«Дорогой мистер Райт, я пишу роман о карьере архитектора ... Я хотела бы иметь честь встретиться и обсудить его с вами. Он должен быть историей архитектора, который следит за своими убеждениями на протяжении всей своей жизни, независимо от того, что общество думает об этом или делает с ним... Человек, который имеет идеал и идёт через ад за это. Так что вы можете понять, почему мне кажется, что из всех людей на земле вы - тот, кого я должна увидеть».
12 декабря 1937.
Письмо А. Рэнд Ф.Л. Райту.
Писатель-философ и архитектор-визионист. Переписка между двумя культовыми личностями состоялась в середине тридцатых годов, когда оба были на пике славы. Она – иммигрант из СССР, «самый смелый мужчина в Америке!», как шутливо называл её лучший друг, экономист и историк, Людвиг фон Мизес; он – на тот момент уже семидесятилетний мэтр и всё ещё юный пионер модернизма, с младенчества наблюдавший за изысканными ассонансами архитектуры. Два сильных характера схлестнулись в непримиримости видений личностных и временных и, подобно волнам, выплеснув в мир всю свою кинетику, разлетелись, чтобы больше никогда не встретиться.
Фрэнк Ллойд Райт прошёл длинный путь. Он родился в середине совершенно иного века, который был уже болезненно архаичным в глазах творцов-отшельников затишья между двумя мировыми войнами. Как и многие великие архитекторы, Райт не окончил университета (хотя и поступил в Висконсин-Мэдисон в числе лучших абитуриентов), имел великого учителя-пророка (в лице Луиса Салливана, небоскрёбных дел мастера) и ещё в юности, отринув первое и второго, основал собственную фирму, долгое время занимавшуюся мелкими заказами. Он был талантливым учеником и не менее блестящим учителем, параллельно занимаясь возведением частных домов-прерий и формируя свои собственные архитектурные принципы, ставшие (наряду с предложенными позднее Ле Корбюзье) своеобразными модернистскими скрижалями:
- Единство функции и формы.
- Пластичность и непрерывность плоскости фасада.
- Интеграция духовного и материального.
- Условия строительства как основополагающий фактор для формы и содержания здания.
Настоящая слава к архитектору пришла в 1937 году, когда мир узнал о самом роскошном и в то же время лапидарном особняке в Америке – Доме над водопадом промышленника Эдгара Кауфмана. И имя Фрэнка Ллойда Райта стало настоящим брендом, made by.
В это же время Айн Рэнд готовилась создать свой первый литературный шедевр, борясь сразу со всеми и ни с кем. Её «ветряными мельницами» выступали неудачно написанные романы, пол, прошлое и призрачное будущее, а за плечами как слабый щит существовала лишь одна пьеса, поставленная на Бродвее. Меж тем, пройдёт всего несколько лет, и она из неизвестного автора проходных текстов превратится сначала в писателя поколения, а после и в философа века, образовав, подобно Толстому, свою структуру мира. Оценив разум выше любой иной человеческой добродетели, Рэнд воздвигла на этом пьедестале свои собственные принципы полноценной жизни:
- Рациональность.
- Индивидуализм.
- Человек-творец, обладающий бесконечным талантом и живущий за счёт него.
- Цель – обретение личного счастья.
- Разум – единственный инструмент познания реальности.
Всё это попало в благодатную почву материалистического мира 1930-х, и нужна была лишь искра, образ, который вёл бы за собой народы, вёл, совершенно к этим народам равнодушный. Рэнд чувствовала необходимость обращения своих ещё неокрепших постулатов в художественную форму. Отрицая унификацию, главенствующую на её родине, писательница, обратилась в поклонение яростному индивидуализму. Она решила воспеть творческое эго, движущее мир. И начало «Источнику» (впрочем, изданному лишь в середине сороковых) было положено.
Зло в романе не люди, а идеальная и отвратительная архитектура (по мнению самой Рэнд) и люди, её создающие. Оно не представлено чёрным цветом, оно окрашено в серый, в противоположность белому добру. А добро, как и в любой хорошей сказке, должно победить. Рорк взрывает здание, построенное по его проекту, но изменённое другими людьми, тем самым он провозглашает неотступность от своих правил вплоть до смерти, но не жертвенность. Подобное поведение было свойственно отнюдь не Райту, а другому пионеру-модернисту, знаменитому своей эксцентричностью, Людвигу Мису ван дер Роэ.
Сама же Рэнд в прототипах указывала исключительно на Райта, который, так и не прочитав роман целиком, отрёкся от какой бы то ни было связи с ним, написав:
«Я отрицаю отцовство и отказываюсь жениться на «матери»».
Гордыня писательницы возымела своё действие, и она ответила не менее манефистациозно:
«Мой герой – не вы. Я не собираюсь следить в романе за событиями вашей жизни и карьеры. Ни его жизнь, ни его работа не будет вашей, ни, возможно, даже его художественными идеалами. Но, я думаю, его дух ваш по праву».
Рассмотрим пристальнее двух архитекторов – реального и вымышленного – Райта и Рорка.
«На этот раз я совершил ошибку. Я не должен был ждать, пока вы меня вышибите из архитектурной школы. Я должен был давным-давно уйти сам». Говард Рорк.
«Американский институт архитекторов? Позвольте, он так же мало полезен мне, как и незаконченная в своё время архитектурная школа при университете в Мэдисоне. Это всё – лишь форма утончённого бандитизма». Фрэнк Ллойд Райт.
Они говорят об одной и той же детали биографии, это очевидно, однако, акценты расставлены иначе. Если Рорк подчёркивает отрыв от всего, по его мнению, неверного и костного, институтского ( в негативном освещении), то Райт замечает, что это всё не осуждаемо им, но просто бесполезно, не декларируя ничего. Они оба в начале карьеры занимаются краткими проектами частных домов, офисов, магазинов, следуя идеям модернизма о чистоте и простоте конструкций, ленточном остеклении, гармоническом сочетании здания и среды (Ф. Л. Райт. V. C. Morris Gift Shop и Г. Рорк. Проект магазина Фарго; Макгроу Хилл Билдинг и Вулворт Билдинг; Прайс-тауэр и Энрайт-Хаус; План четырёхместного блока в Тайлиесине и Проект Кортленд). Завершением карьеры обоих становится проект неведомого доселе небоскрёба, самого высокого здания в мире. И если в реальности Райт так и не смог воплотить свои тщеславные стремления стать автором подобного здания (хоть и создал проект «Иллинойс»), то Рорк, как и подобает герою романа (как эдакий идеальный архитектор в вакууме) побеждает систему и уже в 1940-х годах строит материальный постулат собственных идей. В финале образ индивидуальности творца как критерий величия замыкается на сцене подъёма Доминик Франкон в строительной люльке на вершину строящегося небоскрёба, где «перед ней остались лишь океан, небо и Говард Рорк». Это безусловный триумф, величественный и белоснежный. И именно подобная карикатурность, которой подчас так хочется, возмутила Райта, чьим именем в некоторой степени всё обосновала Рэнд.
Существует архитектура бумажная, реальная, а есть ещё и та, которая из реальной трансформируется в существующую лишь в бумажной реальности. Говард Рорк, идеальный модернист, ни разу не отступивший за двадцать лет описанных в романе событий от своего видения, безусловно, был основан на совокупности образов современников писательницы, в этом образе рефреном звучали детали биографии и карьеры Фрэнка Ллойда Райта. В реальности архитекторы, которые не чувствовали изменений в эволюционном процессе методов, материалов и стилей, всегда оставались невостребованными. А роман – это прекрасный материалистический сказ о мечтателях и мечте, затаившейся в душах архитекторов эпохи.
#архитектура #айн рэнд #айн ренд #модернизм #архитектор #американская литература #американское кино #литература #фрэнк ллойд райт
