— ... Я больше не хочу с вами ни о чём говорить, Олег Семёнович, — отпирался Христов у себя в офисе. — Мне хватило прошлого нашего разговора. И вообще, вы меня отвлекаете.
— ... Саша, я сейчас пришёл совершенно по другому вопросу. И он тебя тоже касается, — напирал Юровских на парня.
— Что-то серьёзное случилось?
— Да. Ты понимаешь, что Татьяна не может ехать ни в какую экспедицию?! Ты это понимаешь?!
— Почему?
— Потому что у неё слабое сердце! И это первая экспедиция в её жизни!
— Опять вы за своё, Олег Семёнович.
— Называй меня Олег... Ты должен её остановить! Объясняю, в горах нехватка кислорода, и она может просто загнуться! Поговори с ней, она не отвечает на мои звонки.
— Я не стану этого делать. Татьяна имеет право сама сделать выбор. Если она так решила — пусть едет.
Олег уставился на молодого человека, как истукан на паломника.
— А ты хоть знаешь, что она перешла дорогу своей собственной дочери?
— Да поймите вы! Если я сейчас остановлю её... Она, может, и не поедет... Но это будет уже не тот человек, которого я полюбил. Кстати, я увольняюсь и еду вместе с Татьяной.
— Ну ты и дурак! Кто тебя туда пустит?! Даже если тебе дадут разрешение, вы оба загнётесь. Ты знаешь, что такое ледник?
После заданного вопроса над спорившими нависла тишина.
— Я люблю Татьяну. Вот и всё.
***
«Что я делаю не так?» — размышлял про себя Олег. Он медленно шёл в сторону дома. Хорошая погода простояла всего несколько дней, затем снова пришёл промозглый холод. Юровских кутался в одетую не по погоде легкую куртку. Выражение его лица создавало впечатление разочарованного жизнью человека.
— Здравствуй, дорогой, — услышал он справа от себя женский голос с акцентом. Олег остановился, повернулся и уставился безразличным взглядом на женщину с большими карими глазами. Это была цыганка. — Вижу, что боль несёшь. Давай ладонь, я погадаю и проясню тебе грядущее.
Олег послушно протянул руку. В обычной ситуации он никогда бы так не поступил. Более того, послал бы обманщицу на все четыре стороны.
— О, дорогой. Вижу, что человек ты умный и серьёзный... Просто рвёшься к абсолютной власти над близкими людьми. Нехорошо поступаешь. Они видят это и избегают тебя.
— Ну хорошо, возможно, так и есть. Что дальше? Попросить прощения что ли?
— Э-э-э, ты как ребёнок, — улыбнулась цыганка. — Послушай, когда малыш просит прощения за разбитый стакан, то стакан от этого целее не становится. Ты можешь попросить прощения, но содеянное останется.
— Так что мне делать? Чего общими фразами говоришь?! — начал сердиться Юровских.
— Конкретики хочешь? — уже без акцента сказала женщина. — Положи денежку в мой левый карман — скажу.
— Вот когда скажешь, тогда и положу! Привыкли, блин, побираться здесь, людей обманывать!
— Хорошо. Но смотри, сам не обмани... — Глубокий человеческий взгляд цыганки буквально парализовал Олега, затронул самые потаённые места его души. — Тебе следует успокоиться и оставить свою бывшую жену в покое, — выдала женщина. — Сейчас ты мешаешь ей строить личную жизнь. У неё всё будет хорошо, но тебя в её жизни нет.
— Сгинь, ведьма паршивая! — разгневался Олег и резко вырвал руку из сухих ладоней гадалки.
Проходящие мимо пешеходы увидели, как какой-то мужчина оттолкнул бедную цыганку, что-то ей грубо выкрикнул, развернулся, сунул руки в карманы и зашагал прочь быстрым шагом, бубня себе под нос нечленораздельные слова.
