Анастасия Лишневская
Номер журнала: №1 2021 (70), Специальный выпуск «Германия - Россия. На перекрестках культур»
В 1929 году в Германии состоялось громкое культурное международное событие. Из России была привезена выставка древнерусских икон, которая была показана в четырех городах Германии - Берлине, Кёльне, Гамбурге и Мюнхене. Предмет выставки может показаться на первый взгляд неожиданным для советского государства, проводившего агрессивную антирелигиозную политику. Однако для подобного выбора существовал ряд предпосылок.
На рубеже XIX-XX веков усилился интерес к древнерусской иконе. Впервые внимание оказалось направлено на ее эстетическую форму, что отразилось в творчестве русских символистов и авангардистов. Начавшаяся в России после Октябрьской революции конфискация церковных ценностей привела к тому, что иконы стали доступны исследователям. Спасая иконы, их привозили в музеи, начинали реставрировать, изучать, что способствовало научному прорыву в этой области. Сотрудники созданных И.Э. Грабарем Центральных государственных реставрационных мастерских (ЦГРМ)[1] проводили экспедиции по поиску древних икон, реставрировали их, вели исследовательскую деятельность. Четыре большие отчетные выставки древнерусского искусства были организованы в Москве в 1918, 1920, 1925 и 1927 годах. Эти выставки, проходившие под флагом достижений в области научной реставрации, как отмечал Грабарь, показали широкой публике «значительное собрание русских икон, но не тех черных, закопченных, с почти нераспознаваемыми лицами и даже сюжетами, которые считались типичными образцами русского иконного стиля, а светлых, сверкающих яркими гармоничными красками»[2]. Они привлекли внимание и тех иностранных ученых, «особенно немцев», кто не побоялся приехать в послереволюционную Россию. По словам самого Грабаря, идея показать выставку икон в Германии зародилась еще в 1921 году: «Должен сознаться, что, когда А.В. Луначарский обратился ко мне тогда с предложением организовать такую выставку, я всячески убеждал его отказаться пока от подобной затеи, казавшейся мне в те времена расстроенного транспорта и прочих хозяйственных невзгод весьма рискованной и даже прямо опасной для целости памятников, столь ветхих и хрупких, какими являются иконы»[3]. По-видимому, опыт сопровождения выставки русского искусства в Америку в 1924 году развеял опасения Грабаря, а его уход с поста директора Третьяковской галереи в 1925 году позволил сосредоточить внимание на древнерусском искусстве и развитии ЦГРМ. Признание за пределами Советского Союза художественной и культурно-исторической ценности иконы, а также инновационности проводимых реставрационных работ могло укрепить положение ЦГРМ как института и в целом изменить отношение к иконе внутри страны.
В 1926 году прощупывание почвы для выставки перешло в активную фазу. Игорь Эммануилович писал: «Сегодня я веду переговоры с различными учреждениями и лицами в Берлине, Франкфурте, Вене, Париже и Лондоне об организации большой выставки икон (оригиналов) от XII до XVII века. Идея выставки принадлежит Германии и родилась одновременно в кругах модернистов-художников и в кругах археологов и историков искусства (Peter Berens - строитель здания Германского посольства в Петербурге, проф. Wiegand, проф. Hotzsch и др. лица, побывавшие - иные и по нескольку раз - в Москве и оценившие значение открытых за эти 8 лет памятников)»[4].
Переговоры шли не гладко. Мартин Винклер, немецкий историк культуры, писал из Берлина 14 апреля 1926 года: «Мои усилия по устройству иконной выставки в Германии натолкнулись на сопротивление соответствующих учреждений, что было для меня неожиданно. Но я все же надеюсь, что именно благодаря моим лекциям постепенно лед тронется и все опасения развеются, как только все поймут, что древнерусское искусство по праву может претендовать на одно из самых выдающихся мест в мировом искусстве»[5]. По всей видимости, Винклер столкнулся с противодействием Вильгельма фон Боде - историка искусства, одного из родоначальников современного музееведения, носившего прозвище «Бисмарк берлинских музеев». В пользу этого говорят строки из письма Грабаря жене с открывшейся в 1929 году выставки: «...то, чего я боялся, случилось: самый наш главный враг - Боде. Он терпеть не может икон»[6].
Серьезно продвинулся, но не состоялся проект выставки во Франкфурте-на-Майне осенью 1927 года[7]. В итоге принимающей стороной согласилось стать Немецкое общество изучения Восточной Европы (Deutsche Gesellschaft zum Studium Osteuropas)[8], президентом которого был Фридрих Шмидт-Отт, бывший министр просвещения Пруссии, а вице-президентом - Отто Хётч, историк, политик, член Рейхстага.
Организаторами выставки, получившей название «Памятники древнерусской живописи. Русские иконы 12-18 века» (Denkmaler altrussischer Malerei. Russische Ikonen vom 12-18. Jahrhundert), с советской стороны стали Наркомпрос и, к ужасу музейных сотрудников, подразделение Наркомторга - торговая контора «Антиквариат». Последняя подключилась к организации в 1928 году, соблазненная идеей создать рыночный спрос на иконы на Западе. Этот интерес «Антиквариата» подогревал сам Грабарь[9]. В литературе продолжается спор о том, какие цели он преследовал, вступив на столь скользкий путь[10], но выставка получила спонсора. «Антиквариат» оплачивал командировки организаторов по музеям России для отбора экспонатов, расчистку и реставрацию икон, содержание лиц, сопровождавших выставку, часть расходов по транспортировке и страховке экс- понатов[11].
Выставка должна была способствовать развитию интереса к русским иконам, чтобы обеспечить последующий спрос на них в среде коллекционеров. С самой выставки ничего не было продано[12].
Отбором занимались сотрудники ЦГРМ И.Э. Грабарь, А.И. Анисимов, Е.И. Силин, а также представитель Наркомторга Т.И. Сорокин[13]. В состав выставки были включены иконы, находившиеся не только в ЦГРМ и центральных музеях, но и в музеях Новгорода, Пскова, Ярославля, Твери, Вологды, Владимира, Архангельска и Сергиева Посада. Подготовка сопровождалась большим резонансом. Сотрудники центральных и региональных музеев не хотели выдавать иконы на выставку, обоснованно опасаясь того, что они могут не вернуться - в музейную среду уже просочились новости о совершившихся втайне продажах за рубеж произведений искусств из собрания Эрмитажа. Экспертная комиссия, созданная Главнаукой из представителей музеев и Наркомпроса, пыталась запретить вывоз некоторых наиболее ценных икон.
Шесть икон, не подлежащих вывозу, были заменены копиями, выполненными ведущими реставраторами: «Св. Троица» Андрея Рублева, «Богоматерь Владимирская», «Ангел Златые Власы», «Спас Нерукотворный» из Успенского собора Московского Кремля, «Богоматерь Оранта» из Ярославля, «Димитрий Солунский» из Дмитрова. И все же на выставку отправились такие шедевры, как «Николай Чудотворец» из Свято-Духов с кого монастыря в Новгороде, «Св. Иоанн (Лествичник), Георгий и Власий» Новгородской школы (обе - XIII века), «Сошествие во ад», «Архангел Михаил» и «Апостол Павел» из Успенского собора во Владимире, приписываемые Андрею Рублеву и Даниилу Черному, «Распятие» Дионисия, «Избранные святые» Псковской школы, «Успение Богоматери» Симона Ушакова и многие другие.
Также на выставку стремились отобрать памятники, которые могли послужить для «демонстрирования методов реставрации, применяемых Центральными государственными реставрационными мастерскими, начиная с примеров легких поверхностных промывок и кончая сложными и многослойными случаями, с применением рентгенографирования и других приемов»[14]. В конечном итоге в каталог выставки вошли 132 иконы[15].
Сопровождали выставку И.Э. Грабарь и реставратор А.И. Брягин. Благодаря официальным отчетам в Наркомпрос и переписке можно проследить ход всего путешествия. 18 февраля выставка открылась в Берлине, в выставочном зале бывшего музея декоративно-прикладного искусства. И.Э. Грабарь сообщал: «...я предложил выставить весь материал мелкого размера в витринах с таким расчетом, чтобы на стенах нашли себе место только памятники более значительных размеров. Это давало возможность разместить иконы значительно свободнее <...>, что давало надежду выдержать монументальный характер развески. <...> Здешний комитет с предложением согласился, и было приступлено к выбору колера для холста, который к нашему приезду уже был натянут на щитах, образовавших сплошную стену. Я настаивал на зеленоватом колере - единственном цвете, не встречающемся или почти не встречающемся в русской иконе, что после долгих возражений - настаивали на белом и светло-сером цветах - было принято»[16].
К выставке в Берлине был подготовлен цикл лекций, первую из которых - «Открытие памятников древнерусской живописи» - прочитал по-немецки И.Э. Грабарь. Она была посвящена реставрационной практике ЦГРМ и, по словам докладчика, имела большой успех. Последующие лекции в зале Городской библиотеки искусств Берлина читали такие вы дающиеся немецкие историки и искусствоведы, как Адольф Гольдшмидт, Оскар Вульф, Мартин Винклер, Филипп Швейнфурт.
Выставка сопровождалась экскурсиями. Грабарь сообщал в письме к супруге: «...мне <...> приходится по крайней мере 3-4 раза в неделю выступать <...> прямо на выставке, непосредственно демонстрируя самые памятники. Это нечто среднее между Vortrag и FQhrung, между лекцией и экскурсией, но т.к. та публика, которой я все это должен преподносить, особо избранная и каждый раз специально приглашается с более-менее одинаковыми социальными, научными, художественными или антикварными уклонами и подборами, то я каждый раз преподношу это все по-новому <...>. Само собою разумеется, что сюда же присоединяются какие-то сторонние слушатели и в конце концов образуется аудитория человек 100 и 150. Продолжается это часа 1/ и даже 2»[17]. Он отмечал большую заинтересованность аудитории: «Публика слушает меня до того внимательно и благожелательно, с такой признательностью и трогательной нежностью глядит в глаза, что мне каждый раз совестно. Такой аудитории я ни в жизть не имел»[18].
Об успехе выставки в Берлине свидетельствовало и то, что были распроданы почти все 1500 напечатанных каталогов[19]. Пришлось подготовить еще один тираж.
Успех выставки повторился в Кёльне. Она открылась 24 марта в здании Музея декоративно-прикладного искусства. И.Э. Грабарь писал жене: «Чертовски нарядно вышло. Ничего подобного мы, конечно, и сами в России еще не видали, и вот нужно же было в Германию приехать, чтобы это увидать. Стена прямо напротив входа так эффектна, что прямо дух захватывает. На ней в центре “Избранные святые” Третьяковской галереи; слева и справа по архангелу из деисусного чина Ярославского Спасского монастыря, дальше слева “Троица” Чирикова[20], левее “Премудрость созда себе храм [дом. - А.Л.]” и “Сошествие во ад” рублевские; справа: “Знамение” кашинское, правее “О Тебе радуется” дмитровское и “Воскрешение Лазаря” тверское»[21].
