Из разговора со своим приятелем Гуляевым, Николай узнает, что французы… деревянные. Тупые как пробки, да и вообще, это русские люди наполнили французскую культуру смыслом. Как-то так. В общем, зря Николай в Париж приехал… а, точнее пришел через окно. Хорошо, что его приятель еще не знает про этот способ передвижения.
Горохов перетаскивает пианино из коридора на крышу. Два инструмента уже протащил во Францию. Появляются его жена и теща. Они заработали денег и накупили всякой дряни, которой полно и в Питере. Жена спрашивает: «Зачем тебе пианино на крыше?» Он отвечает: «Концерты давать, дура». Увидев, что они потратили на себя, заработанные деньги, он сразу начинает лупить жену. «Мама, на кого я потратила свою жизнь!» Теща не молчит. «Паразит, окаянный». Горохов, не задумываясь, отвечает: «Ах ты, старая проститутка!» и натягивает ее головной убор ей на лицо. Со стороны смотрится дико, особенно для Парижа. Тут люди скромнее, хоть и деревянные.
Француженка с мансарды приносит плакат с требованием перестать шуметь. Это написано по-русски. Хоть какая-то польза вышла от присутствия бригады Горохова в Париже. Дело пахнет керосином. Горохов извиняется даже по-французски. «Что пардон, то пардон». Вера жалуется матери, что Горохов вежлив с французской путаной, а ей, собственной жене просто дает по морде. Рассерженная на то, что таксидермистка выбросила их белье с веревки, она долбит по клавишам пианино. Француженка прибегает на шум и зачитывает им обидные русские слова из словаря ругательств. Выражения разные и разной степени обидности. В ответ Вера показывает оппонентке собственный зад, в жутких панталонах. Нет, не может быть, чтобы они купили этот ужас в Париже. Тут что-то не сходится.
Гороховские друзья продолжают кататься по Парижу в такси. Пешком можно было найти быстрее и задаром. Главный ориентир река, прилично сужал круг поисков. Троица вылезла из машины и ищет лестницу. Коля опять рядом, не узнает их и уходит с приятелем. Тот пафосно говорит, что устроенный быт за рубежом ему надоел. Мало души, мало идей. А вот с голым задом, в своей вонючей коммуналке, вдохновение било ключом. Вот были времена!
«Ну, так возвращайся», - говорит Коля, но ему возражают, что это непросто. Коля, конечно, знает, что в данный момент цена вопроса полчаса. Гуляев даже заплакал от страстного желания снова оказаться в загаженной общаге, чтобы насладиться запахами родного края. «Заберите у меня все!» - орет эмигрант. Он просит вернуть ему Невский проспект и Финляндский вокзал. Коля, как опытный ходок через границу, не может не помочь другу и приводит его с завязанными глазами в свой подъезд. Вонь родного города не понравилась Гуляеву, но этот потешный аттракцион даже как-то смешит его. В такси русский водитель принимает человека с повязкой на глазах за пациента дурдома. Тот только хохочет в ответ. И вот, приехали. Повязка развязана, Ленин стоит во всей красе. Чижов желает удачи и уезжает. Опомнившись всего за несколько секунд, Гуляев в панике бежит догонять такси.
Горохов у себя дома пересчитывает монетки. Вокруг полно французских вещей, в основном всякой ерунды. По ТВ показывают парижского шарманщика и его друга, дуролома, который его прикрывал. Оба, стараниями Горохова попали в Питер и не знают, как оттуда выбраться. Это вызывает злорадный смех домочадцев. Правильно, не надо мешать здоровой конкуренции в музыкальной сфере.
Гуляев стоит на коленях перед Чижовым. «Коммуналочка… Не хочу в коммуналочку». Тот готов на все, лишь бы вернуться в сытую и благополучную жизнь. Коля требует найти ему работу в Париже.
У Горохова дело идет. Они с женой наняли гидравлический подъемник, чтобы опустить продукцию музыкальной фабрики на французскую землю. Однако их соседка по крыше тоже не сидит без дела, пока Вера руководит краном, та срезает сваркой пожарную лестницу, по которой они лазили. Жена Горохова в панике и боится навсегда остаться здесь, хотя подъемник еще не уехал. Все возможно. Увидев негра на улице, который, спрашивает у нее, все ли в порядке, Вера впадает в истерику.
Между тем, к француженке пришла капризная клиентка и опять придирается к чучелу кошки. Открыв окно, для лучшего освещения, таксидермистка невольно запускает к себе в квартиру бригаду из Питера. Горохов, его теща, дочь и старый рыбак Кузьмич. Теперь они будут ходить через ее квартиру за неимением других ходов.
На улице идет распродажа пианино. Горохов уже немного говорит по-французски. Он лупит музыкальные инструменты дубиной, привлекая покупателей их прочностью, а потом и играет на одном из них. Начинаются танцы. Всем весело.
Чижов при устройстве на работу демонстрирует виртуозное мастерство. Выходит наниматель. Гуляев переводит его слова. Условия простые. Чтить традиции оркестра. Бросить курить и прямо сейчас зачем-то снять с себя штаны. Как-то странно это, подумает любой нормальный человек. Вот и Чижов удивился. Неужели его портки не подходят? Так дайте другие. Оказалось, тот господин всего лишь хотел посмотреть его ноги. И пусть ноги Чижова оказались не как у Нуриева, но вместе с тем, и не кавалерийские. Подошел.
Француженка с мансарды пригласила спеца по оградам. Нужен такой забор, чтобы ни один русский из окна его не перелез. Пока идет обсуждение тонкостей, врывается Горохов и его банда. Они опять накупили какой-то безвкусной дряни на распродажах и теперь несут этот хлам домой. Брошенный им в след телефон подобран. Горохов уносит его с собой, а чучельница бежит за ним и оказывается в Питере. Ее решили проучить и хуже наказания нет. Она попадает сначала в тот самый вонючий подъезд, через который уже прошел «француз» Гуляев, а потом и во двор. У подъездной двери крупно, так, чтобы увидели даже из космоса, написано одно довольно популярное в народе слово, которое обычно пишут на заборах непрофессиональные художники. Всюду грязь, мусор, драные стены питерского двора-колодца. Двое месье справляют нужду в подворотне и удостаиваются, безусловно, впервые в жизни, замечания на французском языке. Прямо из окна, чуть ли ей не на голову, падает пакет с рыбными обрезками. Мусоропровод в тот день, похоже, не работал. Дама прямо в домашнем халате, с полотенцем на голове выходит на улицу. На табличке «Улица Петра Алексеева». Теперь это Спасский переулок. Он и правда возле канала Грибоедова.
Опять показывают театр абсурда. Какие-то мужики пьют, устроив застолье прямо на улице. Бродят казаки с российским флагом. Пенсионеры митингуют, защищая Ленина. Тут же рядом сборище монархистов и все это вблизи от Казанского собора в центре города. Все еще не понимая, где она, француженка приходит на толкучку, где к ней привязывается какая-то тетка, которой понравился ее халат.
Парижанке холодно и она ищет выход из этого дурдома. Тетка уводит ее с блошиного рынка и приводит в служебное помещение при общественном туалете. Жуткое место, но мало чем отличается от подъезда Горохова. Запах там, в общем-то, тот же. Дамы выпивают водки и ведут беседу, каждая на своем языке.
Николай готовится к первому выступлению в оркестре. Ему принесли фрак, но без брюк. Он спрашивает, где брюки, но они ему не полагаются. Выйдя в зал, он застает там что-то вроде общества нудистов и полуголых коллег, и понимает, что работа тут очень специфическая. Без штанов, но с музыкой. Душа маэстро этого не вынесла и он упал в обморок. Второй раз за фильм.
Француженка, оставшись без халата, зато теперь в лапсердаке, уныло бредет по ночному Питеру. Какой-то псих, а если присмотреться, то обычный питерский прохожий, только пьяный, просто так, ради разрядки, крушит в лохмотья телефонную будку. Такую бы дурь, да в мирных целях. В Париже так не делают.
Чижов возмущен голозадым оркестром, куда его приняли. «Никогда, никогда я не буду играть Моцарта без штанов!» - кричит он на парижской улице. «А в штанах он тут никому не нужен», - отвечает Гуляев. Шутит, конечно. Полно всяких приличных музыкальных коллективов, просто их с Колей, туда не берут. С их красивыми ногами или в балет или в голый оркестр. Се ля ви!
Коля предпочитает умереть с голоду, зато в штанах, чем сыто жить, но с голым задом. Вот такой французский парадокс. В России голый зад обычно означает нищету, а не богатство и процветание. Друзья крупно ссорятся, не сходясь во мнении касательно некоторых нравственных аспектов.
Усталая парижанка замечает возле гостиницы французских туристов и бежит к ним. Милиция появляется даже не моментально, а еще раньше. Они хватают дамочку в лапсердаке, но та уже прошла боевое крещение на питерских улицах и лупит милиционеров.
Один упал под ее ударами, второй согнулся, после хорошего пинка. Потом она пускается в бега и как бывалый питерский прохожий, грамотно ныряет в проходной двор, где прячется в огромной куче всякого хлама. Милиционеры пробегают мимо, а она, вылезая из помойки, узнает знакомый мусор в виде рыбьих обрезков. Значит, двор тот самый! И вспоминает номер квартиры Горохова. Без колебаний чучельница ломится в квартиру к директору русско-французского совместного предприятия «Бронебойные пианино». Она согласна пускать их через свою мансарду, но Горохов холоден к ее мольбам, тем более, что он ничего не понял из сказанного. И звонит в милицию.
Коля расстроенный идет к лестнице, но ее нет. Приходится идти через подъезд. Тут же подъезжают подзабытые нами три алкоголика, любители такси. Все сходится, но лестницы нет, значит, место опять не то. Хорошо, что они хотя бы догадались, что находятся в Париже. Наверное, Эйфелеву башню, наконец, заметили.
Коля находит подходящую фразу в учебнике и заучивая ее, звонит в дверь. Ее открывает Горохов. Ему некогда. В мансарде ходят куры, рядом висит белье гороховской банды. Сам Горохов руководит подъемом «Ситроена» на крышу. Как он все-таки ухитрился договориться с крановщиком уже второй раз? Коля спрашивает, где француженка и ему объясняют, что она в Питере. Это серьезный для нее экзамен и мы уже видели, как он проходит. Что же будет дальше?
продолжение следует…