«Больше всего на свете я хочу уехать из этой страны, здесь всегда будет все плохо. Вечная пoмoйка с претензией на империю!» - с вызовом бросила Дина.
Она стояла у доски и смотрела на одноклассников с нескрываемым презрением.
Вера Петровна поняла, что дискуссия по этому поводу сейчас не к месту. Она с легкостью могла поставить десятиклассницу на место, но решила, что Дина еще больше озлобится и уйдет в себя.
Поэтому сказала в задумчивости:
– Любви к Родине тоже нужно учиться. Пусть нас рассудит время. Давай поговорим об этом, когда пройдет хотя бы лет 5.
Примиряющий тон учительницы Дине не понравился, проигравшей в словесной бaтaлии она себя не считала. Решила оставить последнее слово за собой:
– А я и через 5 лет буду думать так же. Вряд ли что изменится.
Об этом разговоре с девочкой Вера Петровна в сутолоке дней почти забыла. Да и немудрено, что нынешние дети считают, что на западе сейчас жить лучше, легче и веселее, чем в России. Все подчинено этим странам, они законодатели моды, музыки, компьютерных игр, идей самой оголтелой свободы. А это нравится молодежи.
А Россия…
Что Россия?
Нынче она под пятoй западного мира. Пытается выбраться, но пока получается с трудом.
А молодое поколение растет в почитании США и Европы, в желании поскорее «свалить» из «опостылевшей Рaшки», надеясь, что «Там» их ждет другая жизнь.
Лучше. Богаче. Солиднее.
С того разговора незаметно прошло 3,5 года.
Вера Петровна по-прежнему преподавала историю в школе, рассказывая детям об Александре Невском и Иване Грозном, о победах и поражениях.
Однажды она решила купить для внука игрушку к Новому году.
В торговом центре в задумчивости ходила между рядами полок, разглядывая всевозможные коробки с куклами, роботами, играми и прочее.
Вдруг незаметно к ней подошла продавщица.
– Здравствуйте, а вы меня узнаете?
Вера Петровна подняла на нее глаза.
– Дина? Это ты? Изменилась сильно, – чуть покачала она головой.
– Наверное, – согласилась та, – а вы знаете, я рада, что мы с вами встретились, ведь я чуть-чуть перед вами виновата.
– В чем?
– Вела себя на ваших уроках резко. Простите, юношеский максимализм.
– Бывает, – улыбнулась Вера Петровна, – я рада, что ты сейчас это понимаешь. А ты здесь работаешь?
– Да. Но это неплохо. Ведь вы не в курсе. После 11 класса я смогла поступить только в колледж. В вуз не прошла, на платном учиться не стала. Специальность в колледже мне не нравилась. Какая-то технология пищевого производства. И вот сразу после 1 курса я сбежала во Францию!
– Прямо сразу? – спросила Вера Петровна.
– Да, у меня же молодой человек эмиграцией бредил. Все рассказывал, как там хорошо. А уезжать пришлось нам поспешно. Он в aкциях разных против влacти участвовал, пoлицeйcкого то ли пнyл, то ли yдapил. Ему сказали, что он должен исчезнуть и помогли выехать. И мне потом помогли. Денег на дорогу дали и на жизнь на первое время.
– Как же тебя родители отпустили?
– А что им было еще делать? Отец с нами лет 10 уже не живет, у мамы есть другая семья, мои младшие брат и сестра. К тому же мне уже 18 исполнилось тогда.
– И как тебе Франция?
– Сначала мы с Вадимом только и делали, что гуляли по улицам, фотографировались, в кафе ходили. Он еще по-английски чуть умел говорить, а я жестами объяснялась. Язык учили. Но помогали нам там только первые 4 месяца. Помогали, и это была жизнь. Везде нас принимали как туристов, кофе наливали, улыбались.
– А потом?
– Потом сказали, что денег больше не будет. Нужно, чтобы мы сами зарабатывали себе на жизнь. Вадима кинyли, сначала использовали, чтобы он рассказывал, как у нас здесь все плохо, а затем бросили на произвол судьбы.
– И он пошел работать?
– С трудом. Документы у нас были в порядке, но дома он на юридическом учился, а там другие законы, наши дипломы ничего не значат. В итоге стал водителем такси. А там, знаете, своя мaфия. Арабы его изб_или. Вообще, эти арабы. Сказала бы жестче…
– Не нужно, а ты?
– А мне пришлось идти в магазин, но не продавщицей, а на подсобных работах. Работа такая трудная, тяжести весь день таскаешь, все на ногах, никто не поможет, а кругом одни мигранты. Хорошо, что много украинок. С ними хоть на одном языке можно поговорить. Но они тоже разные. А польки от русских все отворачиваются. Гнилой народ.
– А француженки?
– Да их там как-то мало. Веселые такие, лепечут как птички, но в нашу сторону они даже не смотрели.
– Вы вернулись, потому что тебе там трудно было работать? – с сочувствием спросила Вера Петровна.
– Да. Но не только. Понимаете, Франция – она для своих-то не всегда хороша, а для таких, как я, там совсем плохо. Образование получить невозможно, работа только тяжелая. Бесправье полное. Кругом все за деньги, да и язык чужой.
Но ведь самое cтpaшное вы не знаете! Вадим решил меня пpoдaть. Тем самым арабам. Чтобы я стала работать на улице. Вы понимаете кем. Я догадалась и в тот же день собрала вещи и убежала от него. Хохлушки помогли. Они как раз в Польшу на клубнику собирались.
Знаете, наверное, в Польше целые плантации этой клубники?
– Трудно было там работать?
– Да, очень. Да и платили немного. Поляки к русским и украинцам еще хуже относятся, чем французы. Даже в магазине, если речь русскую слышат, смотрят, как на вpaга. А вечером из дома даже выйти нельзя. Да и отношение такое к работницам-украинкам как к доступным женщинам. Могут прийти и потребовать свое.
– И ты вернулась домой?
– Да. Только на билет заработала и сразу сюда рванула. У матери прожила 2 месяца, потом работу нашла. Ничего. В игрушках терпимо. Вот теперь думаю, нужно хоть как-то образование получить. Не буду же я вечно у кассы стоять.
– Это хорошо, – кивнула Вера Петровна, – ты молодец, что нашла в себе силы начать все заново. Молодая, все еще сбудется. Не переживай.
Спустя полчаса Вера Петровна уже шла по освещенной зимним солнцем улице. Дина помогла ей выбрать смешного робота для внука. Учительница поблагодарила ее и еще раз пожелала удачи.
«И все-таки хорошо, что девочка вернулась домой, – подумалось ей, – даст Бог, выйдет замуж, родит детей, будут они говорить по-русски, здесь жить, а не там… Хорошо это. А то, что ее мечты не сбылись, немудрено. Она поехала за границу в поисках счастья и радости, но нашла эту радость, не попав в тот капкан, в котором могла бы оказаться. Да и опыта жизненного набралась».
