Не столь давно, в одной из наших статей (а конкретно – в этой), упомянули мы о том, что, вполне возможно, Радогост (Радегаст, Радагаст, Радигаст, Радгост) – это локальный эпитет Сварожича.
Стало быть, пришла пора побеседовать об этом божестве. Кстати, под одним и тем же именем почитали Сварожича как балтийские славяне, так и восточные, что своего рода редкость.
У балтийских славян, по свидетельству епископа Титмара Мерзебургского, изваяние, изображающее Сварожича, стояло в земле западнославянского племени ратарей, жившего к югу от реки Пены, впадающей в Одру у самого её устья, между Доленским озером и верховьями Гавелы и Доши, в городе Ридегосте, коий в дальнейшем у более поздних хронистов фигурировал как город Ретра.
Вот, собственно, само сообщение епископа Титмара:
В городе [Ридегосте] нет ничего, кроме искусно сооружённого из дерева святилища, основанием которого служат рога различных животных. Снаружи, как это можно видеть, стены его украшают искусно вырезанные изображения различных богов и богинь. Внутри же стоят изготовленные вручную идолы, каждый с вырезанным именем, обряженные в шлемы и латы, что придаёт им страшный вид. Главный из них зовётся Сварожич; все язычники уважают и почитают его больше, чем остальных. Знамёна их также никогда не выносятся оттуда, за исключением разве что военной необходимости; причём вынести их могут только пешие воины.
Из этих строк следует, что Сварожич имел среди остального пантеона наиболее высокий статус, изваяние его было антропоморфной формы, снабжено воинской справой, и к воинскому же ремеслу само божество обладало некие отношением.
Таким Сварожича почитали балтийские славяне.
А у восточных Сварожич был скорее олицетворением огня (ну или одушевлённым пламенем).
«Слово некоего христолюбца и ревнителя по правой вере» (христианское сочинение, направленное против народных обычаев, языческих верований и обрядов, написанное в XIV–XV вв.) сообщает следующее:
[Жители Древней Руси] молятся огню, называя его Сварожичем [вариант – Сварожицем].
Касательно мест таких молений тот же источник сообщает:
…молятся под овином огню…
Овин, как локация, непосредственно связан с огнём – это хозяйственная постройка, в которой сушили снопы перед молотьбой: состояла она из ямы, где располагалась печь без трубы, и из верхнего яруса, куда складировали снопы.
Суффикс «-ич» (ведь мы так привыкли к отчествам «Викторович», «Александрович», «Петрович» и т. д. и т. п.) как бы намекает, что теоним «Сварожич» означает сына Сварога. Однако (как отметил в своём труде «Очерк сравнительной грамматики славянских языков: Чередования. Именные основы» лингвист-славист С. Б. Берштейн) изначально этот суффикс придавал уменьшительное значение (в качестве примера можно привести старославянские слова «горличищь» и «отрочищь», обозначающие, соответственно, молодую горлицу и ребёнка), после в большей степени стал указывать на происхождение и родственные связи (царевич, родич), а затем и на принадлежность к какой-либо местности (вятич, кривич, более современный нам москвич). Следовательно, кроме сына Сварога теоним «Сварожич» может обозначать и молодого Сварога, и происходящего от Сварога, и – чего уж там, не стану затыкать свою фантазию! – уроженца некого края, мифической страны (так и напрашивается индийская Сварга). Но всё это попросту предположения, выдвинутые, исходя из значений суффикса «-ич» («-itjь»).
Этимологию теонима «Сварог» рассмотрим в нашей следующей статье, я хотел бы на минутку вернуться к образу Сварожичу у балтийских и восточных славян. Образы, конечно, на первый взгляд не особо-то и аналогичны друг другу. У первых – ратное божество, у вторых – персонификация огненной стихии (причём, пожалуй, с хозяйственным, так сказать, уклоном). Однако, с другой стороны, мы до сих пор сравниваем в нашей речи праведный гнев и пламя, в память о павших солдатах горит вечный огонь, а горящий в своём очаге мирный огонь испокон веков защищали с оружием в руках...
