Вот и докатилось американское общество до того состояния духа когда им кажется, что «раньше было лучше». В самом деле, уже бывшему, президенту Трампу не пришлось прикладывать сколько-нибудь усилий при составлении предвыборной программы, а достаточно было просто пообещать, что он сделает Америку вновь великой. То есть всё вернётся так как было в 90-хх, а то и в 80-хх годах 20 века, когда СССР уже наклонился под тяжестью своей мощи, а Американский атлант только начал расправлять свои плечи во всю ширь молодецкой груди. Это явный признак старения общества и, что самое смешное и парадоксальное, призыв «сделать Америку вновь великой» родился от того, что американцы устали от сегодняшней Великой Америки. Которая надрывается от принятой на себя роли мирового жандарма с дубиной, мирового судьи, мирового казначея, мирового эталона меры всех вещей. Электорату не величия страны захотелось, а возвращения своей утраченной юности. В которой ещё молодая Сара Коннор рожает спасителя человечества от киборгов-терминаторов, Металлика выпускает своего «Кукловода» и возлюбленная Джесси ещё не весит полтора центнера, как и положено добропорядочной, замужней, американской домохозяйке.
Не случайно и Тарантино обратился к темам прошлого. Если «Джанго» и «Восьмёрка» ещё так себе чистое желание снять спагетти-вестерн без какой-либо прокладки, то «Однажды в Голливуде» сделано с любовью, с придыханием к той эпохе конца 1960-хх, которая уже не вернётся никогда. Следует предположить, что подобная ретро-ностальгия начнёт набирать оборот и дальше. Старое общество, уставшее, не способное изменить сегодняшний день и выстроить модель завтрашнего дня, с упоением бросается в грёзы об ушедшем золотом веке. Почему бы не вспомнить о самой первоначальной Америке, когда федерализм был федерализмом, вторая и четвёртая поправка к Конституции не отжившее своё юридическим атавизмом и добрые белые люди ещё не стыдились того, что они добрые и белые.
Самое забавное в этой ситуации, то, что наиболее ценные документы, этой ушедшей эпохи, оставил не американец, а самый что ни на есть русский – Павел Петрович Свиньин (1787-1839), секретарь российского генерального консула в Филадельфии, в 1811 году. Когда в 1930 году были изданы 54 акварели Свиньина, автор издания отмечал высокую ценность этих зарисовок американской действительности первых сорок лет существования США, обращая внимание, что не было более других столько же содержательных иллюстраций жизни и быта предков американцев в этот ранний период.
Павел Свиньин не был особо одарённым художником, хоть и окончил Императорскую Художественную Академию. Более того многие его обвиняли в непрофессионализме и даже дилетантстве, но и, откровенно говоря, на лавры Веласкеса не претендовал, хоть и был сей человек не лишён тщеславия. Как бы там ни было, как ему не закидывай, что мол не Кандинский ты, человече добрый, но ввиду исторической ценности его акварели стоят больше чем все ухищрения художников маньеристов. Ну что такое «Снятие с креста» Якомо Понтормо, рассуждая без купюр? Тема вечная на все времена, а вот вид Нью-Йорка образца 1811 года это уже к Свиньину. Тем более, в эпоху, когда о фотографиях ещё и не слыхали.
Акварель с общим видом Нью-Йорка самое достопримечательное, что может рассказать о США тех времён. Сейчас это один из самых крупных мегаполисов мира, тогда же маленький уютный городок, почти деревня, где самые высокие архитектурные образцы, попирающие небо вместо современных небоскрёбов, это шпили готических соборов. А за заливом уже начинается дикая растительность и уютная грунтовая дорога. Патриархальная пастораль во всей красе, в городе в котором никто никуда не спешит, ибо спешить особо и некуда. В этом плане Свиньин отмечает провинциальную скуку царящую в стране. В своих путевых очерках описывая Филадельфию, первую столицу США, как город обширный и многолюдный, дипломат отмечает, что нет в нём пышных и великолепных зданий, присущих Петербургу или Москве. Река Делавера хоть и широка, и полноводна, «не хуже нашей Невы», но совершенно не пригодна ни на что кроме судоходства. Свиньин жалуется, что нет гранитных набережных по которым можно совершать вечерний моцион. Ну, совсем как жалуется сейчас Варламов на отсутствие велодорожек. Свиньину не по нраву, что на берегу нет ни жилых зданий, ни заведений увеселительного толка, и что американцы небольшие любители жить у воды, так как это не способствует здоровью. В целом же архитектурный ансамбль города, по его мнению, представляет собой жалкое зрелище: одинакового вида кирпичные неоштукатуренные дома, «под одну крышку и с крыльцами на улицу»; улица же густо обсаженная деревьями, тополями или каштанами. Впрочем, этот факт Свиньина уже приводит в восхищение ибо летом отлично защищает от жары.
Не лучшим образом обстоит дело в городе Вашингтоне. В тогдашней, уже второй, столице США была практически одна единственная улица, которую улицей-то мог, с очень большой натяжкой, назвать человек выросший в Санкт-Петербурге. Остальные районы были застроены домами похожими на усадьбы, стоящие друг от друга на километр, а то и больше. В центре города, в дождевых лужах, прохлаждались поросята, на лужайках преспокойно паслись коровы, козы и курочки с гусями в придачу. На берегу маленькой и неказистой речушки, которая, тем не менее носила горделивое название Тибр, стоял простой и неказистой архитектурной формы двухэтажный домик, называемый Белым, в котором успело побывать только трое президентов из 46. Всего через три года, во время Второй Американской войне за Независимость, город вместе с первым Белым Домом был сожжён британцем Джорджем Коберном. А воды Тибра, нет не выпили эти самые, а просто усохли и теперь по бывшему руслу реки проходит улица Конституции.
Скучные города по внешнему виду, нудные они и по внутреннему содержанию. Ведь приличному молодому человеку некуда пойти и развлечься в соответствии своему возрасту. Свиньин отмечает американских женщин как неимоверно прекрасных во внешней красоте, но с глубокой ханжеской моралью в душе. Он сравнивает их со светскими дамами Петербурга и Москвы, находят американских женщин весьма далёких от того, чтобы соблазнить мужчину как такового. Дамам американским не хватает лёгкости в общении, они не умеют быть приятными в обхождении, у них нет даже намёка на наличие какого-либо кокетства и обворожительности. Наоборот, они суровы и дики в своём взгляде на мир. Враги любых весёлостей и удовольствий, они ходят всё время с пасмурными лицами, особенно по Воскресеньям, в тот день когда все нормальные люди наоборот от души веселятся. Свиньин сетует, что недавно до его приезда местное самоуправление Филадельфии приняло решение по закрывать театры, прикрываясь прецедентом случившимся в театре Ричмонда, когда при пожаре погибло 200 человек. Мол, от лукавого все эти праздные досуги, вот Бог их и покарал да нам, указал на греховность этих развращающих заведений. Лишь Сенат отвергнул законодательную инициативу Нижнего Парламента города.
Может быть, чтобы не показаться праздным повесой, всё-таки работник российской дипломатической службы, а стало быть всё время при исполнении служебных обязанностей, Свиньин иллюстрирует провинциальную скуку на примере госпожи Моро, жены генерала Виктора Моро, проживающего в то время в Нью-Йорке. Павел Петрович рассказывает, что госпожа Моро, привыкшая к шумному и светскому Парижу, в Нью-Йорке страдает от равнодушия и нечувствительности американцев ко всему прекрасному, отмечая их эмоциональную сухость нравов. Кто бы мог подумать, что через 150 лет эту страну взорвёт сексуальная революция, которая захлестнула из Америки весь остальной мир, сексуализировав женщин и мужчин до самого максимума. А кинокартины вроде «Американского пирога» о сексуальной озабоченности, неудовлетворённости станут нарративом американского кинематографа конца 20 века. Да и многое чего другого появилось, от рок-музыки до нудистских пляжей Калифорнии, в некогда самой целомудренной стране в мире.
Например, знаменитые американские хайвеи, кем только не воспетые, не показанные и не рассказанные, тоже своеобразный символ Америки. Но во времена пребывания Свиньина в США о хороших дорогах можно было только мечтать. Дороги в плачевном и хаотичном состоянии. Довольно часто после дождей они превращаются в размытые маленькие ручейки. Во многих местах, через реки, дилижансы вынуждены переправляться вброд при отсутствии нехитрых строительных объектов – мостов. Да и те, что имеются, рискуют, в любой момент, обвалиться. Ко всем этим радостям стоит добавить, что иногда дилижанс вынужден ехать прямо по непаханой целине и, как вишенка на торте, из лесу может прилететь неожиданная индейская стрела. Да, а вы думали Вторая поправка была от хорошей жизни принята?
Но кое-что осталось неизменным с тех времён. Например, пиар и само-презентация своей страны. Уже тогда американцы отмечали свою страну как единственный и неповторимый Эдем в своём роде, настоящая Земля Обетованная для тех кто не боится труда. Свиньин отмечает, что особенно этим грешили промышленники, которые желали выгодно продать закупленные ими земли по троекратно завышенной цене. Также Свиньин отмечает, что другая половина творений, описывающих Америку, написана англичанами, которые чернят Республику изо всех сил. Всё то же самое мы можем наблюдать и поныне. Разве что вместо англичан теперь Америку чернят русские или какие-нибудь китайцы. Но не будем предвзяты, в последнее время этим грешат и французы.
И, конечно же, это выборы. Знаменитые американские выборы не оставляют Павла Петровича равнодушным, поданного русского самодержавия. Свиньин пишет, что агенты избирательных партий публично предлагают поить и угощать тех, кто захочет отдать свои голоса за эти подачки. Ораторы агитируют по кабакам и площадям, изощряясь в красноречии, убеждают, покупают голоса; порой доходит до драк и насилия между конкурирующими политическими группировками. Смешно было наблюдать за истерикой и удивлением отечественных русских трампистов, которые с умным видом свидетельствовали о вырождении американской демократии и выборной системы в частности, как бы обращаясь к прошлому, что вот, мол, раньше такого не было. Свежо предание.
В целом же не сказать, что Свиньину Америка не понравилась. Наоборот он нашёл в этом даже своеобразное, по-своему, очарование. Когда немного пообтёрся и успел разглядеть страну поближе. Его прельщает девственная и чистая природа Соединённых Штатов, где она представлена в полной наготе своей. Особенное неподдельное восхищение у Свиньина вызывает Ниагарский водопад, что если и есть причина для чего стоит ехать в Новый Свет, так только, для того чтобы посмотреть на это торжество дикой и нетронутой природы. А простота и строгость нравов здешних жителей пусть сначала и раздражает, но затем этим самым же и подкупает своей чистотой. То, что давно уже утрачено в развращённом Старом Свете, то что, пусть и не всё, можно было бы и вернуть в бытовой обиход.
Но особое восхищение Свиньина вызвал впервые увиденный им стимбот: «Вообразите себе судно, имеющее вид плоскодонного фрегата; представьте, что оно не боится бурь, не имеет потребности в благоприятном ветре, ему ни по чём непогода, идёт с удивительной скоростью». Пароход того времени был почти то же самое, что современный космический шатл и даже немного больше. Практически то же самое, что показать ружьё туземцу всю жизнь охотившемуся с каменным топором и луком. Вроде та же палка, но как она отлично разит от обычного древесного копья. Просто удивительно как Свиньин не заметил более глубокие оттенки этого диссонанса: страна по всем параметрам была более отсталой от всех европейских великих держав, но придуманный американским инженером Робертом Фултоном новейший корабль уже вовсю был в трудовой эксплуатации, пока в Европе всё ещё проводились не очень удачные эксперименты в этом направлении. Тут бы и задуматься, что за скромным патриархальным фасадом скрывается далеко не простая сила. Та сила, которая в будущем же первой введёт в интенсивную эксплуатацию авианосцы, компьютеры, спутниковые системы связи, пока Старый Мир будет пребывать в плену своего дутого величия. Свиньин не прозрел за скромным пароходиком революционных возможностей, вместо этого он просто помечтал, чтобы такая же игрушка появилась в Петербурге для водных прогулок между Царским Селом и Кронштадтом.
Но это всё уже в прошлом. И первый пароход, и тихий провинциальный Нью-Йорк, и целомудренное общество квакеров, и извилистые американские грунтовые дороги, с лесами кишащими кровожадными индейцами. Лишь акварели Свиньина бережно хранят образы той Америки, которую мы потеряли.
Автор - Владислав Снегов
