Вы не представляете, сколько было людей, с кем я сталкивался, кто мне говорил комплименты. Но, во-первых, не было айфона – не сфотографироваться. Во-вторых, вы же стоите после спектакля киваете, спасибо, что-то еще говорите. Ну, или в ресторан вас пригласили, но не спросишь же – а как вас зовут, фамилия ваша как?
– Николай, я хотел спросить, вы же близко знаете Мариолину де Дзулиани…
– Конечно, это моя любовь. Очень мне близкий друг.
– Расскажите всем нам, кто это?
– Мариолина де Дзулиани – во-первых, одна из самых красивых женщин, наверное, на всей планете Земля. Неописуемой красоты женщина. По-моему, она маркиза, если я не ошибаюсь. Просто в их итальянской системе – там все немножко по-другому. Я не помню точно.
Мы с ней познакомились как – Мариолина возглавляла Культурный центр Италии в России. И она очень дружна с Маквалой Касрашвили, с моей землячкой, народной артисткой СССР, примадонной Большого театра, и с Аллой Сергеевной Демидовой.
– Они тоже подруги?
– Да. Это была общая компания. Они регулярно приходили на мои спектакли. И Мариолина одна из первых обо мне написала в Италии. И моим большим еще, так скажем, мне стыдно говорить – поклонником, но человеком, который регулярно посещал спектакли с моим участием, был Тонино Гуэрра. И когда приезжал Дзефирелли, они всегда приходили.
И в один из прекрасных дней я вижу пожилого дяденьку, у него русская жена, он говорит что-то на итальянском, и было, конечно, это все очень приятно.
Вы не представляете, сколько было людей, с кем я сталкивался, кто мне говорил комплименты. Но, во-первых, не было айфона – не сфотографироваться. Во-вторых, вы же стоите после спектакля киваете, спасибо, что-то еще говорите. Ну, или в ресторан вас пригласили, но не спросишь же – а как вас зовут, фамилия ваша как?
И вдруг через какое-то время мне кто-то сказал, что это Тонино Гуэрра. Я вот так стою и сразу перед глазами «Амаркорд».
– Это умереть можно.
– А человек тебе говорит такие слова о твоем актерском мастерстве, о твоей красоте... И вдруг я понимаю, что – господи, кто вообще мне сейчас говорил комплименты.
И вот в какой-то из дней Мариолина – ну один раз, второй раз, 20-й раз, и кто-то из моих друзей увидел, что Мариолина со мной часто общается. Она же великолепно говорит на русском языке. Она специалист, на минуточку, по русскому языку.
– У нее такой очаровательный легкий акцент... Это фантастика.
– А мне кто-то сказал: а ты знаешь, что «Набережная неисцелимых» написана о Мариолине? Я говорю: как? Опять-таки, я же не спрошу ее. Но уже потом спросил...
Огромное количество рассказов я уже от нее лично слышал про Иосифа Бродского, про Мераба Мамардашвили, про Лилю Брик, про Надежду Мандельштам, ну и так далее. Это безумно интересно, конечно.
Так как я с ней очень подружился. Я часто ее навещаю в Венеции, живу у нее в палаццо. Мы ходим по ее друзьям.
Это совсем другая Венеция. Это не Венеция туристическая, это когда ты из одного палаццо переходишь в другой, потому что здесь мы поели сыра, тут мы попили вина и прочее. И понимаете, эта атмосфера, когда это не декорация, а так люди живут.
Она мне там их венецианские названия говорила, ну как бы учила. Это место называется так, это называется так. Естественно, это не туристические названия.
Конечно, это большое счастье. Мы с ней постоянно переписываемся, постоянно я ей посылаю какие-то передачи. Она мне какие-то тоже. Благодаря интернету она мне пишет: я смотрю твои балеты, я попадаю в московскую жизнь.
Это, конечно, очень приятно, когда вдруг тобой интересуется такая личность. А какая она красавица! Я обожаю Мариолину.
– Как она пережила, бедная, весь этот локдаун там?
– Ну, как? переписками, разговорами. Ей сын никуда не разрешил ездить. Она мечтает опять приехать в Москву, в Питер. У нее многое связано с Россией. Для нее это очень важно. Это потрясающий человек.