совсем на высокой ноте, — да, я девки для вас Луну раком поставлю!
— Мария! — полковник укоризненно посмотрел на Машку. — Мария, веди себя прилично. Радость не знает границ, понимаю, но… — он хмыкнул. — Продолжим. Следующая: Зингер. Подтянуть рукопашный бой. Нина Петрова. Если забыть позорное бегство на экзамене по рукопашному, то, тоже неплохо. Аня Прыткова – молодец. Хорошо получается, но обратить внимание на занятие по тактике. И Саша Козюб. Тоже рукопашка. Все. Остальным, пойти к своим кураторам, они объяснят дальнейшие действия. И еще раз повторюсь. Девочки, никто из вас не попадет на улицу. Всех вас уже ждут: в армии, в милиции. Вы прекрасно подготовленные специалисты, которых, запомните, единицы, на всю нашу страну. Не посрамите наше училище, защищая Родину.
Тишина в зале рухнула и рассыпалась осколками смеха, разговоров. Все, что так тяготило последний месяц, наконец, разрешилось. Отчисленные девочки побежали к своим кураторам. Всем было интересно: куда? Куда им дальше. Главное, не на улицу. После слов полковника они почувствовали себя нужными, важными. Будущими защитниками Родины.
— Оставшаяся восьмерка подойдите ко мне, — полковник, улыбаясь, позвал девочек.
Машка вприпрыжку, как маленькая девочка, на одной ножке подпрыгала к ВикСу. Света, стараясь быть серьезной, подошла, хотя внутри ее тоже все прыгало на одной ножке. Натка с Ликой, держась за руки.
— Да, смотрю на вас, — полковник улыбнулся, — особенно на Красную — скачет как первоклашка. Бантиков не хватает, а ведь уже в форме. Скоро погоны получишь лейтенантские, а все как маленькая.
— Мы, Виктор Сергеевич, детства не видели! — Машка серьезно посмотрела на полковника.
— Да, мои хорошие, знаю, — согласился ВикС. — Ох, и глазищи у тебя, Красная! До самых печенок пробирают.
Машка от похвалы вытаращила глаза еще больше. Полковник засмеялся:
— Гляди, гляделки-то выпадут, так таращишься. Ну, ладно, а теперь, к серьезному. Сегодня у вас выходной и праздничный ужин. Прямо сегодня у вас появляется новый предмет: вас будут учить правильно употреблять спиртные напитки и сегодня к ужину вам подадут вино. Вы должны уметь все, в том числе пить. И, — ВикС строго поглядел на них, — драки прекратить. Понятно? Особенно это касается Петрову и всю четверку Шторм. Не понимаю я Петрова твоего тупого упрямства. И еще, — полковник выдержал паузу, — уроков станет еще больше, нагрузки еще больше и спросу будет с вас еще больше. Понятно? Не подведите. Все, свободны.
Продолжение ЗДЕСЬ
Почему Натка оказалась в училище - читать ЗДЕСЬ
Навигация по каналу - зайдите, там много хороших историй
Анонсы Telegram // Анонсы в Вайбере подпишитесь и не пропустите новые истории
Книга написана в соавторстве с Дмитрием Пейпоненом. Каноничный текст на сайте Проза.ру
НАВИГАЦИЯ по роману "Взрослая в пятнадцать" ЗДЕСЬ (ссылки на все опубликованные главы)