Среди родившихся в станице Гундоровской и ставших известными в нашей стране людей, особое место занимает Николай Федорович Погодин. Писатель, драматург, общественный деятель. Настоящая его фамилия Стукалов, а Погодин - его литературный псевдоним.
Будущий писатель и драматург появился на свет 16 ноября 1900 года. В метрической книгe Успенской церкви Донской епархии в графе «Имена родившихся» мальчика записали Николаем, а чуть ниже значилось: «незаконнорожденный». Эта жестокая приписка, по господствующим тогда казачьим жизненным представлениям означала, что новорожденный сразу же становился «байстрюком» и никаких прав по своему рождению не имел, а была у него только одна горькая доля - быть гонимым и презираемым.
Вот почему не найти в творчестве Погодина каких-то тёплых слов о станице, в которой писатель родился. Как было написано в исследованиях биографии писателя: «Ханжество и неприязнь сытых мещан погнали мать будущего писателя, Евдокию Григорьевну, с тремя детьми по стране в поисках куска хлеба. Естественно, что уже в детстве Николай получил «серьёзный жизненный опыт» - батрачил на хуторе, в Ростове работал в качестве мальчика в мануфактурном магазине, торговал газетами, выбирал уголь из шлака на складах, трудился в слесарной мастерской, служил в конторе по распространению лент для пишущих машинок, был экспедитором в газете».
В 1916 году, по воспоминаниям самого писателя, он попробовал свои силы в журналистике - написал фельетон «Куда смотрит городская управа?» о маленькой, но уже и тогда, грязной ростовской речушке Темерник, которая «распространяла антисанитарию» в бедняцких кварталах. Он послал фельетон в юмористический журнал «Сатирикон». В сопроводительном письме автор просил: «Не смейтесь надо мной, платить мне не надо». Ответ он прочитал лаконичный: «И смеяться не над чем, и платить не за что».
Через год после этой «санитарной» истории грянула революция, и Николай Погодин пошёл добровольцем в Красную Армию. Часть, в которой он служил, была разбита в боях, самого Погодина свалили с ног сыпняк и воспаление легких, с катастрофическим осложнением на глаза, которое едва не стоило ему зрения.
В январе 1920 года 1-я Конная армия вошла в Ростов. На второй день после ухода белых в городе стали издаваться «Известия Ростово-Нахичеванского-на-Дону военно-революционного комитета», и там сразу же начал работать Погодин. Затем он работал в известных газетах того времени - «Донская беднота», и «Трудовая жизнь», сотрудничал с редакцией газеты «Молот».
Вот как он описывал свою беспокойную жизнь спецкора в декабре 1924 года: «Бегу! Дисциплина! Мне выдают в Донпродкоме карабин. «Стрелять умеешь?». И пачку папирос, в виде премии за активность. А через час, по глухим донским дорогам на автомобиле, ночью, мчимся куда-то далеко, на совсем одичавший, злобный казачий хутор… Хлеба здесь кулачьё закопало немало. He успели выехать за Дон, как нас обстреляли.
- Карабины к бою! - командует энергичный комиссар.
Ложусь в общую цепь. По бандитам залпом… Пли…. Кое-как добрались. Но вот беда, прокурор не прибыл. Процесс над кулаками срывается.
- Слушай, Погодин,- говорит комиссар Вольмер, - ты будешь обвинителем.
- Есть, быть обвинителем. Дисциплина!
А с процесса - снова в Ростов. Жив! Цел! Только руки чуток приморозил, да со щёк кожа лезет. Прибегаю в редакцию, а там затянуться не дают.
- Немедленно в набор. Садись, диктуй!»
После ухода с юга России донской и добровольческой армий ещё несколько лет в лесах возле верхнедонских станиц, на лесистом левобережье Северского Донца и в плавнях нижнего Дона, шла жестокая борьба. Скрывавшихся там людей с оружием называли по-разному. Для одних они были бандитами, другие считали их партизанами. В рейды по Дону и Северскому Донцу отправлялся и Николай Погодин, а затем его впечатления появлялись в таких корреспонденциях:
«Пара тачанок и два конных милиционера. Издали на бандитов походим. Одна тачанка с ковром. Милиционеры издали - отпетые головорезы. Кучер на нашей тачанке - тоже милиционер, босой, с красным бантом на груди. Будённовец. Не так давно попал в руки банды. Его рубить вели. Как-то спасся...».
Многие материалы Николая Погодина, посвящённые проблеме бандитизма, включают в себя довольно подробные, детальные описания зверств и преступлений, происходивших на Дону в те неимоверно жестокие годы. Например, он рассказывает о том, как «по-плотничьи» рубит головы совхозным активистам некий Трофимыч, с чудовищно длинной чёрной бородой, с такими же лохмами сине-чёрных волос, выбивающихся из-под капелюхи. Здесь уместно провести параллель и вспомнить, что борьба с бандитизмом была одной из основных тем и раннего Михаила Шолохова. В его «Донских рассказах» нередко можно встретить картины зверств бандитов, что дало основание некоторым исследователям упрекать молодого Шолохова в натурализме. Но что поделать, если юные натуралисты того времени больше видели жестокости среди людей, чем среди животных.
В 1926 году в библиотечке журнала «Огонёк» была напечатана первая скромная книжка очерков Николая Погодина под названием «Казаки». О родной станице Гундоровской Николай Фёдорович не рассказал ничего. Зато описал абсолютно нереальный случай, будто бы бывший атаман, воевавший на стороне белых, стал председателем местного сельского совета. Я обратил внимание на тот факт, что Погодин в своих драматических произведениях, ставших впоследствии наиболее известными, не использует ни одного казачьего персонажа. Но, описывая события в Петрограде конца октября 1917 года, он, конечно, избежать казачьей темы не мог. Уже в первом действии «Человека с ружьём», в диалоге, в доме русского миллионера, мы слышим слова «правительство вызовет казаков, и все разбегутся».
Ленин в своем знаменитом диалоге с солдатом Шадриным тоже затрагивает эту тему: «Керенский идёт на нас с оружием, Каледин на Дону поднимает казаков».
При описании боевых действий в Гатчине, в первой картине третьего действия, солдат, тот самый знаменитый человек с ружьём, Шадрин, на вопрос: «А кто опаснее - кавалерия или пехота?» - отвечает: «Казаки, они опасные, ежели за ними не усмотришь, пехота - тоже опасная». Вот и всё, что касается не столь любимого классиком советской драматургии казачьего роду-племени. Запоминается из сказанного главными действующими лицами, воюющими с казаками под Гатчиной в октябре семнадцатого, такая фраза: «Права нам никто не давал. Мы его сами взяли». Это и есть лаконичное, и по оценкам театральных критиков тех лет, единственно правильное оправдание действий тех, кто примкнул к революции.
Нельзя не вспомнить и другие драматические произведения Погодина, например, наиболее известную пьесу «Кремлёвские куранты». Я взял в архивной библиотеке книжный том с драматическими произведениями Погодина и увидел, что на страницах этой пьесы, очевидно, рукой литературного критика было помечено красным карандашом: «Горечь. Радость. Удивление. Недоумение. Забота Ленина о людях». Начнём с последней фразы - с заботы о людях. Ленин в разговоре с одним из главных героев пьесы, узнав, что инженер Забелин торгует спичками, с интересом его спрашивает:
«- Оптом торгуете или в розницу?
- По коробочке.
- Это стыд и срам, батенька. В наше время спичками торговать... За такие штуки надо расстреливать ...».
Вот такой совсем, не весёлый, а скорее угрожающий диалог, приписываемый вождю и его вымышленному собеседнику. При этом, такой разговор в пьесе никого из читателей, от школьников и до академиков, не удивил.
Чуть ниже, на полях возле другой фразы Ленина: «От разбитого капитализма сыт не будешь» исследователь никаких пометок не оставил. Точно так же, как и возле другого, не менее эмоционального восклицания: «Как разорена Россия! Деревня вернулась к началу девятнадцатого столетия, к лучине. Донбасс затоплен белогвардейцами».При этом, конечно, об истинных причинах этого разорения в пьесе говориться не могло.
За свои драматические произведения, в первую очередь, лениниану, Погодин получил немало наград и жизненных благ. 16 марта 1941 года пьесе «Человек с ружьём» была присуждена сталинская премия. «Кремлёвские куранты» такую же премию получили в 1942 году. В послевоенные годы эти пьесы шли сразу в ста театрах нашей страны и странах социализма. Наверное, это непревзойденный результат, но он, скорее всего, не творческий, а административный.
В тридцатые годы, идя в ногу со временем, Николай Погодин активно работал над темой индустриализации (пьеса "Темп") и коллективизации (пьеса "После бала"). На модную в те годы тему перековки бывших уголовников в людей социалистического будущего, он отозвался пьесой "Аристократы", по мотивам которой в 1936 году был снят художественный фильм "Заключённые".
Самым большим достижением Погодина в советском кинематографе стало написание им сценария для художественного фильма «Кубанские казаки», вышедшего на экраны 1949 года. Этот фильм, как известно, снял режиссёр Иван Пырьев. В нём блистали лучшие актёры того времени. Незатейливый сюжет по сытной, вольной и весёлой колхозной жизни, как нельзя лучше пришёлся по вкусу властителям того времени. Фильм был показан в советском прокате с большим успехом, да и до нашего времени ни один праздник не обходится без него на телеэкране. О том, что жизнь в колхозах была не совсем, а вернее, совсем не такой, люди узнали гораздо позже, уже в конце 80-х годов, но от этого фильм "Кубанские казаки" не перестали любить и смотреть.
Обращался ли Николай Погодин в своём позднем творчестве к истокам судьбы, к своей «малой родине» - станице Гундоровской? Нет, только в самом обобщённом виде. Наверно сказались обиды на казачество, полученные им в раннем детстве. Однако это ничуть не умаляет значения того факта, что на гундоровской земле родился один из самых известных драматургов советского периода. В городе Донецке Ростовской области работает библиотека имени Погодина Н.Ф., есть переулок, носящий его имя. Переулок расположен в самом тихом центре, рядом с городской Администрацией и парком. Гуляющие в нём могут обратить внимание на адресные таблички и вспомнить своего земляка, который своим талантом, в сочетании с огромной настойчивостью, вошёл в историю советской литературы. А разве этого мало?
