В серии "Дневники принцессы" издавалось много книг про "тяжкую долю порабощенной восточной женщины": только не про простых крестьянок, а например, про принцессу из богатейшей семьи. Или вот - обработанные Джин Сэссон, американской писательницей, специализирующейся на подобного рода книгах, воспоминания Наджвы бен Ладен, первой из многочисленных жен Усамы бен Ладена. Она вышла замуж за Усаму, когда ей было 15 лет (а мужу 17). Ее золовка Кармен бен Ладен говорила, что Наджва была "кроткой, покорной и постоянно беременной". Наджва родила бен Ладену 11 детей, последнего из них — незадолго до терактов 2001 года.
В общем, это достаточно... занимательная книга. Пусть Наджва рассказывает об Усаме, старательно избегая любых негативных оценок в адрес мужа, чего бы это не касалось: террористической деятельности, отношений с детьми, обращения с женами, через скупые строки проскальзывает многое.
В следующий раз, когда Усама посетил мою убогую хижину, чтобы поужинать с нами и провести ночь, я собрала все свое мужество и сказала ему:
— Усама, ты сейчас очень нужен сыновьям, ведь они становятся мужчинами. Прошу тебя, уделяй им немного времени.
Усама выглядел потрясенным, ведь я никогда еще не вела себя так дерзко. Но он не упрекнул меня, только сказал:
— Я с ними поговорю.
Прелесть какая, да? Неслыханная дерзость это мягко намекнуть мужу, что детям надо хоть немножко времени уделять...
Собственно, от женщины, воспитанной в традициях беспрекословного повиновения мужу, чтобы тот ни делал, трудно ожидать каких-то категоричных оценок или возмущения. Воспоминания Омара, четвертого сына Усамы, включенные наряду с воспоминаниями матери в эту книгу, намного интереснее: он резок в оценках, не скрывает в отличие от матери неблаговидных ситуаций. Впрочем, и в рассказах Наджвы, как бы она не старалась облагородить образ мужа, бен Ладен очень и очень несимпатичный человек - даже если абстрагироваться от терактов и прочего.
Взволнованным голосом отец начал говорить:
— Послушайте меня, сыновья, на стене мечети висит листок. Он для мужчин, которые хотят проявить себя как добрые мусульмане. Для тех, кто вызвался стать смертником, взорвав бомбу.
Он посмотрел на нас выжидательно, глаза его блестели. Отец не сказал нам, что мы должны добавить свои имена к списку смертников, но его слова и ожидание, ясно читавшееся на лице, подразумевали, что этим мы доставили бы ему великое счастье. Маленький мальчик вызвался стать смертником. Я пришел в ярость и наконец обрел дар речи:
— Отец, как ты можешь просить о подобном своих сыновей?
Это причинило мне жестокую боль. Наконец-то я знал, где мое место. Ненависть отца к его врагам была куда глубже, чем любовь к сыновьям. И в тот самый момент почувствовал, что буду дураком, если потрачу зря еще хоть одно мгновение своей жизни. Я знал теперь, что уеду, и уеду очень скоро. И, покидая отца навсегда, буду сожалеть ничуть не больше, чем он, посылая на смерть собственного сына.
Про литературные достоинства книги говорить не буду, поскольку их нет. Но в целом повторюсь, небезынтересное чтиво.
