Мой путь в Новую Третьяковку был достаточно долгий: почему-то казалось, что прыжок из старых мастеров или французских импрессионистов в русский авангард и советское искусство будет некомфортным и даже болезненным. Что же вы думаете? 4 часа на постоянной экспозиции были полны удивительных открытий и пролетели абсолютно незаметно (так что не хватило времени заглянуть на временные выставки).
Плавное погружение в мир русского авангарда обеспечили картины любовного и творческого тандема Ларионова-Гончаровой. Необыкновенное чувство формы Ларионова и чувство цвета Гончаровой внесли существенный вклад в развитие лучизма – одного из первых русских абстрактных течений. После картин лучистов даже «Купание красного коня» Петрова-Водкина (одна из работ, с которой ассоциируется Новая Третьяковка) играет новыми красками и кажется провидческой. Однако больше популярного must-see мне понравились работы «Петроград.1918 год» (аллюзия на итальянских мадонн) и «Натюрморт с письмами» (игра с отражениями).
Картины абстракционистов, в названии которых присутствуют слова «композиция» или «импровизация» всё ещё вызывают у меня священный ужас, зато такие более предметные вещи как «Дамы в кринолинах» и «Озеро» Кандинского показались занятными и остроумными. Была очень рада увидеть Шагала с его визитной карточкой – волшебной картиной «Над городом», а также рассмотреть панно для еврейского театра. После знакомого Шагала было неожиданно и интересно познакомиться с самобытными московскими пейзажами Лентулова и масштабным полотном «Венеция» кисти Экстер.
Панорама русского авангарда была бы не полной без «Семейной компании» и других работ грузинского художника-самоучки Пиросмани, стоящего особняком благодаря национальным сюжетам и цветовым решениям. Завершить рассказ о впечатлениях от русского авангарда хотелось бы супрематизмом – причём не следует ассоциировать это направление исключительно с Малевичем и его «Чёрным квадратом». Самым большим открытием третьяковского авангарда стало творчество Рождественского, своими картинами «Ореховый крестьянин» и «Семья в поле» доказавший, что супрематизм может быть мягким и тёплым.
