Элеонора Пастон
Номер журнала: №3 2014 (44)
В ГОСУДАРСТВЕННОЙ ТРЕТЬЯКОВСКОЙ ГАЛЕРЕЕ ОТКРЫЛАСЬ ВЫСТАВКА «АЛЕКСАНДР ГОЛОВИН. ФАНТАЗИИ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА», ПОСВЯЩЕННАЯ 150-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ ХУДОЖНИКА (1863-1930), ЧЬЕ ТВОРЧЕСТВО, ОТМЕЧЕННОЕ ИЗЫСКАННОЙ ДЕКОРАТИВНОСТЬЮ, НЕИССЯКАЕМОЙ ФАНТАЗИЕЙ И ОГРОМНЫМ ЖИВОПИСНЫМ ТЕМПЕРАМЕНТОМ, ФОКУСИРУЕТ ОСНОВНЫЕ ИКОНОГРАФИЧЕСКИЕ И СТИЛИСТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ИСКУССТВА ЭПОХИ СИМВОЛИЗМА И СТИЛЯ МОДЕРН В РОССИИ.
Головин принадлежит к созвездию талантливейших художников, поэтов, композиторов, театральных деятелей и артистов, обеспечивших небывалый подъем русской духовной культуры конца XIX - первых двух десятилетий XX века, именуемых Серебряным веком. При всем многообразии ярких творческих индивидуальностей этого времени личность художника, «человека изысканного», от которого не ускользали «самые тонкие нюансы в области мысли и чувства» [2] , его творчество, «блестящее и тонкое по выполнению и вкусу» [3] , представляются явлением уникальным. При этом редко в ком культура Серебряного века выразилась так ярко и последовательно, как в Александре Головине. Его с полным правом наряду с плеядой современников - В.А. Серовым, М.А. Врубелем, К.А. Коровиным - можно назвать также и создателем художественного мира той эпохи.
Человек универсального дарования, Головин проявил себя как мастер станковой живописи, работал как монументалист, достиг больших успехов в декоративном искусстве. Но самой главной областью его деятельности стал театр. Б.В. Асафьев писал в своей книге, размышляя о путях развития русского искусства: «Головин, головинское в оперно-балетном театре давно уже <...> сделалось синонимом безупречного вкуса, элегантности, мастерства и щедрости художественного воображения. Ум Головина был в полной мере умом, прирожденным театру, зрелищности, театральности, человеку на подмостках»[4] .
Однако в такой оценке творчества Головина его современники вовсе не были единодушны. Художественный критик Сергей Маковский, первый биограф художника, констатируя, что Головин «давно уже пользуется вполне заслуженной славой блестящего театрального декоратора», высказал парадоксальное мнение, что «самое ценное в Головине вовсе не его постановки, как бы ослепительны ни были некоторые из них, а именно - эти мало известные пейзажи и портреты и те небольшие картины-эскизы к постановкам, которые можно рассматривать совсем независимо от театра...»[5] .
Споры о том, считать ли Головина «театральным» художником или «станковистом», в духе времени обратившимся к театру, не утихают на протяжении многих лет, прошедших после первой публикации, посвященной мастеру. Они породили необходимость всякое исследование последних десятилетий начинать с оговорки: «Однако неточно, как это часто принято, числить его главным образом художником театра. Существеннейшая и принципиальнейшая черта творческой личности Головина заключена в том, что в ней обе ипостаси - живописца и художника сцены - слились нераздельно и равноправно» [6] . Авторам концепции юбилейной выставки близок именно этот тезис, подчеркивающий основное свойство творчества Головина, универсалиста по самой сути художественного мышления и особенностям творческого метода.
Универсальность мастера основана на «декоративности», своеобразном «фетише» Серебряного века[7] , посредством которой художник передавал и осязаемую красоту окружающей жизни, и «философичность» своего мироощущения, и «самые тонкие нюансы в области мысли и чувства», и ясно ощущаемое им приближение трагических сломов отечественной истории. недаром Головин на вопрос о том, к чему он наиболее «склонен» в искусстве, отвечал: «К сочинению орнамента»[8] . Эта «склонность» проявлялась у него в самых ранних работах. Так, в портрете художницы Е.Н. Виллиам (1890-1895, ГТГ), его соученицы по МУЖВЗ, тщательно выписанный ковер со сложной орнаментикой, над которой он, вероятно, долго и с удовольствием работал, становится чуть ли не главным «действующим лицом» картины. А когда в 1908 году на выставке Нового общества художников[9] Головину предоставили зал, где экспонировались 198 произведений мастера, то есть экспозиция стала, по сути, первой своеобразной персональной выставкой 45-летнего художника, 72 работы на ней были им объединены в раздел «Фантазии», куда вошли орнаменты и цветы. Если рассматривать орнамент как основу возникновения и развития стиля, то именно в нем можно видеть ту необходимую составляющую, позволившую художнику создать свой собственный орнаментально-декоративный стиль, который он смог выразить, по его словам, «с первых шагов» работы в театре.
В своих воспоминаниях Головин пишет о том, что на частые вопросы: «Как вы нашли свой стиль, какими путями вы пришли к этому стилю?» он неизменно отвечает: «Я так родился»[10] . Эти слова - искреннее выражение «художественного эготизма» (по выражению С. Маковского) Головина, человека, всегда остававшегося самим собою во всех своих «перевоплощениях» и «импровизациях» в различных видах искусства. По существу же ответ на этот вопрос можно найти на юбилейной выставке Головина, развернутой в Третьяковской галерее.
В экспозиции, представляющей все грани творческого наследия мастера - театрального художника, автора декоративных работ, пейзажиста и создателя портретов, автора натюрмортов и тонкого графика, - особенно явственна синтетичность его мышления, проявившая себя в проницаемости границ между различными областями изобразительного искусства. «Живописный темперамент» Головина взрывает принципы театральной декорации, и, наоборот, в его станковые работы проникает «театральное начало», что придает им особую зрелищность, свойственную духу времени. для него органично перетекание мотивов из декоративной сферы и станковой живописи в эскизы сценического оформления и обратно. Наблюдение за его излюбленными мотивами - тканями, фарфором, цветами - дает возможность почувствовать логику его композиционных и цветовых построений.
Соседство в экспозиции предметов декоративно-прикладного характера и произведений станковой живописи, театральных эскизов и подлинных сценических костюмов, выполненных по эскизам Головина, позволяет проследить как эволюцию художника в каждом из видов искусств, к которым он обращался, так и их взаимодействие.
Прологом служат экспонаты, представляющие декоративное творчество художника. Исполненные национального своеобразия, они вобрали в себя многие черты, присущие европейскому стилю ар нуво. Прежде всего это работы, созданные в период тесного сотрудничества с Еленой Поленовой (с 1890), когда Головин приобщился к ее опыту освоения национальных традиций и возрождения народных промыслов. К его знаниям, которые он получил, учась два первых года в МУЖВЗ на архитектурном отделении (1881-1883), добавились приемы орнаментики, используемые Поленовой. В картине Головина «Годы учения св. Сергия Радонежского» (1895-1897, частное собрание), местонахождение которой было обнаружено в период подготовки юбилейной выставки[11] , орнамент несет уже значительную смысловую нагрузку и в характеристике персонажей картины, и в отображении художественного быта древней Руси XIV века.
В 1897 году Головин вместе с Поленовой начинает работать над проектом оформления столовой в доме М.Ф. Якунчиковой в Наре, под Москвой, и завершает проект в 1899 году, уже после смерти художницы.
Вслед за этой работой Головин вместе с К.А. Коровиным получает заказ на создание Кустарного отдела Русского павильона на Всемирной выставке 1900 года в Париже. Он оформляет интерьеры и экспонирует керамические изделия и предметы быта, выполненные в керамико-художественной гончарной мастерской «Абрамцево» С.И. Мамонтова в Москве, в деятельность которой он включается в 1898 году. Его декоративным работам присущи затейливость форм, обилие орнаментальных растительных мотивов, красочность и особая театральная зрелищность.
Неудивительно, что Головин вместе с Коровиным в 1898 году были рекомендованы В.Д. Поленовым и В.М. Васнецовым В.А. Теляковскому[12] в качестве художников для осуществления намеченных им преобразований в постановочной части спектаклей. Одной из его первых театральных работ было совместное с Коровиным оформление возобновленного спектакля «Русалка» А.С. Даргомыжского (4 сентября 1900 года, Большой театр). В эскизе декораций «Хоромы княгини» словно воссоздан интерьер Кустарного отдела. Он вызывает в памяти и выполненный совместно с Е.Д. Поленовой проект столовой для дома М.Ф. Якунчиковой в Наре, и будущий интерьер «Теремка» для выставки «Современное искусство» (1903) в Санкт-Петербурге.
Театральная деятельность Головина началась в 1899 году. В оформлении им балетных и оперных спектаклей на «русскую тему» - «Русалка» А.С. Даргомыжского, «Лебединое озеро» П.И. Чайковского, «Псковитянка» Н.А. Римского-Корсакова, «Волшебное зеркало» А.Н. Корещенко, «Борис Годунов» М.П. Мусоргского - сказались и его глубокие знания народного и древнерусского искусства, и опыт освоения национальных традиций.
Поэтически сказочное воображение Головина нашло применение в «Русских сезонах» С.П. Дягилева в постановке балета И.Ф. Стравинского «Жар-птица». Он создал декорацию «Кащеево царство» (1909, ГТГ), в которой «была и притягательная сила, и что-то таинственное, ускользающее и тревожное, что-то пагубное, потаенное, ощущалась какая-то символическая неразгаданность»[13] .
Завершает «русскую тему» в экспозиции «Портрет артиста Федора Ивановича Шаляпина в роли Бориса Годунова в опере М.П. Мусоргского «Борис Годунов» (1912, ГРМ), в котором передана царственная мощь Годунова - Шаляпина. О времени создания картины Головин вспоминал: «Написан он во весь рост, при свете рампы. В общих чертах портрет был сделан очень быстро, зато отделка деталей, рисунок парчового облачения и пр. потребовали большой работы»[14] . В результате портрет Шаляпина выглядит «как огромная, сверкающая золотом и самоцветами икона»15 , став своеобразным художественно-мифологическим символом силы и могущества власти.
