У царственных супругов вошло в привычку по вечерам играть в шахматы. Хюррем и Сулейман старались свое новое увлечение не особо афишировать. К чему лишние разговоры! Но, оставшись, наедине, позволяли себе перекинуться партией. К сожалению, султанше довольно часто приходилось проигрывать супругу, дабы он, упаси Боже, не посчитал себя обиженным.
Вообще, ей постоянно приходилось считаться с больным самолюбием супруга. Точно такой же характер имел и маленький Баязед, которого в прямом смысле слова начинало трясти, если кто-то позволял себе делать что-то поперек его желания. Даже отцу не позволял диктовать свои правила, что, естественно, совсем не нравилось падишаху, привыкшему к полному повиновению.
Сулейман постоянно говорил Хюррем, что плохо воспитывает сына, на что женщина ответствовала — отец также должен принимать участие, а не перекладывать все на слабые женские плечи. А уж когда сильно доставал, проводила параллель с его старшим шехзаде, после чего султан надолго замолкал и, как маленький, обиженно надувал губы… Ибо понимал — его дорогая половинка, как бы это не звучало неприятно, права. Он и сам видел: чем Мустафа становился старше, тем все менее и менее ведет себя, как следует наследному принцу.
Лично Настася не сомневалась — если бы не страх остаться без трона, к которому его так настойчиво подталкивало окружение, неизвестно что творилось бы во дворце Манисы. Весь мир знал — молодой шехзаде создал двор, который смотрится роскошнее двора его отца. Золото тратилось без счета, указы издавали безграмотные, благосостояние народа в этом санджаке заметно упало...
Тут она была вынуждена соглашаться с повелителем — официально объявлять наследника еще рано. Мустафа слишком силен, а Мехмед еще слаб. Селим и вовсе ребенок... Что же до Баязеда, то ему трон и вовсе не светит. Султан никогда не назовет его имя, ибо считает: правитель государства не должен поддаваться эмоциям!
К слову, на ее собственно шахматной доске для Мустафы имеется определенное место и для него уже продумана партия, но пока убирать его из игры не собирается. Главное, с кем надо расправиться, и как можно скорее — это Ибрагим-паша. Хюррем-султан взяла в руки фигурку офицера, стоящую на противоположной стороне, и принялась его крутить между пальцами, представляя, что это ненавистный визирь.
А вот на ее половине доски роль одного верного офицера исполняет Рустем-паша, бывший конюх. По приказу султана он обучал ее езде на лошади и они подружились. Молодая султанша приметили его острый ум и была рада, что ее мнение совпало с мнением повелителя.
До недавнего времени на шахматной доске стоял еще один офицер — Искандер Челеби. Но его Паргалы, как говорится, съел и не подавился. После казни этого человека, который пользовался огромным уважением у окружающих, в том числе и у самой Рокосланы, твердо решила: она может приступить к открытым боевым действиям. Однако для начала все-таки решила пообщаться с Великим визирем, приложив максимум усилий к тому, чтобы султан узнал об этой тайной встрече. В самом начале общения предложила заключить перемирие.
— Сейчас, — мягко промолвила она, — когда повелитель в глубокой печали после смерти валиде-султан, нам не стоит соперничать и тем самым его расстраивать.
Но он и слушать не стал! Ухмыльнулся и заявил надменно:
— Закрой рот, женщина! Тебе никто права говорить не давал. Знай свое место, рабыня!
От возмущения Настася на миг даже дара речи лишилась. И только было хотела ответить также грубо, как он, как краем глаза заметила, как плотный занавес, отделяющая ее кабинет от кабинета повелителя слабо шевельнулась. Это, конечно, мог быть порыв сквозняка, но женщине очень хотелось надеяться — разговор подслушивал сам повелитель или приближенное ему лицо. Коли так, то это монетка в ее копилочку, как говорила когда-то мамусенька. Опять же, огорчаться не стоило. Во всех случаях султан об этом узнает и сделает выводы.
Впрочем, фактов и без этого инцидента предостаточно. Благодаря Мелек-хатун, вернее, племяннику ее супруга, обиженного визирем молодого Карачи, она постоянно держит руку на пульсе.
Взять, к примеру, его письма к Хатидже-султан, которые писал из походов и учил как себя вести. Чего только стоит высокомерная фраза: «Никогда не слушай эту женщину! Помни, ты — дочь султана и сестра султана! А кто она, эта неправоверная рабыня? Чужачка на нашей земле!» И это после того, как Настася родила династии пятерых детей! Карачи с большим удовольствием снял копию с этого послания, а она с еще большим удовольствием подсунула его султану и с замиранием сердца наблюдала за реакцией. Какова же была радость, когда увидела на лице господина глубокое разочарование. А вскоре он, ссылаясь на занятость, сократил общение со своим любимцем.
Они перестали вместе ужинать, читать стихи и слушать музыку. Даже в мечеть ходили в разное время. Паргалы никак не мог понять в чем причина холодности отношений, а Хюррем посмеивалась. Уж она-то знала причину!
Естественно, только за эти письма казнить Ибрагима султан не мог. Тем более, что в молодости по глупости поклялся беречь от смерти, какие бы слухи и обвинения до его ушей не доходили.
— Следует отметить, — мелькнуло в голове у Хюррем, — довольно опрометчивое было обещание. Надо полагать, теперь судорожно думает, как его пограмотнее нарушить. Тем более, что паша совсем обнаглел и его поведение выходит за все границы дозволенного.
Публикация по теме: Меч Османа. Книга вторая, часть 46
Начало по ссылке
Продолжение по ссылке