Имя Ольги Исаевой стало известно несколько лет назад, и тогда же я познакомилась с ее завораживающими работами. У Ольги свой стиль, своя манера, свой творческий почерк, благодаря которому ее иллюстрации можно легко узнать среди других. Среди ее графических работ — обложки к серии мистических романов Натальи Калининой, иллюстрации к романам Филиппа Керра, Ирины Кобловой, а теперь и "Тристан и Изольда", книга, которую я купила сразу же, как только она появилась.
По случаю выхода "Тристана и Изольды" я взяла у Ольги Исаевой интервью — о творчестве, жизненных планах и особенностях работы художника-иллюстратора.
— Как вы стали художницей? С чего вообще все началось?
— Иногда я думаю об этом с удивлением — художник ли я или это просто продвинутое хобби. Потом успокаиваюсь и соглашаюсь: да, я художник, надо смириться.
А началось все с зеленой лошади. В детстве я очень любила рисовать лошадей, натура при этом была единственная — пластмассовая зеленая лошадь в детском саду, которую я рисовала бесконечно. "Художником будет", — постановила воспитательница. Суровый и печальный вердикт оказался пророческим.
— А почему суровый вердикт? Жизнь не позволяла развернуться таланту?
— Это ирония, конечно. А жизнь по-всякому поворачивалась к моему увлечению. В художественную школу пустили не сразу, да и прошла я по краешку минимального балла. Дальше с художественным образованием тоже складывалось 50 на 50.
Так что вердикт оказался тем еще кирпичом, профессиональных стремлений в этой области я долгое время не имела, пошла в близком, но другом направлении (искусствоведение и культурология).
— Но в итоге творческая натура все же взяла свое? Что послужило толчком к этому?
— Скорее, началось удачное совмещение художественного и нехудожественного пути. Толчком послужило знакомство с творчеством Ирины Кобловой, которое переросло в личное знакомство, а потом и в дружбу. Я начала рисовать ее персонажей, пошла на художественные ресурсы — и все, коготок увяз. График во мне очнулся от летаргии, потянулся и восстал. И периодически устраивает мне творческие встряски, подвиги и кризисы, куда же без этого. Моя внутренняя преподавательско-искусствоведческая половина то в шоке, то в восторге от этой буйной параллельной личности.
— Что самое важное в работе иллюстратора? Влюбленность в текст? Или текст всегда — только отправная точка для художника?
— Всегда по-разному. Иногда текст — это вызов, приходится прорубаться и даже прогибаться. Иногда — вполне себе танго, и даже непонятно временами, кто кого ведет, но это безумно приятно, в этом есть страсть. А иногда — просто работа, где есть текст и его надо как-то отобразить, нет чувств, лишь долг. Утешает в таких случаях одно — это всегда полезный опыт. Не всем выпадает счастье делать лишь то, что хочется, выбирать, что нравится. Но, конечно, себе и всем другим я в творческой работе желаю танго, а не отбойного молотка.
— А есть какие-то особенно любимые жанры или работы?
— Так уж вышло, что пока все созданное укладывается в близкие жанры — фантастика, мистика, фэнтези. Можно пофантазировать, иначе говоря, и мне это нравится. Выделить что-то одно любимое не выйдет, наверное. Всегда самые запоминающиеся работы — самые сложные, особенно с требовательными авторами.
Самые дорогие мне — это верстающийся роман Ирины Кобловой "Искатели прошлого", где почти полсотни моих рисунков, но это долговременный проект, свидетель моего восхождения как иллюстратора — и недавно вышедшая книга "Тристан и Изольда".
— Мне очень понравилась "Тристан и Изольда", а кроме "Искателей прошлого", что еще готовится к выходу?
— Впереди выход еще двух детских книг Филиппа Керра "Дети лампы" про детей-джиннов. Также я начала работу над полноцветной серией иллюстраций к одной из книг Джека Лондона. Это будет очень серьезный опыт для меня, потому что тут нужен реализм без чудес и фантазий. Еще две работы движутся потихоньку.
— А есть какие-то мечты, то, что хотелось бы иллюстрировать для издательства?
— Очень хочется что-то роскошно-фэнтезийное, чтобы сложнейшие прически, птицы и перья в волосах, и драгоценности-узоры на одеждах, и немного жути подпустить. И чтобы рисунки врывались в текст сверху, снизу, сбоку, в центр… Словом, какая-нибудь необычная верстка была. А произведение — я рада всему. Пробую все вкусы, так сказать. Но сказочность люблю больше, там размах шире для того, что я люблю и умею делать. По-синичьи летать можно, но хочется же и журавлиным летом погордиться.
