...В 13-14 веках в степях и горах Предкавказья мучительно погибала Алания - некогда могущественное христианское государство, предками которого числятся скифы, а потомками - осетины. На её руины могли претендовать горцы, только и мечтавшие со своих круч однажды выйти "на плоскость". Но у вайнахов высшей формой организации оставался тейп (клан), а вот черкесы имели подобие государственности и наследственную аристократию. И вот в 14-15 веках от Эльбруса до Казбека раскинулась своебразная черкесская "колония" - Кабарда.
С ослаблением кумыков, степных тюрок, господствовавших в те века на Восточном Кавказе, за Терек потянулись кабардинские князья, проигравшие в междоусобных войнах, и к 18 веку "на гребнях" (лесистых хребтах между Тереком и Сунжей) образовалась Малая Кабарда, где чужеродными вкраплениями стояли "остроги" русских казаков и всё активнее селились чеченцы и ингуши, которых знатные кабардинцы, не спрашивая, считали своими подданными. Междоусобицы, однако, не прекращались, и малокабардинские князья, сидевшие на Дарьяльском проходе через Кавказ, искали союза то с Грузией, то с Россией.
Наконец, в 1759 году князь Кургока Канчокин поехал в Кизлярскую крепость, а вернулся оттуда другим человеком - теперь звали его Андрей Канчокин-Черкасский, и сверкал на его шее православный крест. Однако получил в свой удел новоиспечённый дворянин не поместье в губернии Пензенской, а собственную крепость Моздок, построенную в 1757-63 годах в глухих лесах на северном берегу Терека. Первым её гарнизоном стала Кургокина дружина из сотни черкесов и осетин, названная в русских документах Моздокской горской казачьей бригадой. Однако в последующие годы крещёные горцы служили в основном гонцами да переводчиками - на Терек прибывали всё новые части регулярных русских войск и казаки с Волги и Дона: десяток станиц вокруг крепости сложился в Моздокский казачий полк, позже ставший одной из основ объединённого в 1860 году Терского войска.
Кабардинцы, предприняв несколько безрезультатных набегов на Моздокскую крепость, сами махнули рукой да пошли к "белым волкам" на поклон. Как и осетины, в 1774 году державшие совет старейшин, по итогам которого в Моздокскую крепость прибыла делегация с прошением о подданстве. Следующие пол-века стали расцветом Моздока, превратившегося в центр Русского Кавказа: в 1784 году прямая дорога через Дарьял связала его с Тбилиси, а ещё год спустя крепостные форштадты были объединены в уездный город.
Однако Моздок был только ключом, отворившим кавказскую дверь, и быстро затерялся среди лежавших за ней сокровищ: в 1825 году поменялась трасса Военно-Грузинской дороги, в 1835 была упразднена Моздокская крепость, а в 1847 расформировался и уезд, прежде не раз переходивший из губернии в губернию. Позже, конечно, были здесь новые взлёты и падения, но в целом Моздок последних полутора столетий - это такая добротная, крепкая глушь.
Чему способствует само расположение: на карте Северная Осетия удивляет своей формой с характерной "головой" на тонкой длинной шее. Вот эта голова и есть Моздокский район: восстановленный в 1899 году как Моздокский отдел Терской области, в последующие полвека он раз пять передавался из региона в регион и наконец в 1944-м отошёл Северо-Осетинской АО.
А впридачу с ним родине предков Иосифа Виссарионыча Дзагоева достались солидный кусок Балкарии и большая часть Ингушетии, жители которой уехали тогда в теплушках обживать ледяную казахскую степь. На родину они возвратились в 1958 году поредевшие и злые, и если отданные русским районы вернули былым хозяевам без вопросов да с добавкой, то между двумя кавказскими народами нашла коса на камень. Восстановление Чечено-Ингушской АССР в полном объёме значило, что в неё придётся включить половину Владикавказа, а Моздокский район превратится в эксклав.
Так между двумя регионами России образовалась натурально спорная территория, light-версия Нагорного Карабаха - Восточная часть Пригородного района (на кадре выше - выступ от Владикавказа на восток) и Моздокский коридор шириной в несколько километров, посреди которого стоит ингушское село Хурикау, а для своих - Кескем.
С распадом Союза территориальный спор перерос в небольшую войну, не ставшую главным событием постсоветского Кавказа лишь потому, что её затмили ужасы Чеченских войн: в столкновениях в Пригородном районе осенью 1992 года было убито полторы сотни осетин и без малого тысяча ингушей, а ещё 35 тысяч человек стали беженцами. Не то что неприязнь, а взаимная ненависть двух народов ощущается до сих пор, причём со стороны осетин - в весьма специфической форме: критическая масса жителей Алании считают всех ингушей поголовно головорезами и террористами, к которым приличному человеку не стоит приближаться на выстрел.
В теории из Владикавказа в Моздок ведёт прямая 80-километровая дорога через предместья ингушских Назрани и Малгобека, но ни один уважающий себя осетин по ней не поедет, предпочтя куда более длинную и глухую дорогу через Моздокский коридор. И даже Хурикау она так мудрено огибает по зелёным холмам Сунженского хребта, что ингушское село лишь краем глаза успеваешь заметить в низине.
Миновав Терек, маршрутка ещё долго едет по пригородным станицам, затем петляет по городу и прибывает наконец на автовокзал. Надо заметить, и эта сущность в Моздоке неоднозначна: Старая автостанция на объездной заброшена совсем недавно и многие таксисты по привычке возят к ней, а Нижняя автостанция на центральном рынке обслуживает пригородные маршруты и единственный (в 13:00) рейс в Назрань. Новая автостанция же, с которой ездят в Пятигорск, Владикавказ и Грозный, примыкает к железнодорожному вокзалу (1913-15), от которого и начнём прогулку:
Сам вокзал легко принять за ворота крепости, причём крепости действующей и ждущей набега горцев. Привокзальная площадь с контуром бетонных блоков напоминает эспланаду, а проходы к путям закрыты так надёжно, что лишь столбы с проводами выдают наличие путей. Тяжёлые двери вокзала большую часть времени наглухо заперты - он открывается лишь к поездам, коих тут ходит 2 пары: Москва - Грозный и Петербург - Махачкала.
Напротив вокзала - небольшой опрятный Парк Победы со стелой Три Штыка (1979), а вдоль Вокзальной улицы тянутся домики старой путейской слободки:
Среди которых высится школа с благородным старым корпусом меж силикатных пристроек:
И девочки с крылечка удивлённо смотрели, как рослый мужчина в белой панаме фотографирует школьный двор. Его отмечают памятник и мемориальная доска весьма неожиданному государственному деятелю: так и не ставший "Сталиным 2.0." Юрий Андропов родился в 1914 году в семье железнодорожника на станции Нагутской, и в 1924-32 годах, потеряв отца и отчима и перебравшись с матерью в Моздок, учился в этой самой школе.
От вокзала до центра ещё километра два, но всё прямо - по длинной и шумной улице Кирова, очевидно главной в Моздоке. На полпути - отмеченный горскими башнями в миниатюре главный городской перекрёсток с улицей Мира, спускающейся к Терскому мосту:
Сами же районы между центром и вокзалом откровенно невзрачны, и я бы даже сказал - мрачны. При скромном размере, Моздок удивительно неоднороден, и стены, десятилетиями не знавшие ремонта...
...тут запросто могут соседствовать с блестящими новизной плиточными тротуарами и всяческими новостройками жанра "для людей":
Что же до самих этих людей, то первое слово, которым можно описать Моздок - "многонациональный". Официально здесь 60% жителей русские, и лишь 8% - осетины. Им наступают на пятки кумыки (7%), вместе с чеченцами (3,5%, в основном потомки беженцев), кабардинцами (3,5%) и внезапно, турками (2%) представляющие в Моздоке мусульман, благодаря женскому дресс-коду и обилию детей весьма заметных на улицах. Ещё 6% моздокцев - армяне, и они тут старожилы: к началу ХХ века на языке Месропа Маштоци говорила четверть жителей города. Совсем уж неожиданностью для меня стало заметное количество явно азиатских лиц: я думал, что это калмыки, а оказалось - заброшенные судьбой через Дальний Восток и Среднюю Азию корейцы, коих в Моздоке целых 2% населения.
Здешние русские же какие-то другие - более смуглые, более патриархальные, более домовитые, чем даже жители соседнего Ставрополья, но в отличие от последних - не слишком религиозные. Уж не знаю, сохранили они кровь терского казачества или просто привыкли жить с кавказцами и перенимать их уклад, но беглым взглядом Моздок совсем не похож на привычную Россию.
Сама же смесь тут весьма гремучая, тем более в сочетании с бедностью и полным отсутствием туристов. Подвозивший меня военный напутствовал: "вечером лучше не гуляй, тут молодёжь националистически настроенная осталась", а я к тому времени уже успел пройтись по городу в сумерках и отметить подзабытое за последние десять лет обилие самых классических гопников. Добавьте сюда военных, по тёртому камуфляжу и обветренным лицам которых легко усомниться, правда ли на Кавказе кончилась война, и огромное количество режимных объектов с вооружённой охраной. Атмосфера Моздока тяжёлая и тревожная, и даже в самых уютных дворах здесь ощущается что-то зловещее.
...Тем временем, улица Кирова выводит на круглую площадь, над которой изящно взлетает Миг-21, поставленный в 1975 году опять же в память Великой Отечественной:
Тогда же, видимо, был построен Кинотеатр имени Кирова, где последние лет 25 показывают только вот это:
Самолёт и театр, однако, открывают Старый Моздок, и резко поворачивающая на круглой площади улица Кирова в этой своей части когда-то называлась Алексеевской. Здесь встречают сталинка местного техникума и весьма пафосный отель "Моздок":
Главная же в городе площадь 50-летия Октября лежит чуть в стороне:
А возраст неожиданно огромных памятника Ленину и Дворца культуры примерно ясен из её названия:
Как я понимаю, площадь обустроили на месте Успенского собора (1877-92), серьёзно повреждённого войной и окончательно доломанного в 1958 году:
От площади я вышел на Ростовскую улицу и по ней вернулся к улице Кирова. Перекрёсток отмечает пара скульптур - с одной стороны предельно бестолковый Мыслящий Горожанин:
С другой - целый мемориал "афганцам", причём если бюст Василия Маргелова (основатель ВДВ) явно новый, то чёрная рука с гранатой появилась здесь уже в 1992 году. Меня, впрочем, больше всего озадачил пулпулак - армянский питьевой фонтанчик, судя по типовому проекту и даже надписи армянскими буквами доставленный сюда прямиком из Еревана, а судя по вполне рабочему состоянию - ещё и считанные месяцы назад. Возможно, это памятник миротворцам Второй Карабахской войны?
Ещё пара кварталов мимо больницы и новенького ТЦ - и вдоль улицы Кирова начинает сгущаться исторический центр. К началу ХХ века Моздок подошёл захолустьем с населением 7,9 тыс. жителей. Население это было столь же многонациональным, и даже более того - за сотню лет город порядочно обрусел: по переписи 1897 года здесь числилось 46% русских, 24% армян, те же 7% осетин и 5% кабардинцев.
Из соседней улицы Свердлова на этот квартал глядят крепостные ворота - на самом деле всего лишь оригинально оформленный, пусть и заброшенный, летний театр. Он стоит в Комсомольском парке, разбитом в свою очередь на месте самого долговечного элемента Моздокской крепости - её тюрьмы. Здесь же и памятник известнейшему узнику - будущему "мужицкому царю". Емелька Пугачёв был донским казаком из станицы Зимовейская, исправно воевал с турками в Бессарабии, но затем заболел и вскоре обнаружил своё полное бесправие. Приехав отвести душу к родичам в Таганрог, он договорился с ними до того, что к гордому казаку чины как к простому солдату относятся, и решил бежать с Дона на Терек. Там Пугачёв стал атаманом станицы Ищёрской (ныне - на севере Чечни), но быстро обнаружил, что вольная волюшка давным-давно и отсюда ушла. Приехав в 1772 году в Моздок как ходок от Ищёрской, Наурской и Галюгаевской станиц по каким-то их нуждам, Пугачёв был узнан как беглый донец и арестован, но легко бежал и с здешней гауптвахты. Ну а ещё год спустя на Яике, где вольница была ещё жива, объявился "чудом выживший Пётр III"...
Самая же интересная часть парка - на краю, по разные стороны Армянской улицы. Ближе видно весьма заслуженное дерево, которое тут называют то Дуб-Исполин, то Дуб-Ровесник Моздока. На камне у основания - провинциально-трогательные строчки местного поэта Льва Пальцева:
Кто-то добрый тебя посадил у дороги,
Может терский казак иль седой осетин,
Так шуми же листвою без бурь и тревоги,
Летописец Моздока, наш дуб-исполин.
А по мне так грех не увязать появление этого дуба с той самой делегацией 1774 года и принятием Осетии в состав России. Тем более что заброшенная Кирлло-Мефодиевская школа (1913) стоит на месте первой в своём роде Осетинской школы, открывшейся при крепости в 1764 году. В 1798 в ней же была напечатана и первая книга на осетинском - букварь и катехезис:
Комосомльский парк вытянут вдоль одноимённой улицы в квартале южнее улицы Кирова. А вот парой кварталов севернее, на улице Шаумяна, встречает Успенско-Никольская церковь (1898), оставшаяся за главную после утраты собора:
От которого она унаследовала посвящение и главную святыню - Моздокскую икону Богоматери, чудотворный список Иверской иконы, который по преданию даровал осетинам Давид-Сослан, муж грузинской царицы Тамары и её главный полководец. Сама же церковь вовсе не проста: сквозь штукатурку и не скажешь, но вообще-то она деревянная, чем и уникальна сразу по двум пунктам. Во-первых, это самая южная деревянная церковь всей России (но не экс-СССР - свои деревянные храмы есть в Грузии), а во вторых как бы не единственный (в экс-СССР так точно!) образец армянского деревянного зодчества - как можно понять по островерхим куполам, строилась она как какая-нибудь Сурб-Аствацацин или Сурб-Григор.
Переселенцы из Закавказья и были первыми гражданскими жителями моздокских форштадтов. По данным 1764 года, тут жило 3,2 тыс. человек (для того времени - очень много, примерно как 300 тыс. жителей сейчас), из которых 40% составляли армяне, ещё 8% - грузины и 20% черкесы. И сам факт армяно-грузинской общины на бойком месте в общем-то совсем не удивляет, а вот откуда хай и картвелы сюда явились - историки не знают до сих пор: скорее всё же ехали они из Астрахани или Дагестана, чем напрямик из Закавказья или Персии. Памятник жертвам геноцида армян соседствует на церковном дворе с силуэтами горских башен.
Центр, между тем, всё ближе, и даже на боковых улицах начинают попадаться единичные старые домики:
А на бывшей Алексеевской есть даже пара более-менее целостных старых кварталов. Их открывают дом купца Великанова:
И городская администрация 1930-х годов:
Невзрачное здание женской гимназии практически напротив него занимает основанный в 1970 году Моздокский музей краеведения, переехавший сюда в 1981-м. Окружает его неуёмный, как в революционных рассказах из журнала "Пионер", пафос, вплоть до раздела "Стихи о музее" в вики-статье, но внутри встретили меня темнота и затхлость. Среди сотрудниц поначалу случился лёгкий переполох, и прежде, чем мне продали билет и разрешили фотографировать, кассирша обзвонила несколько инстанций. Дальше я шёл по залам, в которых для меня включали и выключали свет, и любовался не столько экспонатами, сколько интерьерами глубокой советской эпохи.
Тем не менее, визит в музей себя оправдал - ведь вне музея про Моздок рассказано ещё меньше, и только здесь я смог найти информацию о происхождении отдельных зданий. И что за дом стоит с музеем по соседству - витрины не знают:
А вот напротив него - бывший кинотеатра "Палас", где 24 января 1918 года проходил Первый съезд народов Терека, ставший предвестием Красного Кавказа. Делегацию большевиков на нём возглавлял Сергей Киров, так что и название центральной улицы закономерно.
Рядом - самый роскошный в старом Моздоке дом купца-винокура Ходжаева:
Напротив - какие-то лавки. Вид на них с другой стороны - на заглавном кадре:
Улица Кирова упирается в колоннаду (2018):
За которой, на фоне ещё каких-то дореволюционных зданий, ярко горит Вечный огонь:
И стоит скромный памятник Военно-Грузинской дороге (1984), появившийся тут на её 200-летие. Началом дороги в Тбилиси, не потерявшей актуальности и 240 лет спустя, воспринимается Владикавказ, но официально она начиналась в станице Екатериноградской, а до 1825 года выходила прямо из ворот Моздокской крепости.
На месте которой, между Тереком и его старицами, теперь разбит Детский парк:
Половина его ближе к колоннаде ныне выглядит "с иголочки", а вот напротив сталинки кинотеатр "Мир" (кадр выше) встречает жутковатое запустение.
Среди разрухи притаились мутанты - одни клянчили у меня денег на выпивку, другие просто смотрят из пыли:
С кинотеатром "Мир" же соседствует огромная школа-интернат №1, рядом с которой стоит, пожалуй, самый интересный в Моздоке памятник братьям Дубининым (1983), построившим здесь, ни много ни мало, первый в мире нефтеперерабатывающий завод (ссылка в конце поста):
От Детского парка рукой подать до Центрального рынка и Нижней автостанции, а оттуда и до терского берега. Вот так получилось: Терский берег Белого моря я увидел на 10 лет раньше, чем тот терский берег, куда "выгнали казаки сорок тысяч лошадей". И на берегу этом можно вспомнить, что название Моздок в переводе с кабардинского значит "Глухой лес":
Городская застройка в Моздоке, кажется, нигде не выходит к воде, а вот остатки Алборовского леса тянутся от города вниз по течению на десяток километров. С действующим автодорожным мостом же соседствует Взорванный мост (1929-30), напоминающий о Великой Отечественной - в 1942 году немцы заняли Моздок на четыре месяца и остановлены были лишь на Терском хребте под Малгобеком:
Сам же Терек оказался именно таким, каким я всегда его представлял себе - быстрой, свирепой, мутной рекой. Начинаясь в Грузии, он спускается по Дарьяльскому ущелью и очерчивает по подножью Восточный Кавказ. Кубани, главной реке Западного Кавказа, Терек уступает длиной (623км) и расходом воды (305 м³/с) примерно в полтора раза, но фактически, с учётом более быстрого течения, он куда маловоднее: каскад ГЭС тут есть, а вот судоходства, кажется, никогда не было.
О первом в мире нефтезаводе Моздока.
