Долго ль мне гулять на свете
То в коляске, то верхом,
То в кибитке, то в карете,
То в телеге, то пешком?
Эти строки Пушкина написаны 4 октября 1829 года, чуть позже седьмой главы «Онегина», где описывается путешествие Лариных в Москву.
Дороге в своём творчестве Александр Сергеевич уделил достаточно много места – наверное, потому, что сам много ездил.
«В течение двадцати лет сряду изъездил я Россию по всем направлениям; почти все почтовые тракты мне известны; несколько поколений ямщиков мне знакомы; редкого смотрителя не знаю я в лицо, с редким не имел я дела; любопытный запас путевых моих наблюдений надеюсь издать в непродолжительном времени». Думаю, что этот фрагмент из повести «Станционный смотритель» отражает мысли самого автора (хотя, как указывает «издатель» «Повестей Белкина», «Смотритель» рассказан был «покойному Ивану Петровичу» «титулярным советником А. Г. Н.»).
Дорога так или иначе присутствует во многих произведениях современников Пушкина. Удивительно писал о ней Н.В.Гоголь: «Какое странное, и манящее, и несущее, и чудесное в слове: дорога! и как чудна она сама, эта дорога... Боже! как ты хороша подчас, далёкая, далёкая дорога! Сколько раз, как погибающий и тонущий, я хватался за тебя, и ты всякий раз меня великодушно выносила и спасала! А сколько родилось в тебе чудных замыслов, поэтических грез, сколько перечувствовалось дивных впечатлений!»
Однако у Александра Сергеевича тональность несколько иная. У него мы встретим и таинственные картины, когда
Мчатся тучи, вьются тучи;
Невидимкою луна
Освещает снег летучий…
И вот уже мерещится поэту нечистая сила, надрывающая ему сердце «визгом жалобным и воем»:
Бесконечны, безобразны,
В мутной месяца игре
Закружились бесы разны,
Будто листья в ноябре...
Сколько их! куда их гонят?
Что так жалобно поют?
Домового ли хоронят,
Ведьму ль замуж выдают?
Но даже и без появления бесов дорога скучна и томит:
Ни огня, ни чёрной хаты,
Глушь и снег... Навстречу мне
Только вёрсты полосаты
Попадаются одне...
И «Дорожные жалобы», с которых я начала эту статью, - это сгусток недовольства бесконечными странствиями. Конечно, жалобы поэта звучат несколько преувеличенно, а потому не очень серьёзно:
Не в наследственной берлоге,
Не средь отческих могил,
На большой мне, знать, дороге
Умереть господь судил…
…Иль чума меня подцепит,
Иль мороз окостенит,
Иль мне в лоб шлагбаум влепит
Непроворный инвалид.
Но тем не менее ясно здесь чувствуется тоска, желание иметь собственный дом, покой (помните: «на свете счастья нет, но есть покой и воля»?):
То ли дело рюмка рома,
Ночью сон, поутру чай;
То ли дело, братцы, дома!..
********************
И герои Пушкина тоже, конечно, путешествуют. Но вот как?
В самом начале седьмой главы Пушкин призывает своих читателей:
В поля, друзья! скорей, скорей,
В каретах, тяжко нагруженных,
На долгих иль на почтовых
Тянитесь из застав градских.
«На долгих иль на почтовых»- два способа путешествия в то время. Естественно, передвигались только на лошадях. Обычно дворяне не держали одновременно карету и лошадей (слишком дорого). Известно, что, будучи уже семейным человеком Пушкин карету имел свою, а вот лошадей, когда было нужно, нанимал.
Онегин же, по всей видимости, не имел ни кареты, ни лошадей. В первой главе описывается бал, «куда стремглав в ямской карете уж мой Онегин поскакал». А в деревню к умирающему дяде Онегин «летит в пыли на почтовых». Что это значило? Полагаю, что большинство читателей знает, но напомнить считаю не лишним.
Прежде всего путешественник запасался подорожной - документом, где указывались его маршрут, чин, звание. О подорожных мы немало прочитаем в книгах. Рассказывая о приезде в уездный город некоего Хлестакова, Добчинский добавит: «И подорожная прописана в Саратов». Сам Пушкин в «Путешествии в Арзрум» напишет: «К счастию, нашел я в кармане подорожную, доказывавшую, что я мирный путешественник, а не Ринальдо-Ринальдини».
Подорожная давала право получить на почтовой станции определённое количество лошадей, в зависимости от чина и звания проезжающего.
Как правило, для удобства путешественник если нанимал карету, то одну на всё путешествие, а вот лошади на почтовых станциях «перекладывались», то есть сменялись свежими. Отсюда и пошло выражение «путешествовать на почтовых» или «на перекладных».
Почтовые станции (их ещё называли в старину ямами, отсюда пошли слово «ямщик» и многочисленные Ямские улицы в старых городах) располагались на протяжении всего шоссейного пути примерно через 20 вёрст друг от друга. Некоторые из них сохранились до нашего времени. В статье о Самсоне Вырине я поместила фотографии сохранившейся почтовой станции в Выре. А вот дошедшее до наших дней здание первой по пути из Москвы в Петербург станции в Чёрной Грязи:
О том, как менялись лошади, Пушкин рассказал достаточно подробно в «Станционном смотрителе». Нашла ещё такие сведения: обычная скорость для едущих «по своей надобности» была зимой не более 12 верст в час, летом - не более 10, а осенью - 8.
Так что, по понятиям нашего времени, Онегин, хотя и «стремглав по почте поскакал» отнюдь не «летел», а двигался довольно медленно, но в те времена это считалось быстрым продвижением.
Для путешественников «по казённой надобности» подорожная была бесплатной, а вот для частных поездок была установлена определённая плата. Онегин мог позволить себе путешествие на перекладных. Так же он путешествует и по России:
Он собрался, и, слава Богу,
Июля третьего числа
Коляска лёгкая в дорогу
Его по почте понесла (может быть, коляской собственной обзавёлся?)
А вот старушке Лариной такое путешествие было не по карману…
Но о её поездке – в следующий раз.
Если статья понравилась, голосуйте и подписывайтесь на мой канал.
«Путеводитель» по всем моим публикациям о Пушкине вы можете найти здесь
"Оглавление" всех статей, посвящённых "Евгению Онегину", - здесь
Навигатор по всему каналу здесь