«Сейчас быть русским в большом спорте очень сложно», - Николай Долгополов о спорте и допинговых скандалах
Журналист, публицист и писатель Николай Михайлович Долгополов в рассказал мне
о спорте, допинговых скандалах и любви к фигурному катанию.
- Николай Михайлович, Вы начинали свою карьеру с отдела спорта в «Комсомольской правде». С кем в тот период приходилось общаться? Кто из спортсменов запомнился или понравился больше всего?
- Да, это было счастливое для меня время - начало 1975 года, тогда в спортивном отделе было работать приятнее, чем где-либо. Меньше политики и суровой брежневщины. Журналистам-спортсменам позволялось то, о чем другие и не мечтали. Мы ездили по стране и миру, были молоды, счастливы. И спортсмены общались с нами не как с потенциальными представителями желтой прессы, такой тогда и в помине не было, а как со сверстниками, иногда даже как с друзьями. Я был в отличных отношениях со многими из своих героев: с хоккеистом Александром Мальцевым и тренером Володей Юрзиновым, с фигуристами Аленой Жарковой и Геной Карпоносовым. Несмотря на разницу в возрасте, мы сдружились семьями с Олегом Георгиевичем Гончаренко – конькобежцем, первым в Советском Союзе трехкратным чемпионом мира, очень обаятельным и душевным человеком. Ходили друг к другу в гости и, когда Олегу Георгиевичу исполнилось 50 лет, я даже и представить себе не мог, что доживу до подобного юбилея.
Все эти дружеские связи у меня сохранились до сих пор, а вот Жаркова и Гончаренко, царство им небесное, ушли очень рано.
В те времена отношения журналист – звезда спорта были более теплыми, более открытыми. От нас не ждали подвоха, говорили откровенно. И, может быть, именно поэтому та журналистика, которой мы занимались в Богом проклятое политическое время, была более откровенной, чувственной, глубокой. Благодаря ей мы становились не только сухими бытописателями событий, но и вникали в их суть. Это давало какие-то надежды на то, что в будущем способные спортивные репортеры превратятся в писателей. Некоторые зерна действительно взошли.
- Есть ли на ваш взгляд разница в отношении к делу, в мотивации и в менталитете у советских и российских спортсменов?
- Вижу огромную разницу в отношении и в мотивации. Раньше о деньгах практически не говорили, их даже не вспоминали. Спросить у спортсмена какую премию он получит за победу, считалось неприличным. Да и премия эта была мизерной. Мне казалось, что люди сражаются совсем за иное – за себя, за родных, за страну, и, конечно, за идею. Хотели во что бы то ни стало побить американцев, очень часто выходили на спортивную площадку с травмами и, возвращаясь иногда перекошенные от боли, говорили: «Мы хоть на коленках, а их обыграли, загрызли». Это не было некой ненавистью, суть не в этом, а в том, что люди сражались по-настоящему. Возможно, все это еще придет, вернется, во что я не очень-то и верю.
- С кем бы из спортсменов пошли в разведку как герои Ваших книг?
- Я в разведку никогда не ходил и полагаю, что уже не придется. Поэтому и спортсменов привлекать на мероприятие, отправляться в которое могут лишь специально подготовленные люди, не решусь. А если уж говорить с кем из героев моих книг отправился бы в разведку, то пошел бы со многими.
- Поделитесь мнением по поводу допинговых скандалов с российскими спортсменами. Считаете ли вы это системой и как с этим бороться?
- Со спортсменами произошла та же история, что иногда происходит и в сугубо повседневной жизни между мужчиной и женщиной: – ты протягиваешь мизинец, а у тебя отхватывают руку по плечо. Такое случилось с нашими легкоатлетами. Именно с них началась череда допинговых скандалов. Конечно, нас всячески топчут, относятся к России совершенно по-хамски, навязывают свое мнение по любому поводу и никак не могут понять, что у нас свой менталитет, свое понимание спорта, долга. Но признаем, что мы сами протянули тот самый мизинец. Действительно некоторые легкоатлеты употребляли допинг. Это позорное явление. Мне кажется, что оно в большей мере связано именно с этим видом спорта, где рекорды подняты на такой высочайший уровень, что побить их может только гений, появляющийся раз в сто лет, например, Усэйн Болт из Ямайки. Но в гении хочется пролезть многим. И для того, чтобы обрести победную силу, люди сознательно применяют допинг. Спорт полностью коммерциализирован, достижения в нем измеряются не только метрами и сантиметрами, но и количеством заработанных денег. А их, естественно, никогда не хватает и хватить не может, сколько бы ты их не заработал. И потому рискуют здоровьем, честью, карьерой, ради того, чтобы прорваться, заработать, схватить и откусить.
Я говорю и о тех легкоатлетах России, которые прорывались на пьедесталы Олимпийских игр именно таким образом. Нисколько их не защищаю и не хочу произносить в их адрес ни единого доброго слова. Но почему из-за горстки людей, действительно нарушивших не только спортивный, но и моральный кодекс и совсем не строителя коммунизма, страдают остальные? Я назвал бы это одним, может быть, громким, но отражающим суть дела словом– это травля. Травля идет по всем фронтам. Она, на мой взгляд, достигла пика не сразу, а потихонечку разжигалась ВАДА не только для того, чтобы затоптать Россию, но и с другой целью. ВАДА бросила вызов Международному олимпийскому комитету, мечтает стать главной спортивной организацией мира. Но это невозможно, у ВАДА абсолютно другие задачи – искать допинг, и совершенствовать средства его обнаружения. А ВАДА возомнила себя всемогущим судьей. Для меня это как решатель судеб в бандитском криминальном мире – есть один человек, к которому приходят бандюганы, и тот решает, что с ними делать. Сейчас ВАДА пытается заниматься решением судьбы целой спортивной отрасли в России. Это абсолютно недопустимо, но, тем не менее, такое происходит. Я, ей-богу, не могу понять, почему отстранили от Паралимпийских игр несчастных спортсменов России с ограниченными физическими возможностями. Это надругательство над людьми, это просто плевок в душу тем, кто отдавал последние силы для того, чтобы хоть как-то выбраться из тяжкого, нудного, инвалидного прозябания. Я возмущен тем, что человек, с которым я пару раз праздновал собственный день рождения, сэр Филип Крейвен, сам инвалид паралимпиец и президент Международного паралимпийского комитета, мог принять такое решение. Как это могло прийти ему в голову, не знаю.
Ведь я встречался с Крейвеном много раз. И однажды, помню на Олимпиаде в Сочи, он сам подъехал ко мне на коляске и предложил: «Ник, возьми у меня интервью, я хочу сказать на весь мир, как у вас все здорово организованно». И вдруг такой поступок. Я не знаю, что произошло, могу только догадываться, и догадки мои черные, печальные, заставляющие меня, человека уже не молодого, поверить в то, что все в этом мире продается. Вот так я отвечу на Ваш вопрос, хотя, может, чересчур сгущаю краски. С допингом у нас борются. Пока до окончательной победы еще далеко.
Я это не считаю какой-то государственной системой. Эта система, которую изобрела компания людей, похожих на люмпенов. Они почему- то верят, что все плохое может произойти только не с ними. Разоблачат? Но не их. Дисквалифицируют? Конечно, кого-то, но опять -таки не нас. И я уверен, что вскоре эти недоумки, подставляющие и себя, да бог с ними, что себя, свою страну, поймут – их все равно поймают, выведут на чистую воду, отберут и деньги, и медали. С этим пора кончать, как пора заканчивать и ВАДА травить нас нещадно и повсеместно.
- Несмотря на, казалось бы, всеохватывающий объём допингового скандала, фигуристы в нем практически не замешаны. В чем секрет, если позволите, такого успеха Федерации фигурного катания на коньках России, членом Исполкома которой вы являетесь?
- Долгие годы являюсь членом Исполкома Федерации фигурного катания на коньках России. Как-то подсчитал, на моем довольно-таки не коротком спортивном журналистском веку сменилось восемь поколений фигуристов. Для них допинг – явление совершенно редкое. Я помню, как однажды дисквалифицировали Антона Сихарулидзе. Он, бедняга, закапал себе в нос капли от насморка – эфедрин. Или еще один паренек, очень хороший и приятный, почему-то решил, что он может похудеть с помощью фуросемида – вещества тоже запрещенного.
Это не сознательное употребление запрещенных веществ – детские шалости по сравнению с тем, что происходит в легкой атлетике или в тяжелой. Фигуристу абсолютно не нужно употреблять никаких веществ. Кстати, немало зарубежных фигуристов было дисквалифицировано именно вот за такие ошибки, а не за конкретное постоянное употребление допинга.
Признаюсь, что фигурное катание очень люблю. У меня в этом виде спорта было много друзей. Сейчас осталось несколько, с которыми мы вместе проводим праздники, иногда поднимая рюмку за здоровье нового поколения российских фигуристов. И я счастлив, что есть такие люди, которые верят в то, что все неудачи, которые бывают и в фигурном катании, явление временное. У нас прекрасная школа тренеров, и я думаю, в этом секрет наших постоянных успехов. Бывают сбои, случаются какие-то обидные неудачи, иногда нас жестоко прижимают судьи. Но что делать, это спорт, это политика. Сейчас быть русским в большом спорте очень сложно. Именно русским, россиянином. Потому, что на нас все внимание, а иногда, к сожалению, и нелюбовь - очень большая, очень разогретая.
И, обратить на себя внимание, стать звездой, стало исключительно сложно для спортсменов, не только фигуристов, выступающих под нашим триколором. Тем не менее, люди появляются. И такими яркими звездами, считаю маленькую Женю Медведеву и исключительно талантливую Леночку Радионову.
