Перед свадьбой любимая дочь султана Сулеймана умудрилась ободрать нервы себе и окружающим. Михримах упорно не желала принимать всерьез то, что слышала ушами и видела глазами.
По словам султанши, она унаследовала от отца знатность и силу характера, а от матери – страстность и острый ум.
Попробуем разобраться с этим наследством. Вопросов по поводу знатности не возникает. Сложно было не унаследовать происхождение при наличии родителей, взявших ее не из детдома. Папа с мамой зачали Михримах, как положено, выращиванием капусты они не занимались и аистов не разводили.
О силе характера уже можно поспорить. Если подразумевать под этим понятием способность преследовать до изнеможения понравившегося мужчину, то сила характера была даже в избытке.
Можно предположить, что проявлению силы характера мешала унаследованная от матушки страстность. Действительно, страстная женщина подобна гоночному автомобилю без водителя. Тут начнешь вздыхать и пыхтеть не только от красивого бея, но и от заезжего португальского интерна.
Острый ум не позволил Михримах отказаться от мечты даже после того, как мечта отказалась от нее и подтвердила это несколько раз. Узнав, что мама решила выдать ее замуж, султанша закатывает глаза со словами: «Наконец-то!». Она готова встать из помойной лужи и снова помчаться к Бали бею.
Михримах считала, что может сама себе выбрать мужа, тем более, что мама имела неосторожность что-то ей пообещать. Теоретически могла, если бы этот жених устроил ее родителей.
Султанше казалось, что она будет до седых волос водить хороводы «Каравай, каравай, кого хочешь, выбирай». Ничего подобного, никакого разнообразия хлебобулочных изделий для Михримах не предвиделось.
Мало того, что века очень Средние, был еще и шариат, по которому девушка из-под опеки отца поступала под опеку мужа. На этом танцы с бубнами и хороводы заканчивались.
В варианте Михримах сбоку привешивались золото-бриллианты и прочие женские радости в неограниченных количествах. Хоть весь день наряды и короны меняй, никто тебе слова не скажет.
Но с другого боку у султанши нежно побрякивали обязанности в отношении братьев, над которыми висел закон Фатиха. Михримах должна была помнить об этом, когда трогательно изрыгала свой речитатив о том, что мечтала выйти замуж за другого человека.
Другой человек, Бали бей, и в голове не держал брака с дочерью падишаха. Его интересы были строго в направлении свободных дам и борделей. Обвинения в адрес Хюррем о том, что она испортила жизнь своей дочери, не обоснованы.
Хюррем как раз поступила по-человечески. Она дважды вызывала Бали бея, чтобы удостовериться, нет ли там какой любви к ее дочурке. И оба раза бей клялся, что никаких теплых чувств к этой девушке не испытывает.
Мама у Михримах была умная. Хюррем Султан все жизненные квесты прошла «на ура».
В мужья Михримах был выбран единственный влиятельный человек, поддерживавший сторону ее матери и братьев, не старец и не калека, заметим. Поэтому слезы и прочие извержения сложного внутреннего мира дочери перестали восприниматься всерьез после откровений Бали бея.
Михримах не удалось унаследовать острый ум матери, но она не знала об этом. В ее ситуации после неудачи с двумя мужчинами следовало осознать свою несостоятельность в роли роковой женщины и заняться продвижением мужа, тем более, что было кого продвигать.
С Бали беем вообще лучше было проскочить на гребне волны. Вроде как не ты его любила, а он тебя, причем неудачно. Потому и усы у бея поседели от горя.
Слова о том, что в день свадьбы Михримах постарела на тысячу лет, тоже не следует воспринимать всерьез. Объективно человек, не отягощенный умственными способностями, чаще всего прекрасно выглядит. Михримах Султан в этом плане не исключение, хоть и говорила о своем преждевременном старении.
