Махидевран давно строила планы на будущее. Она мечтала сделать так, чтобы рожденных от славянки шехзаде согласно закону Фатиха удушили, причем, сделать на глазах у наглой мамашки, которую потом зашьют в мешок, наполненный ядовитыми змеями или кошками, и вышвырнут в Босфор.
Что сделать с Михримах, черкешенка пока не придумала. Ей хотелось взять девочку себе в рабыни, причем, на самую грязную работу, а потом отправить на кухню котлы чистить… В заключение кинуть на растерзание янычарам. Ох, с каким же удовольствием представляла ее мучения! Ненависть буквально разрывала ее. К тому же, юная принцесса, не взирая на возраст, уже начала показывать характер и Махидевран чувствовала в ней реальную угрозу. Но султан ничего не замечал и души не чаял в своей дочери. Он любил повторять: с одной стороны — мир, с другой — моя Михримах.
Естественно, обо всем этом черкешенка вслух не рассуждала. Понимала, дойдет до ушей султана и ей просто отрежут язык. Вот и рисовала картины про себя, чаще всего перед сном в холодной постели, изнывая от одиночества и задыхаясь от ненависти, переполнявшей ее до самого края.
Чаще всего в этих видениях доставалось рыжему Селиму, который был уменьшенной копией своей родительницы. Он даже смеялся, как славянка, не говоря уже о том, что имел такие же зеленые глаза, огненные волосы и белую нежную кожу. Мальчик был очень красив, немного кокетлив и порой напоминал девочку. Но ребенок всячески старался казаться мужественным и старательно копировал все отцовские жесты, чем приводил правителя в восторг. Он, вообще, никого вокруг кроме Хюррем и ее недоносков не видел. Эта женщина словно околдовала повелителя, просто непонятно, как никто не замечал подобного.
Словом, едва переступив в порог покоев Сулеймана, тут же принялась кричать, что его главной женщиной может быть она, представительница бесленеевского рода князей Кануковых. А все остальные должны ей подчиняться и что она будет постоянно избивать коварную Хюррем, настоящее имя которой «драная кошка».
Махидевран много еще чего кричала и много какие оскорбления выливала на голову бедной Хюррем, которая молча стояла рядом и тихонько плакала. В отличии от буйной черкешенки, славянка старалась держаться незаметно. Понять ее было можно — никто не знал, как отнесется к случившемуся повелитель. Вдруг встанет на стороне противницы, в конце концов, она племянница его матери, с которой считается... Никто не знает, что в голове у мужчины, тем более, столь непредсказуемого, как султан.
Будь женщины не так разгорячены, обратили бы внимание , как по лицу повелителя ходили желваки, а руки сжимались в кулак. Но одна была слишком расстроена, а другая слишком распалена схваткой, потому ничего вокруг не замечали.
Когда Махидивран остановилась, дабы передохнуть и набрать побольше воздуха в грудь, желая выплеснуть очередную порцию оскорблений в лицо ненавистной русской, султан поднял руку и слегка пошевелил пальцами. Гусейн-ага давно научился понимать все его жесты. Сейчас это означало лишь одно... Он подошел к Махидевран и тихо взял за плечо. От неожиданности женщина замолчала и слегка приоткрыла рот. Это сделало выражение ее лица довольно глупым и сильно обезобразило. Хюррем тут же сообразила, что перевес явно не на стороне соперницы и слегка расправила плечи, но праздновать победу было еще рано и она пока оставалась в тени.
Не дав черкешенке опомниться, личные охранники султана подхватили под руки ту, которая еще недавно имела власть, и потащили прочь из дворца. Больше баш-кадын в гареме никто не видел. А вскоре дворец покинул и ее сынок, капризный шехзаде Мустафа. Повелитель отправил его в санджак Маниса. Кстати, собирала мальчика в путь-дорогу дорогая бабушка валиде и любимая тетя Фатьма-султан.
Поначалу Махидевран находилась в Старом дворце и постоянно осыпала проклятиями ненавистную Хюррем. Только вмешательство валиде и слезные просьбы ее сына, баш-кадын позволили покинуть место ссылки и переехать жить в Манису, место, где некогда была так счастлива…
Что же до самой Хюррем, то она впервые за несколько лет выдохнула, а пока никто не видел, перекрестилась и три раза прочитала «Отце наш». Подобное делала всегда, когда что-то удавалось. Пусть давно приняла ислам и стала ярой последовательницей веры, совершала намаз, держала уразу, раздавала садака, о старой вере никогда не забывала и никогда этого не скрывала от своего любимого, что ему очень нравилось. Султан видел в этом свидетельство праведности и никогда не запрещал. Тем более, что ничего «такого» запретного славянка не совершала.
Как ни странно, но отъезду черкешенки обрадовалась и Айше Хафса-султан. Уж очень ей не нравились скандалы, что она постоянно устраивала. Больше всего на свете валиде боялась бунта, а Махидевран могла устроить нечто подобное в гареме. Что она тогда скажет сыну? Что не смогла удержать порядок? Зная его характер, понимала, чем все может закончиться. Власть уйдет Хюррем, а ей придется доживать свои дни все в том же Старом дворце и терпеть насмешки бывших наложниц покойного султана Селима.
Публикация по теме: Меч Османа. Книга вторая, часть 11
Начало по ссылке
Продолжение по ссылке
