Знаете, что общего у хореографов Валентина Елизарьева и Бориса Эйфмана при всей разности их пластики, постановок и тем? Что общего, кроме, конечно, того, что они оба – выпускники Ленинградской консерватории? То, что они оба умеют рассказывать интересные и сложные истории. Я в Петербурге ради книги о Елизарьеве, и без Эйфмана мне не обойтись. Я очень люблю его балеты, смотрела их в Риге, Москве и Пекине.
В Пекине с его балетом «Чайковский» приключилась такая история: повела друга семьи. Для Виталика это был первый балет в жизни. Мог стать и последним, потому что балеты Эйфмана, и особенно «Чайковский», как подчеркнул один из исполнителей этой роли Олег Габышев, когда мы с ним разговаривали в гримерке перед спектаклем, для неподготовленного зрителя – не самое легкое зрелище. Лучше, на мой взгляд, начинать с «Щелкунчика» и «Дон Кихота», даже не со «Спящей красавицы» и «Лебединого озера» (они длиннее, для первого раза лучше что-то покороче). Виталик с «Чайковского» ушел в недоумении и с выражением лица «никогда больше». Поэтому я очень волновалась, когда два года назад брала для него билет на елизарьевское «Сотворение мира». А он в конце сказал: «Что, это все? Смотрел бы еще». Это не значит, что один хореограф лучше, а другой хуже. Это значит, что они разные, что зритель у каждого свой, и что на балеты Эйфмана лучше приходить подготовленным – чтобы и балет был не первый, и еще как минимум загуглить героя. Прочитать биографию Чайковского, Мольера или Родена. Я вот специально биографию Родена читала, чтобы балет посмотреть, хотя про коллизии отношений великого скульптора (без дураков) с его возлюбленной, музой и соратницей Камиллой Клодель знала и до этого. Но много знаний не бывает, это раз, со временем на многие вещи начинаешь смотреть иначе, это два.
«Роден, ее вечный идол» – это красиво, завораживающе, жутковато, печально, трагично и снова красиво. Скульптуры из тел танцовщиков – замечательны, тела-глина, поддающиеся лепке – не представляю, как они это выдерживают: «Завязываешь в один узел, потом из него выходишь сразу в следующий», - говорит Любовь Андреева, одна из исполнительниц роли Камиллы. Я каждый раз задерживала дыхание от того, как было красиво на сцене. Если вспомните, что Аполлона на минском Большом театре лепили с Дениса Климука, то поймете, почему: потому что у балетных такие тела. Скульптурные. А с Денисом, кстати, я сделала сегодня неожиданное интервью, в котором он среди прочего рассказал про отношение к Аполлону. Денис, кстати, муж Любы Андреевой, рассмеявшейся в ответ на мой вопрос о том, каково это – жить с Аполлоном (подробности будут).
Борису Эйфману в «Родене» снова удалось рассказать историю про гениальность, безумие и цену, которую приходится платить за гениальность (безумие – конечно, цена, даже если это не твое безумие). Подобная история у него не первая, по-видимому, его эта тема волнует, хотя когда я спросила, какой из персонажей ему наиболее близок, он ответил: «Мне наиболее близок такой персонаж, как Борис Эйфман, поскольку он в той или иной степени присутствует во всех героях моих балетов». Телом, друзья мои, можно рассказать любую историю. Абсолютно любую. Конечно, если за нее берутся талантливые руки и мозги. А у меня сегодня в активе три с половиной интервью. Ухожу в сон с чистой совестью.
