Ах, как было бы здорово, если бы он мог решить свои проблемы и прежде всего проблему с янычарами так же легко, как утереть шелковым платочком слезы своей любимой. Но, увы… Сделать подобное никому не удавалось. Ибо эти хорошо обученные воины не знали жалости не только к народам других государств, но и к собственным правителям.
Причем, определить заранее, где выстрелит, было сложно. Взять, к примеру, его деда, султана Баязеда, да будет его душа пребывать в раю! Ведь это именно янычары вынудили правителя отказаться от власти и помогли взойти на престол его сыну — султану Селиму. Правда, потом, уже самому Селиму пришлось испытать на себе жесткую руку янычар. Ни для кого не является секретом, что в последние годы его правления, янычары даже не пытались скрыть своего недовольства многими поступками своего господина, и, как знать, быть может именно они виноваты в его столь ранней смерти.
Надо отдать должное — зная непредсказуемый характер султана, воины, не имеющие дома и родины, не стали выступать в открытую, а прибегли к старому и испытанному способу — просто подло отравили медленно действующим ядом. Не мог отец так быстро сгореть! Ведь он никогда не жаловался на свое здоровье. Хотя, как говорится, не пойман — не вор. Доказательств тому нет, только слухи и домыслы...
Странные люди, эти самые янычары, не ведут их на войну, бунтуют! Ведут — вновь бунтуют… Есть золото — плохо. Нет его — еще хуже... Выплатил зарплату во время — почему так скоро. Задержался с зарплатой — как посмел обмануть! Никогда не поймешь, чего хотят. Порой Сулейману хотелось просто выть от бессилия, общаясь с янычарскими командирами. Но приходилось сохранять бесстрастное лицо и выслушивать требования, которые зачастую звучали глупо и бессмысленно. Однако самым неприятным являлся тот факт, когда выяснилось: в том памятном мятеже на их стороне выступали представители султанской семьи.
По Стамбулу ходили упорные слухи, что к последнему бунту янычар, во время которого едва не погибла Хюррем с детьми, самое прямое отношение имеет его мать, валиде Айше Хафса-султа и любимица янычар Фатьма-султан. Шептались, что родительница была недовольна тем, что наложница прибирает власть к своим маленьким ручкам. Потому-то и хочет отдать трон шехзаде Мустафе.
Хотя, если трезво порассуждать, зачем валиде это надо? Ведь в случае его свержения, она навсегда отправится в Старый дворец и о ней никто не вспомнит. Махидевран с ней быстренько расправится. Хорошо, если разрешит сохранить пенсию, а ведь может и вовсе без довольствия оставить. Так что расчетливая матушка не стала бы так рисковать. Бывшую наложницу в расчет брать не хотелось — слишком надменна и зловредна. А злость плохой советчик. Хотя у Хюррем на это имелось свое мнение, которое она даже не пыталась скрыть. Что взять с женщины!
Будь жив Ферхад-паша, он бы заподозрил его, но голова мужа Бейхан-султан давно отделена от тела и сам он уже никому навредить не может...
Молодой султан давно заметил, что частью натуры бывшего дамата, албанца по происхождению, являлась дикость. В бою это было объяснимо, но во время управления провинцией приводило к постоянным жалобам со стороны поданных. С момента восхождения Сулеймана на престол он только и успевал, что отписывать поручения с приказом разобраться в ситуации. А Ферхад-паша меж тем наглел и наглел. Казалось, вседозволенность лишила его разума.
Дело дошло до того, что Сулейман просто не знал, что делать с этим зарвавшимся зятем. В качестве наказания решил снять его с поста бейлербея Румелии. Это сильно расстроило нежную Бейхан. Она тут же примчалась во дворец и горько рыдала в подол матушкиного кафтана.
Уступая женским слезами просьбам матери, решил не снимать с должности, а вместе с Бейхан отправил в дальний санджак Семендере. И что же? Наказание явно не пошло Ферхаду-паше не пошло на пользу. Он так и не смог обуздать свои амбиции и придержать язык. Какие только гадости не говорил в адрес молодого султана и его визирей! Особенно не давал покоя Ибрагим-паша. Все кричал: как такое возможно! Этот никчемный раб и стоит рядом с повелителем!..
Донесения из санджака приходили довольно неприятные. Верные люди жаловались - Ферхад-паша казнил своих личных врагов, как врагов Османского государства, занимался самоуправством, вопреки существующим законам брал взятки. Терпеть подобное было просто не возможно. Султан понимал — поданные могли начать возмущаться. По крупному счету, поведение Ферхада могло дать толчок к новому бунту янычар, или того хуже, янычары могли его поддержать. Получалось, что зять султана мог творить все, что ему пожелается и не нести наказания. Подобного быть просто не должно. Перед законом все должны быть равны, не взирая на положение в обществе и заслуги перед государством. Совершил преступление — отвечай, как все!
Особенно ситуация накалилась, когда верный Паргалы получил должность Великого визиря, на которую, он, как зять султана, открыто претендовал. Интересно, с чего вдруг решил, что это его место? Ни умом, ни воспитанием, и уж тем более выдержкой, которая здесь требовалась, не обладал...А как он себя вел с иностранными посланниками! Донесения дипломатов читать было стыдно...
Публикация по теме: Меч Османа. Книга вторая, часть 2
Начало по ссылке
Продолжение по ссылке