В Новоталлинский порт на новый огромный элеватор мы привезли кукурузу из Нового Орлеана. Пароходство боролось с Москвой за полную выгрузку в Новоталлинском, быстро и дешево. Но Москва желала разделить всем сестрам по серьгам и выгрузив на половину отправитла нас довыгружаться в Ленинград.
С одной стороны, в Таллине, нас обработают за два предстоящих дня, с другой, если в Питер, то возможность (у кого есть) побыть с семьей еще восемь дней, если взять ее, семью, с собой на борт. Ну или вызывать ее в Питер, кто не местный.
Вопрос должен был решиться к обеду на следующий день и жена, оставив у меня в каюте дочь пяти лет, уехала утром на суточное дежурство в свою больницу. Я покормил дитё завтраком и повел гулять по пароходу, выбирая для посещения места, что должны быть для нее интересные по моему разумению.
Объявление по громкой, вахтенный помощник просит подойти меня в грузовое бюро к телефону. Нехорошее предчувствие и такие же слова, но не в слух. Звонят их пароходства, ставят задачу. Выгрузку прекращать немедленно, на оформление документов с портом подъедет кто-то из коммерческого отдела, а нам срочно, быстро «разводить пары» и сниматься на Ленинград, там якобы нас уже ждут и потирают руки.
Объявляю по судну о случившемся и предлагаю членам семей, кто не может остаться на переход, покинуть борт в течение часа. Кто может, немедленно сдать паспорта Четвертому помощнику (были в восьмидесятых и такие). Звоню жене, докладываю обстановку. Жена озадачена, но приехать забрать ребенка сможет только через два часа. А уже лоцман прибыл на борт и скучает на мосту. Ему торопиться некуда, служба идет, это нас из конторы торопят.
На борту, слава Богу все, рабочий день, никто в город не ушел, можно отходить. Тяну время, как только можно, посоветовался с дедом, тот предложить ничего не может. Пароход новый, доводили год до ума и пока еще ничего не ломается. Звоню жене, она еще в больнице, коллега согласился ее подменить, но никак не доедет. Мать-мать-мать…
Звоню в больницу еще раз, уже выехала. Но тут уже звонок из конторы со скандалом, почему до сих пор не ушли! Лоцман настучал. Делать нечего. Начинаем медленно отдавать конец за концом, парадный трап держим до последнего. Жены все нет. Дите при мне, на мосту, ей весело, обещал, что сейчас поплывем по морю далеко.
Отошли от причала, буксиры раскантовывают и вижу машину жены, летящую мимо элеватора. Поздно, дали ход. За жену не беспокоюсь, все знает, все умеет, приедет в Питер раньше, чем мы встанем к причалу, а вот с дитем как выдержать сутки – двое? С моста могу сойти на какое-то время, а тут спать надо будет укладывать, кормить 3 раза сегодня и неизвестно сколько раз завтра, а оно в ажиотаже, есть не хочет, мультиков не хочет. Еще не знает, что мать осталась на берегу.
Поднялся Четвертый, принес судовую роль на родственников. Ест Бог на свете! У второго механика жена и четырехлетний сын на борту. Звоню в машину, договариваюсь. Осталось уговорить свою путешественницу, а ее не увести с моста. Наконец уговорил, повел знакомить с новым приятелем.
Дети общий язык нашли быстро. Программа им им была представлена обширная, от совместного накрытия столов в кают-компании, до скакания в спортзале, до умопомрачения. В профессиональных руках жены Второго механика, детсадовской воспитательницы, обед, вечерний чай и ужин были исполнены «на Ура». Залив - как зеркало. Не качнуло, добежали быстро.
К обеду следующего дня поставили к причалу, застучали грейфера по железнодорожным вагонам, рассыпая американскую кукурузу, выполняя продовольственную программу. В Ленинградский морской торговый порт чужих моряков на своих машинах не пускали. Прибыли судовые жены, кто с поезда, кто с автобуса. Свидания продлились на неделю.
Прибыла моя половина, прихватила с собой еще одну семью, начальника рации, жившую с нами по соседству, машину оставила за проходной. Рассказывала, как ее пытались не пустить на пароходскую стоянку и как она всех победила модным тогда в Ленинграде Вана-Таллином.
Неделю совмещали выгрузку и культурные развлечения при хорошей, на редкость, погоде. Даже сподобились разок посидеть и дождаться разводки мостов. Все-таки была своя прелесть стоянок в чужом порту. Ни тебе проверяющих, ни подглядывающих и закладывающих. Но остались плохие воспоминания про Ленинградских таксистов и швейцаров в ресторанах.
Выгрузка подходит к концу. Пришло время расставаться. Стали собирать ребенка на выход, чем очень огорчили. Она решила, что мы всей веселой компанией дружно отправимся за новой кукурузой и до последней минуты надеялась остаться: «Мама, иди уже на работу ! Папа, идем с тобой в море!».
