Я много раз видела Николая в танце. Но, думаю, впервые он произвел на меня неизгладимое впечатление, когда танцевал на сцене Большого театра в балете Ролана Пети «Пиковая дама». Ролан говорил много лестного о Николае, и мне захотелось его увидеть в этом спектакле. В конце сентября 2001 года мы с Югом Галем были в Большом театре и договорились с его дирекцией о том, что через месяц обязательно приедем на премьеру «Пиковой дамы».
И вот мы прилетели из Парижа в Москву, чтобы увидеть балет и познакомиться с дарованием Николая Цискаридзе. На премьере он сразу же меня поразил своим талантом. Ролан Пети сделал, безусловно, прекрасный выбор, ставя «Пиковую даму» на Цискаридзе, потому что я увидела в нем великого артиста! В нем сконцентрированы огромные знания, а также важные достоинства и целомудренный стиль русской балетной школы. У Николая отточенная техника и очень личностная манера танца. Он хорошо понял, что Ролан хотел показать ослепительную страсть пушкинского героя. Давно зная Ролана, я тоже поняла, что ему понравилось в Николае и его трактовке роли Германна. Действительно, Цискаридзе был феноменален. Рядом с ним в главных партиях Графини и Лизы были изумительные балерины Большого театра Илзе Лиепа и Светлана Лунькина. «Пиковая дама» Ролана Пети — это спектакль с сильной драматургией и хореографией высочайшего качества, поэтому от всех исполнителей потребовались особенно яркие и богатые выразительные средства. В то же время этот балет позволил Николаю проявить необычайную широту и масштаб его артистического дарования.
В «Пиковой даме» я была сражена личностью Цискаридзе, и мне захотелось, чтобы его увидели в Париже вместе с танцовщиками нашей труппы в балете «Баядерка» в редакции Рудольфа Нуреева. Нужно сказать, что, как только я познакомилась с Николаем, у меня возникла к нему огромная симпатия. Я очень ценю и уважаю этого интересного, необычайно эрудированного человека, даже испытываю к нему в некотором роде материнские чувства, потому что у него очень живой и спонтанный характер. Иногда это замечательно, но порой для него опасно. Может, я ошибаюсь, но Николай способен открыть людям всю свою душу, и в то же время он очень одинок и задумчив, как все великие артисты. Несмотря на некоторую его обособленность, между нами сложились теплые и откровенные отношения.
В декабре 2001 года он приехал к нам в первый раз, чтобы с Мари-Аньес Жилло танцевать в балете «Баядерка». Мне кажется, в тот момент он был особенно одинок, оказавшись вдали от друзей, в новой, незнакомой труппе. Понимая это, я периодически с ним встречалась и беседовала. В день своего рождения, 31 декабря, Николай танцевал «Баядерку» и имел огромный успех. Наверное, у него были знакомые в Париже, но в тот вечер ничего не планировалось специально для того, чтобы отметить его день рождения. Так как я испытывала к Николаю дружеские чувства и он был приглашенным артистом Парижской оперы, после спектакля я предложила ему прийти в мой дом, чего никогда не делаю. Я много работаю, поэтому строго оберегаю свою личную жизнь. Николай стал одним из немногих в мире танцовщиков, который знает, где я живу, и знает мою семью. Специально для него я устроила праздник и пригласила нескольких моих друзей. Николай получил в подарок торт с горящими свечами и был искренне этому рад. У нас сложились действительно очень сердечные отношения.
Плененная личностью Николая, я захотела его увидеть в балете «Клавиго», который Ролан Пети поставил для нашего премьера Николя Ле Риша. Эта идея оказалась интересной и для Николая Цискаридзе. В октябре 2003 года он приехал в Париж и начал репетировать. Его интерпретация образа Клавиго оказалась очень своеобразной. Это как раз то, что я больше всего люблю и ценю в исполнителях, потому что именно это и составляет богатство каждой новой постановки. Разные артисты танцуют одну и ту же партию на свой манер, тем самым внося в спектакль эстетическое и психологическое разнообразие, что крайне важно. Мне было интересно увидеть балет «Клавиго», который мог предстать по-новому благодаря тому, что Николай на свой, очень чувственный манер творил центральный образ спектакля. Я с большим интересом наблюдала, как выдающийся русский танцовщик работает над сложным образом романа Гёте.
Но на одной из репетиций Николай, сделав прыжок, упал и не мог встать. Это произошло так, будто подстрелили птицу, — свободный полет и внезапное падение. Нет ничего более трагичного, чем оказаться такой подстреленной птицей. К сожалению, в моей карьере я видела подобные катастрофы с танцовщиками и балеринами. Это ужасно! Николай приложил много усилий, работая над партией Клавиго, но в итоге ее не станцевал.
Когда я говорю об этом несчастном случае, меня охватывает глубокое волнение. Я была необычайно встревожена и озабочена страданиями Николая. Каждый день я навещала его в клинике. Хотя у него была в Париже одна очень милая подруга, он все-таки был одинок, взволнован и обеспокоен состоянием своего здоровья и перспективами карьеры. Видя его страдания и грусть, я была особенно близка к нему в тот момент. Я разговаривала с Югом Галем, с лечащим врачом и восхищалась мужеством, с которым Николай преодолевал необычайно длительный и сложный послеоперационный период. Я пыталась ему оказать моральную поддержку и вселить в него надежду на успешный исход, ибо в его состоянии здоровья был момент чрезвычайно опасный. Все это время нас связывала истинная дружба и полное взаимопонимание. Думаю, Николай занимает особое место в моем сердце, потому что я знаю его бесконечную любовь к танцу, его артистическое и человеческое мужество. Мужество артиста меня всегда глубоко трогает и восхищает.
Однако профессиональная жизнь есть профессиональная жизнь. Николай достойно преодолел проблемы, связанные с травмой колена и послеоперационной инфекцией, успешно восстановил свою артистическую форму и занял почетное место на олимпе звезд мирового балета. Среди танцовщиков высшего класса его отличает поэтическая чувственность и элегантная музыкальность. Влюбленный в танец, необычайно пластичный и экспрессивный, Николай парит над сценой свободно и вдохновенно. Его движения пылают страстью и пленяют благородством. Но если эти качества не контролировать, они могут обернуться против любого, даже великого артиста. Это не значит, что они становятся недостатками, однако их чрезмерность приходится усмирять, чтобы достичь абсолютного совершенства. С другой стороны, если Николай несколько подавит избыток этих качеств, это уже будет не Цискаридзе. Он очень критично относится к себе и окружающим. В своих суждениях часто бывает прав, но его бурную энергию все-таки следует дозировать.
Я знаю Николая уже 10 лет, что немало. Когда мы познакомились, он был на взлете карьеры и уже был заметен: невозможно не стать любимцем публики, имея такие исключительно ценные качества, которые я только что перечислила. Теперь у него прочное положение. Все то, что он ранее сделал в своем творчестве, приносит обильные плоды.
В недавних представлениях «Щелкунчика» на сцене Гранд Опера Николай вновь поразил меня своим ярким артистизмом. Его Дроссельмейер и Принц восхитили не только публику, но всех профессионалов танца. Это были не просто сказочные персонажи, но живые, очаровательные герои с добрым сердцем и красивой душой. В двух спектаклях с участием Николая я ощутила, быть может сильнее, чем прежде, его профессиональную зрелость и исполнительское совершенство. Должна признаться, что каждое новое выступление Николая в Париже меня убеждает, что этот великий танцовщик, несмотря на огромный успех, уверенно прогрессирует в своем артистическом творчестве. Это непременно подарит ему множество новых свершений и даст важный импульс для дальнейшего развития карьеры.
Будущее Николая может сложиться по-разному, ибо есть несколько интересных возможностей. Но вначале ему необходимо всецело воспользоваться своей блистательной карьерой танцовщика. Он должен для себя решить, будет ли танцевать все предлагаемые роли или только избранные им самим. Он обязан воспользоваться всем тем, что с годами получил, накопил и чего достиг. С другой стороны, мне кажется, ему следует немного расслабиться, потому что он уже достиг огромных творческих высот.
Во-вторых, Николай, будучи артистом столь высокого уровня и авторитета, может возглавить балетную труппу, что обычно и происходит с подобными звездами. Правда, в этом направлении предстоит еще много работы, потому что, когда руководишь труппой, нужны совершенно иные подходы к творческой деятельности, мне это хорошо известно. Руководитель труппы должен быть одновременно чрезвычайно требовательным и благожелательным. Он обязан сделать так, чтобы все шло хорошо, нисколько не стремясь к тому, чтобы его все любили, ибо это невозможно. Каждое решение имеет свои доводы за и против, но нужно следовать своей выбранной линии, зная, что хорошо для труппы, а что плохо. Это другая большая дорога в театральной жизни, и я думаю, что Николай способен ее пройти. Иметь эстетический вкус, творческий разум, любовь к танцу и быть всеми уважаемым чрезвычайно важно, но нужно обладать еще и другими качествами, чтобы стать преуспевающим руководителем труппы. Я не знаю, что думает по этому поводу сам Николай.
Мы с ним немного говорили о будущем. Мне кажется, у него есть желание передавать исполнительское мастерство молодым танцовщикам, потому что он великолепный педагог. И это качество Николая занимает важное место в его творческой эволюции. Быть педагогом означает, что ты должен не только уметь сказать, что и как следует делать, но еще и добиться того, чтобы твой совет был выполним для танцовщика.
Николая страстно интересуют история танца, его традиции и великие творцы. В частности, он очень близок к выдающемуся хореографу Юрию Григоровичу, которым я искренне восхищаюсь. Мне кажется, у Николая есть желание возобновить некоторые забытые балеты. Но сейчас, повторюсь, ему следует воспользоваться всем тем, что у него есть, а его беззаветная любовь к танцу со временем откроет ему новые перспективы.
Брижитт Лефевр – директор Парижской оперы с 1995 по 2014 годы. (2010г.)
