Вместо эпиграфа – выдержка из рассказа Хемингуэя «Снега Килиманджаро» (там герой лежит при смерти, оглядывается на свою жизнь и творчество, а рядом – близкая женщина, которая ещё верит в чудо):
– Ты не умрёшь.
– Перестань говорить глупости.
<...>
Теперь он уже никогда не напишет о том, что раньше всегда приберегалось до тех пор, пока он не будет знать достаточно, чтобы написать об этом как следует.
<...>
Он только что услышал, как смерть опять прошла мимо койки.
– Знаешь, единственное, что я ещё не утратил, – это любопытства, – сказал он ей.
– Ты ничего не утратил. Ты самый полноценный человек из всех, кого я знала.
– Господи боже, – сказал он. – Как мало дано понимать женщине. Что это? Ваша так называемая интуиция?
... В эту минуту смерть подошла и положила голову в ногах койки и до него донеслось её дыхание.
Мы не можем знать, что написал бы Пушкин, если бы прожил долгую жизнь. Однако и то, что им написано, уже составляет один из столпов национальной культуры. Он оставил нам так много прекрасного и чистого, что, по-моему, недостойно «копаться в его грязном белье» и делать вид, что он «просто человек» и «такой же, как мы». Читала где-то, что люди любят обсуждать недостатки великих личностей, потому что, сравнивая эти недостатки со своими собственными, люди как бы возвышаются.
Вот –
пустили сплетню,
тешат душу ею.
Александр Сергеич,
да не слушайте ж вы их!
Может,
я
один
действительно жалею,
что сегодня
нету вас в живых.
(Владимир Маяковский «Юбилейное»)
Пушкин был крайне щепетилен в вопросах чести. Он не был святым и не вёл монашеский образ жизни – об этом нам уже кто только не рассказал. Но в своих произведениях он чётко разделял добро и зло, честь и бесчестье. Это было характерно и для Есенина, и для Высоцкого (ой, тень Безрукова замаячила!), и для других выдающихся мастеров слова.
Женская честь, целомудрие до брака, верность клятве, данной перед алтарём – всё это #Пушкин наделяет в своих произведениях неприкосновенностью и священностью. Супружеская верность – одна из важнейших черт его героинь.
Вспомним примеры.
«Береги честь смолоду» – эпиграф к «Капитанской дочке» (1836), где нежная и целомудренная история любви Маши Мироновой и Петра Гринёва происходит на фоне Пугачёвского бунта. Эпиграф задаёт весь тон повести. А дуэль между Гринёвым и Швабриным случается из-за попытки последнего лживо намекнуть на доступность капитанской дочки: «…ежели хочешь, чтоб Маша Миронова ходила к тебе в сумерки, то вместо нежных стишков подари ей пару серёг». Пётр вступился за честь своей возлюбленной и едва не распрощался с жизнью.
В повести «Метель» (1831) Бурмин, помня о своей былой «непонятной, непростительной ветрености», честно объясняет Марье Гавриловне, почему не может жениться на ней (как выяснится через минуту, потому что уже на ней женат). Если бы не эта сказочная концовка, Бурмин оставил бы Марью Гавриловну в покое – из соображений чести. (Сравним это с ситуацией в «Джен Эйр» Шарлотты Бронте: там мистеру Рочестеру наличие законной супруги – хоть и невменяемой – не помешало повести к алтарю ни о чём таком не подозревающую юную Джен).
В «Дубровском» (1833) Машу Троекурову (видимо, Пушкину очень нравилось женское имя «Мария») отец-деспот выдаёт замуж за нелюбимого. По дороге из церкви благородный разбойник Дубровский останавливает карету с молодожёнами и говорит Маше: «Вы свободны». На что любящая его девушка отвечает:
Нет, поздно. Я обвенчана. <…> Я ждала вас до последней минуты… Но теперь, говорю вам, теперь поздно. Пустите нас.
Неудачное любовное приключение в шуточной поэме «Граф Нулин» (1825) получается таковым благодаря способности замужней героини постоять за себя и дать отпор дерзкому ухажёру.
Даже в сказке «Руслан и Людмила» (1820) Пушкин не обходит вниманием тему сохранности женской чести.
Так, при встрече с волшебником-финном Руслан получает от него уверения в невредимости похищенной Людмилы. Черномор-де стар для плотской любви:
Он звёзды сводит с небосклона,
Он свистнет – задрожит луна;
Но против времени закона
Его наука не сильна.
<…>
Он только немощный мучитель
Прелестной пленницы своей.
Вокруг неё он молча бродит,
Клянёт жестокий жребий свой...
Когда Руслан уже возвращается в Киев со спасённой, но погружённой в магический сон Людмилой, поэт пишет:
Ужель, страдалец постоянный,
Супругу только сторожил
И в целомудренном мечтанье,
Смирив нескромное желанье,
Своё блаженство находил?
Далее следует утвердительный ответ на этот вопрос, задать который, уверена, никогда не пришло бы в головы маленьких слушателей поэмы.
И, конечно, верность Татьяны (уже не Лариной) своему мужу и её отказ стать любовницей Онегина, выраженные в крылатых строках:
Я вас люблю (к чему лукавить),
Но я другому отдана
И буду век ему верна.
Не спорю, можно противопоставить этому списку других, более весёлых и менее ответственных, героинь Пушкина (Параша из «Домика в Коломне», Дуня из «Станционного смотрителя» и некоторые второстепенные и третьестепенные персонажи из других произведений), однако самые знаменитые его героини строги, честны и чисты. Марья Миронова, Маша Троекурова и в особенности Татьяна Ларина – образцы женщин. Это, по сути, одна и та же женщина – пушкинский идеал. Они наделены одними и теми же чертами, только Татьяна получилась наиболее объёмной и запоминающейся.
Явный злой рок виден в том, что Пушкин, из раза в раз повторявший в своих произведениях мотив женской верности, погиб, когда этот мотив прозвучал в его реальной жизни и под сомнение была поставлена верность его собственной супруги. Поэт получил смертельное ранение не на дуэли из-за эпиграммы или ссоры за карточным столом, а именно из-за конфликта по поводу женской чести. То, за что он так убеждённо ратовал в своих книгах, убило его. То есть, убил его негодяй Дантес, но причиной дуэли стало оскорбление, связанное с самой чувствительной, важной, уязвимой для Пушкина сферой.
Известный литературовед Юрий Лотман, рассказывая об отношениях Пушкина с женщинами, отмечал, что многое нам неизвестно. В отличие от современных нам биографов, радующихся каждому предмету грязного белья, вытащенному из корзины «объекта исследования», Лотман был тактичен и говорил: «Не нужно слишком много знать, особенно в таких вопросах».
Я с уважением отношусь к авторам, чей труд внёс вклад в культурное наследие нашего народа. Мне важна красота и сила их стихов и прозы. А вот знать, был ли Пушкин дамским угодником, Есенин – пьяницей, Высоцкий – наркоманом, мне, в общем, необязательно. Мне это неинтересно, вот честное слово.
Ещё вспомним высказывание Киплинга: «Спрашивайте про меня лишь у моих книг», рядом с которыми отлично встанут слова Белинского о Пушкине: «Читая его творения, можно превосходным образом воспитать в себе человека». То есть, мы спросим у книг Пушкина, и они ответят нам, как быть человеком. Человеком чести. И если сейчас это звучит для нас наивно, то проблема в нас, а не Пушкине.
Александр Сергеич,/ да не слушайте ж вы их!..
Закончу анекдотом почти в тему: «В наше время врачи спасли бы Пушкина, а Дантеса с его пустячным ранением залечили бы до смерти».
Автор - Ольга Типайлова.
Читай&мысли - о Маяковском и Есенине.
Также читайте про связь книг (в т.ч. "Евгения Онегина") и популярных песен: "Какому литературному герою подходит песня The Show Must Go On?" и про "красную линию" в творчестве А.П. Чехова - "Очень страшный Чехов"