Педиатр Дина Бланшард живет на Манхэттене и, готовясь два года назад родить второго сына, мечтала извлечь из четырех месяцев декретного отпуска максимум удовольствия: неспешно просыпаться по утрам рядом с младенцем в квартире в Верхнем Вест-Сайде, ходить на послеродовую йогу и много гулять по Центральному парку. «Я собиралась целиком и полностью погрузиться в счастье материнства», — вспоминает она. Вместо этого Бланшард обнаружила, что ее ежеминутно пожирает беспокойство.
Она донимала звонками мужа и друзей-докторов. «Я постоянно из-за чего-нибудь переживала: слишком долго спит — я нервничала, спит мало — тревожилась еще больше, бесконечно рисовала в голове диагнозы. То мне мерещился рефлюкс, то аллергия на молочный белок». На фоне всех этих страхов за два месяца она похудела на тринадцать килограммов, ее мучила бессонница. Дина вспоминает, как с ребенком на руках ждала приема у врача и консультанта по грудному вскармливанию. «В голове постоянно вертелись одни и те же мысли: а вдруг с ним что-то не то, а вдруг я не замечаю симптомы и упущу развитие какой-нибудь болезни».
Мы беседуем с Диной в оживленном офисе в районе Флэтайрон, на ней джинсы и сиреневый кашемировый свитер, волосы уложены в гладкое каштановое каре: передо мной женщина, уверенная в себе, знающая свое дело. «В этом и кроется коварство, — объясняет она. — Я считаю себя настоящим профессионалом, так что я не могла понять, что вообще происходит. Это не первый мой ребенок, к тому же я педиатр!» За две недели до конца декрета у Бланшард начались мучительные приступы паники, и ей наконец пришлось сдаться терапевту. Выяснилось, что она страдает послеродовой тревожностью — расстройством, о котором она никогда до того не слышала.
Повышенная тревожность после родов развивается приблизительно у десяти матерей из ста, сообщает международная организация Postpartum Support International, которая занимается информированием и поддержкой страдающих этим расстройством и послеродовой депрессией. Исследование Университета Британской Колумбии 2016 года выявило, что возникает оно более чем в два раза чаще, чем послеродовая депрессия, которая, в свою очередь, может вызывать как относительно безобидные ощущения безнадежности и грусти, так и мысли о самоубийстве. В последние годы о послеродовой депрессии стали много говорить и писать, но о тревожности пока известно настолько мало — случай Бланшард тому пример, — что врачи ее часто не распознают или просто игнорируют.
Другая распространенная ошибка, когда тревожность принимают за послеродовую депрессию. «Этим термином сейчас называют все подряд, — считает психиатр-репродуктолог Кэтрин Бирндорф из Центра материнства на Манхэттене, специализирующегося на послеродовых аффективных расстройствах. — Есть такое ощущение, что массу женщин с тревожностью вообще упускают из виду. Часто бывает, что на приеме у врача они только об этом и говорят: «Мне постоянно страшно. Я чувствую себя плохой матерью», но если не всплывет хотя бы намек на депрессию, диагноза не будет». Бирндорф также уточняет, что сейчас в Америке и Европе появилось движение за то, чтобы вместо термина «послеродовая депрессия» использовался более всеобъемлющий — «перинатальные аффективные и тревожные расстройства». Проблему усугубляет то, что многие матери с симптомами тревожности, как Бланшард, даже не подозревают, что с ними что-то не так, — они думают, что просто не справляются с материнством.
Все свежеиспеченные родители борются с назойливыми страхами, особенно когда речь идет о первом ребенке: по каждому чиху они бросаются вызывать врача. Гормональные бури и недосып могут довести до ручки даже женщину с самой здоровой в мире психикой, а уж тревожность от этого усугубляется многократно. Если же молодая мать начинает подозревать неладное, нередко она стесняется обратиться за помощью: согласно недавнему исследованию Университета Северной Каролины, двадцать один процент женщин, страдающих послеродовыми расстройствами, в том числе тревожностью, не рассказывают о них врачу. У тех, кто уже страдал тревожными расстройствами, не связанными с материнством, риск возникновения послеродовой тревожности выше. Свою роль играют и культурные факторы: колоссальное давление стереотипа «первые месяцы матери с новым младенцем — самое счастливое время в жизни», привычка к «самодиагностике» при помощи интернета (бесконечный поиск в Google медицинских симптомов может как раз привести к реальному расстройству — киберхондрии) и постоянный поток новостей о всевозможных ужасных происшествиях, которые могут случиться и с вашим ребенком.
Однако тревожность лечится, утверждает Джонатан Абрамовиц, преподаватель психологии и нейробиологии Университета Северной Каролины в Чапел-Хилл. «Это не связано с дисфункцией мозга или нейромедиаторов, — говорит он. — Тревожность не болезнь, вызванная физиологическими нарушениями или гормональным дисбалансом, как, например, послеродовая депрессия. Это психологическая проблема».
Если заподозрили, что это ваш диагноз, попробуйте проанализировать свое поведение, а не настроения — они слишком переменчивы. Бирндорф любит задавать матерям вопрос, могут ли они отдохнуть, пока за спящим ребенком присматривает кто-нибудь другой. «Если мать отвечает «нет», значит, ей нужно лечение», — поясняет она. Чтобы выздороветь, потребуется по меньшей мере один, а то и несколько пунктов из этого списка: больше заботы о себе, поведенческая психотерапия, социальная поддержка (например, по горячей линии) и, возможно, антидепрессанты, прием которых стоит сперва подробно обсудить с врачом, особенно если вы кормите грудью. По разрешению врача Дина Бланшард начала принимать антидепрессанты, и переживания постепенно развеялись. Вскоре в ее педиатрической клинике начали проверять матерей на послеродовую тревожность. «После того как я получила необходимую помощь, я стала получать огромное удовольствие от кормления грудью, пеленания, купания, прогулок, и даже ночные укачивания меня не тревожили, — говорит она. — Наконец-то я стала такой же, как и раньше, — она улыбается и поправляет себя: — Нет, не такой же — лучше. И как мать, и как врач. Теперь я говорю пациенткам, что они не одиноки и что забота матери о себе — это лучшее, что она может дать своему ребенку».
