Глава 6.
Прохор замер больше от неожиданности, чем от свалившейся на него фигуры, но не издал ни звука.
Рука незнакомца отпустила его уста, а сам он отступил чуть в сторону, пригибаясь почти к самой земле.
Сделав знак рукой следовать за ним, незнакомец, не издав ни звука тенью исчез в темноте. Прохор послушно последовал за незнакомцем и вскоре они оба оказались вдали от костра и сидящих возле него людей. Под сенью раскидистой ивы на самом краю островка темнота была почти кромешной.
Прохор еле разглядел, что незнакомец опустился на небольшое бревно, лежащее под ивой, сам он тихо опустился прямо на землю.
Глаза чуть пообвыклись к темноте, и он стал разглядывать незнакомца. Одежда у того была тёмной, на руках и ногах скреплялась какими-то темными перевязями. На ногах были мягкие кожаные сапоги, доходящие почти до колена. Прохор никогда не встречал такой обуви, но больше всего его поразило то, что лицо незнакомца было скрыто темной тканью, похожей на кружево, которое плетёт Катерина на деревянных коклюшках. Но только это полотно было очень частым, от этого лица незнакомца не было видно и вовсе.
Даже руки незнакомца были скрыты чем-то тёмным, и от этого незнакомец смешался с ночным мраком.
- Тебе что, жизнь не мила? Почто сюда пришел? – прошептал незнакомец так тихо, что Прохор его еле расслышал.
- Мне в Усолье надобно, - придвинувшись чуть ближе, ответил незнакомцу Прохор, - Родня у меня там.
- Что, по дороге-то тебе не ходится? Через старую гать на кой пошел? А ежели бы утоп, гать того и гляди в болото уйдет. Да и если не болото тебя б прибрало, так эти вон подсобили бы! - тут незнакомец кивнул в сторону костра.
- Я эту гать сызмальства знаю, - ответил Прохор чуть обиженно, - А мимо этих, я бы мышью проскользнул, и не почуяли бы. Я только глянуть хотел, кто они да сколь их здесь прячется.
- Дурак ты, и голову свою дурную здесь бы и оставил, - прошептал в ответ незнакомец.
Снова сделав знак рукою, незнакомец увлек Прохора за собой. Они подобрались чуть ближе к поляне с лошадьми, оказавшись с противоположной стороны от того места, где вначале хотел укрыться Прохор.
Незнакомец молча указал парню на другую сторону, и Прохор увидел часового, который скрытно сидел прямо у того места, куда и направлялся сам Прохор, и с другой стороны кустарника его и не заметишь, тогда как часовой видел всё до самого негустого подлеска на краю островка.
Затем незнакомец тронул парня за руку и указал ему еще двоих часовых по краям поляны. Остаться незамеченным у Прохора, при его первоначальных намерениях, не было ни единой возможности.
Незнакомец вновь поманил за собою Прохора, и наконец они оба добрались до другой стороны острова, той, что другим своим окончанием выходила к самому Усолью.
- Уходи. На этой дороге нет дозорных, не ждут они с Усолья никого, нет опаски. Назад пойдешь, дорогой иди! А спросят – сказывай, что с воскресенья гостил у родни в Усолье, а теперь обратно идешь, сразумел?
- Ладно, - прошептал Прохор в ответ, - А скажи, это ты их?... Ну, давеча шестерых ихних молодцов положил? Ты?
-Тебе что за дело, - незнакомец и не глядел на Прохора, чутко прислушиваясь к тихому ржанию лошадей за густым подлеском, - Иди, куда шёл. И молчи о том, что видал, коли жить охота.
- Кто ты? Я не от скуки пытаю, а подсобить тебе хочу! – Прохор не отступался и не спешил уходить, - Одному-то тебе тяжко, этих-то вона, дюжины три есть! Я могу тоже подсобить!
- Иди говорю, али дурной, что не смекаешь! Пока луны нет, да рассвет далёко, до Усолья доберешься! А там ступай огородами, с востока, а то соглядатай у них имеется в крайней избе, у бабки Уховой постояльцем стоит! И гляди, обо мне никому ни слова!
Незнакомец оставил Прохора у большого куста, а сам двинулся вглубь островка. Прохор глядел ему вслед и подивился, как неслышно тот ступает. Под его ногой в мягком сапоге не треснуло ни единой ветки, и даже сухая осока не шуршала, когда он скрылся в её зарослях.
Прохор постоял немного в растерянности, но время уходило, за высоким бором уже занималась заря, край небосвода светлел.
Парень двинулся по гати, стараясь не шуметь, но тут и там жерди и палки чавкали болотной жижей, и ему казалось, что ветер разносит эти звуки далеко на все черные болота…
Утренняя прохлада пробиралась под рубаху, тело одолевала зябкая дрожь, но лицо его и душа горели жаром. Кто тот молодец, что не робел подбираться к стану разбойников на три-четыре сажени от ихнего часового, и в какие диковинные сапоги он был обут, и что за тряпица скрывала его лицо и руки…
От мыслей Прохор горел изнутри, любопытство и небольшая обида на незнакомца бередила душу, юношеская горячность бурлила в крови.
«От чего меня не взял с собой, я ведь мог бы подсобить, вдвоем сподручнее! – думал Прохор, перепрыгивая с кочки на кочку по шатким брёвнышкам гати, - Опасается меня, сторожится! Может статься думает, что и я изменщик какой! Ладно, дела сделаю, вернусь домой и сам выслежу всю их шайку!»
Рассветный туман пластался по болоту, расползался по округе, скрыв от Прохора и высокий бор у Усольской, и черные топи болот. Но по знакомым с детства приметам он быстро пробирался по гати до твердой земли.
Ступив на берег, Прохор уже видел края туманного покрывала, и вот-вот сам должен был вынырнуть из болотного сизого марева, когда услышал тихий звон конской сбруи и негромкий топот лошадиных копыт.
Парень замер на небольшой твердой кочке, уцепившись за чахлый кусток, и постарался унять громкое дыхание. Кровь билась в голове, он присел на корточки и перевел дух. Во рту пересохло и нестерпимо хотелось пить, и Прохор поругал себя, что не прихватил воды, думая, что быстро доберется до Усолья.
Прохор двинулся вперед, стараясь своими шагами по жалким останкам гати попадать в топот копыт лошади неизвестного всадника. Топот стих как раз в ту пору, когда парень выбрался на твердую почву. Оставаясь под покровом редеющего тумана, он прокрался в сторону, где, как он хорошо помнил, лежало поваленное дерево, за корявыми густыми корнями которого он помышлял укрыться. Он старался ступать таким же манером, какой видал у незнакомца, проводившего его ночью через остров в болотах.
- Тише, Рябуха, тише, - раздался совсем рядом негромкий говор.
Невидимый всадник успокаивал лошадь и бряцал сбруей, привязывая лошадь к дереву. Прохор отменно его слышал, сидя в своем укрытии под выкорчеванными бурей корнями сосны.
Туман всё пуще уходил, отступая в болото, и всадник, оставивший свою лошадь, спешно окунулся в него, устремляясь по старой гати туда, откуда некоторое время назад выбрался Прохор.
«К этим пошел, - подумал Прохор, - Не иначе, как он и есть, соглядатай с Усолья, про которого тот молодец сказывал! Доносить идет, что углядел да разведал!»
Когда хлюпавшая под ногой всадника гать затихла, Прохор выбрался из своего укрытия и бегом устремился в Усолье. Он помнил, что сказал ему незнакомец там, на острове, и обогнул Усолье, чтобы попасть в деревню с востока.
Успел он вовремя, рассвет уже занялся над деревней, во дворах голосила птица, хозяева налаживали скотину в стадо.
Когда Прохор нежданно возник перед Катериной, проскочив огородом во двор, женщина вскрикнула и уронила плошку с зерном для курей.
- Шшш, не шуми, Катя, это я, - Прохор глянул на улицу, но, на его счастье, за плетнём никого не оказалось.
Махнув Катерине рукой, парень ушел в конюшню. Он был с ног до головы покрыт болотной грязью, штаны и рубаха еще не просохли с болота, а когда он пробирался огородами, то насквозь промок от утренней росы.
Прохор продрог и дрожал всем телом, вошедшая за ним в конюшню Катерина сняла с жерди рогожу и подала её парню.
С побелевшим от страха лицом она смотрела на Прохора, понимая, что неспроста он пришел к ним во двор, пробираясь болотом в ночи.
- Катя, ты не пугайся, я письмо от Ефима принес, - Прохор снял крепко нахлобученный на голову картуз, - Вот, прочти. Они позже воротятся, батюшка захворал.
Катя трясущимися руками развернула письмо и стала медленно разбирать написанные рукою мужа строки. Краска возвращалась на её щеки, она понимала, что с мужем всё хорошо.
- Что же ты, болотом-то пошёл? – Катерина свернула бумагу и глянула на деверя, - Смотри, весь озяб, сам еще гляди захвораешь. Отчего дорогой не пришёл?
- Гатью скорее до Усолья, да я думал, болотом безопасно. Сказывают, разбойничают нынче на дорогах, добрым людям ходить боязно.
- Ладно. Смотри ты весь грязный да озябший! Как ты так увозился, по болоту никак вплавь добирался, али гать провалилась? Давай-ка пойди в баню, я вчерась подтапливала, ребятишек отмыть, поди еще не остыла, в чане вода осталась. Отмойся, одёжу там сложи, я застираю. А после в избу ступай, ребята спят еще, отец в свою избу третьего дня воротился.
Прохор кивнул и поспешно скрылся в предбаннике, чтобы его, всего в болотной грязи не увидели деревенские, кто выгонял домашний скот до стада.
От Автора:
Дорогие мои Читатели! Этот рассказ публикуется по две главы в день - в 7.00, и в 15.00 по времени города Екатеринбурга.
Прошу вас простить меня, главы стоят на отложенной публикации на указанное время, поэтому делать ссылки для перехода на каждую из глав я не успею, к сожалению. Как только будет свободная минутка- обязательно сделаю переход по ссылкам.
Проходите пожалуйста на Канал - там новые главы публикуются своевременно! Спасибо, за ваши 👍! Канал существует только благодаря вам!
Приятного чтения!