Начало января 1979 года в Москве выдалось морозным. В новогоднюю ночь температура опустилась до -38 градусов. Аномальные холода начались с 25 декабря и ослабели только к середине следующего месяца. И, как часто бывает у наших коммунальных служб, "зима пришла неожиданно" - начались неполадки с теплоснабжением, потому что оборудование попросту не рассчитано на такие температуры. Выходили из строя котлы, в квартирах остыли батареи, где-то перестали подавать газ, лопались трубы.
Мы привыкли к теплу в своих домах при любой температуре и естественно, никто не держал в квартире запас обогревательных приборов. А в газифицированных домах и электрическая плитка была редкостью. Думаю, и портативных газовых плиток тогда еще не было. Это сейчас можно найти все, что угодно, и на любой случай. А тогда люди выходили из положения как могли, вплоть до костров во дворах многоэтажек. Кое-где людей пришлось эвакуировать из замерзших пятиэтажек. Подробнее об этом можно прочитать в материале В.Г. Семенова Холод и энергетические аварии.
Именно этим событиям посвящено стихотворение Владимира Высоцкого:
В белье плотной вязки,
В будёновке ноской,
Овеянной, кстати,
Гражданской войной,
Я не на Аляске
И не с эскимоской —
Лежу я в кровати
С холодной женой.
Идёт моей Наде —
В плетёной рогоже,
В фуфайке весёлой,
В китайском плаще, —
И в этом наряде
Она мне дороже
Любой полуголой,
А голой — вообще!
Не нашёл сатана денька,
Всей зимы ему мало! —
Нет, напакостил в праздник точь-в-точь!..
Не тяни же ты, Наденька,
На себя одеяло
В новогоднюю ночь!
Тьфу в нас, недоённых, —
Чего мы гундосим!
Соседу <навесить> —
Согреться чуток?
В центральных районах
В квартирах — плюс восемь,
На кухне — плюс десять,
Палас — как каток.
Сожгём мы в духовке
Венгерские стулья
И финское кресло
С арабским столом!
Где надо — мы ловки:
Всё прём к себе в улья, —
А тут, интересно,
Пойдём напролом?
Вдруг умы наши сонные
Посетила идея:
Десять — это же с водкой полста!
Наливай же гранёные,
Да давай побыстрее!..
Вот теперь красота!
Варианты, черновики ЗДЕСЬ: https://vk.com/page-50031359_46963211
Марина Влади описывает эти же события в своей книге. Там есть эпизод, когда возмущенные холодом в домах люди жгут во дворе какие-то доски, шины и всячески выражают свое недовольство:
Уже не осталось больше досок, которыми можно было бы поддержать костер, некоторые грозятся начать жечь деревянные двери подъездов, другие стараются снять шины у машин со стройки, и все это начинает напоминать бунт. Приезжает милиция. Толпа недовольно шумит, расступается, постепенно расходится, и вскоре мы остаемся почти одни. С замерзшими лицами, со склеившимися от мороза ноздрями, с заиндевевшими бровями мы возвращаемся домой после того,
как нам было категорически предложено "освободить площадку".
Это длилось всего несколько минут, но результат не замедлил сказаться. Ночью были посланы специальные бригады для ремонта лопнувших котлов, и назавтра все поздравляли друг друга. Без вчерашнего случая, говорили, никто бы ничего не сделал.
Этим людям повезло, ведь все могло бы закончиться гораздо трагичнее. В ночь с третьего на четвертое января случилось событие, на фоне которого пара лопнувших батарей или даже котлов показались бы мелочью, если бы не профессионализм и героизм пожарных расчетов. Вот только Москва так и не узнала своих героев. Тогда ведь не было вездесущих блогеров с телефонами, и новости распространялись не так быстро. Да и предавать огласке такие происшествия было не принято.
В ночь на 4 января на ТЭЦ-21, снабжающей теплом пятую часть Москвы, случилась авария. Лопнула стальная задвижка на регулирующем мазутном клапане. И горячая масса мазута и дизельного топлива под давлением хлынула с высоты 13 метров на работающий в усиленном режиме раскаленный котел. Мазут загорелся, высокая температура деформировала газопровод, произошла утечка природного газа. Все одно к одному. В 2.37 вся эта адская смесь взорвалась. Разрушилось железобетонное покрытие на котле, несущие конструкции деформировались, перегородки и ограждающие стены готовы были развалиться. Остановить подачу мазута сразу не удалось. Горящая жидкость продолжала растекаться по помещению, температура поднималась все выше, едкий дым заполнил все вокруг. Внутренние пожарные краны и огнетушители не смогли справиться с этим кошмаром. Дежурный персонал покинул помещение. Огонь полыхал на площади более 1000 кв.м, создалась аварийная ситуация, грозившая катастрофой и полным выходом из строя ТЭЦ-21. Спасение станции зависело от пожарных столицы.
Предлагаю к прочтению несколько материалов, посвященных детальному описанию действий пожарных:
Тяжелый мазут https://www.rubin01.ru/info/articles/protivopozharnyy-shchit-moskvy/tyazhelyy-mazut/ здесь очень подробно рассказывается о действиях всех участников и о самом пожаре.
Пожар на ТЭЦ-21 (Москва) 03.01.1979 г. http://maksimchuk.info/fire/tec21 личное описание событий непосредственным их участником, командиром 2-го батальона в/ч 5103 В.Я. Никитенко. Не могу не привести здесь основные моменты:
— Около 3 часов ночи 3 января 1979 года я, в то время командир 2-го батальона в/ч 5103 (2-я бригада), получил сообщение, от которого бросило в жар: мощный пожар на ТЭЦ-21 – объекте, обеспечивавшем теплом сотни тысяч квартир, множество школ, детских садов, больниц, заводов. Уже в районе Лианозово на Дмитровском шоссе я увидел огромное зарево, которое с моим приближением становилось похожим на стремительный ураган. Ураган этот, как тайфун, готов был поглотить все вокруг, в том числе и мой комбатский «уазик».
<...> Аварийная обстановка на станции грозила взрывом всего цеха, разрушением машинного зала и главного щита управления и в результате – остановкой ТЭЦ. А это значило бы, что две трети столицы останутся без тепла и света в сорокаградусный мороз.
В 02:39 на пожар прибыл караул 51-й районной роты под руководством лейтенанта Е.П. Ермолова. Этот молодой лейтенант первого года службы впервые в своей жизни один на один столкнулся с ситуацией, когда от его распоряжений зависело начало настолько тяжелой борьбы с разыгравшейся стихией. Судьба устроила ему и его подчиненным суровое испытание на прочность и выдержку.
<...> Лейтенант не потерял самообладания. Уже через 4 минуты после прибытия он объявил пожар №3, правильно определил решающие направления и подал ствол ГВП-600 (генератор высокократной пены, способный подавать 600 л пены в секунду) по маршевой лестнице административного корпуса на уровень 2-го этажа для тушения нефтепродуктов в месте разрыва трубопровода. Кроме того, Ермолов от автонасоса подал еще два ствола ГВП-600 на тушение разлившегося мазута в котельном цехе. Все это были правильные решения молодого командира. Но для такого пожара поданные стволы были каплей в море.
К этому времени на пожаре уже было сосредоточено более 10 пожарных подразделений. К руководству тушением приступил прибывший оперативный дежурный по 2-му батальону в/ч 5103 старший лейтенант Михаил Бударев, который ранее служил у меня в 41-й роте рядовым солдатом-пожарным.
В 02:41 прибыл караул 13-й роты во главе с офицером первого года службы лейтенантом Шуляренко. По приказу оперативного дежурного Бударева караул Шкуляренко установил автонасос на гидрант и подал в котельный цех на отметке 3 ствол ГВП-600 и два ствола «А» - мощных водяных ствола, подающих 32 литра в секунду каждый, со стороны котла №1.
<...> Около 2:56 произошел второй мощный взрыв, который практически разрушил котлы №№1 и 2, а так же часть железобетонного перекрытия. Деформировались стены, перегородки, все металлические конструкции, а двутавровые металлические балки были скручены как тоненькие веревочки.
Предвидя страшную угрозу развития пожара, старший лейтенант Ермолов и прибывший оперативный дежурный старший лейтенант Бударев в 2:57 повысили номер пожара до 5. Затем они потребовали от дежурной администрации письменного разрешения на снятие (отключение) электрического напряжения для начала тушения и подачи водяных стволов.
Таким образом, всего через 17 минут после сообщения о пожаре два младших офицера сделали все от них зависящее: смогли четко выбрать самые сложные, решающие направления на пожаре и начать тушение. Работая смело и мужественно, эти офицеры 51-й и 13-й рот 2-го батальона в/ч 5103 сделали почти невозможное. По итогам тушения этого пожара лейтенанты Шуляренко и Ермолов и их подчиненные были заслуженно награждены медалью «За боевые заслуги».
Я прибыл на пожар в 03:15. К этому времени распространение горящей жидкости стало молниеносным. Возникла реальная угроза проникновения огненной массы из котельного цеха в машинный зал, кабельные полуэтажи и тоннели, на главный электрораспределительный щит управления. В помещении цеха была высокая температура. Густой едкий дым затруднял дыхание и ограничивал видимость.
<...> Из-под крыши 45-метрового корпуса вырывались языки пламени и черного дыма. Красно-черный столб вырос в центре цеха, над котлом №2. Это означало, что потолочное перекрытие над котлом уже взорвалось.
В считанные минуты были установлены на водоисточники автонасосы 41-й и 31-й рот, проложены к подъездам магистральные линии. От автоцистерн подали пенные стволы на первые-вторые этажи в очаги интенсивного горения.
Бударев передал мне письменное разрешение дежурного персонала ТЭЦ на снятие напряжения и тушение пожара водой. Это практически была вторая победа, но тревога и волнение за жизнь подчиненных вышли на первое место. На объекте сотни метров кабелей, а значит, даже после снятия напряжения в кабельных линиях могут быть так называемые блуждающие токи. А значит, люди все равно в опасности.
Кроме того, администрация все еще не могла перекрыть резервную задвижку подачи мазута. Это действительно было непросто: в главном корпусе, где произошел пожар, располагались шесть мощных котлов и шесть генераторов, объединенных в одну технологическую линию. То есть топливопроводы, паропроводы, электрораспределительные щиты, кабельные линии и другое оборудование были общими всех. А значит, приостановить подачу мазута было теоретически возможно, но не только к горящему котлу, а ко всем шести котлам сразу. Это означало, что тепло и электричество перестанут поступать в дома и на производство. И это в сорокаградусный мороз!
Было ясно одно — каким бы исход тушения котлов №№1 и 2 ни был, сейчас главное и основное — не допустить распространение огня на котлы и генераторы, и особенно на главный щит управления, который находился на уровне 3-го этажа. Это стало решающей задачей для ликвидации пожара и спасения станции. Но решить эту задачу было очень трудно ввиду исключительно опасного характера пожара. Мне нужно было в этот решающий момент не ошибиться, не дрогнуть и выбрать наиболее эффективное и решающее направление, чтобы максимально «навалиться» на пожар и затем его ликвидировать.
После нескольких разведок пожара — а объект я знал наизусть — мне стало ясно, что в наиболее опасном положении находится главный пульт управления станции. А так как он находился на уровне 3-го этажа здания, подавать огнетушащие вещества было бы лучше с более высокого уровня, чтобы получить максимальный эффект тушения. А значит, надо было подняться на отметку 8, которая соответствовала высоте 35 м, со стороны главной маршевой лестницы. Именно отсюда открывалась страшная картина пожара, бушевавшего внизу, и именно отсюда была возможность, хотя и крайне рискованная, для маневров стволами в нескольких направлениях. А это давало ствольщикам возможность отхода в случае явной угрозы их жизни.
Подробное описание того, что пришлось выдержать работавшим на высоте людям, даже читать страшно. А они выдержали. И победили!
<...> С момента развертывания стволов на отметке 8 в 03:25 до момента третьего взрыва перекрытия в 04:25 прошел час. Час, показавшийся нам вечностью, когда мы, напрягая все человеческие силы, мобилизуя и поддерживая всех бойцов, вели неравную, непосильную борьбу с огнем в этом кромешном аду на высоте 45 метров. Страдая от высокой температуры и горячего пара, мы выходили из положения как могли, обливали себя водой, лежали по очереди на бетонном полу, ведь все металлические конструкции с каждой минутой нагревались все больше. Ствольщики то продвигались вперед, то отходили назад, не выдерживая высокой температуры. В этих неимоверно тяжелых условиях мы выдержали целый час.
Через 4–5 минут после ухода с боевого участка И.Л. Антонова и И.Ф. Кимстача к нам поднялись офицеры и солдаты, чтобы помочь спуститься вниз. Ведь все мы были обледеневшие и физически измотанные, я уже не говорю о психологическом состоянии личного состава. У выхода с маршевой лестницы горевшего корпуса ТЭЦ нас встретил наш командир бригады полковник А.Д. Сказин. Он высоко оценил наши действия и мужество.
Некоторых солдат поместили в машины «скорой помощи» для проверки и оказания медицинской помощи. С остальными я был размещен в теплом помещении, где с нас сняли обледеневшие боевки и плащи, выдали смену одежды и белья и горячую пищу, привезенную из в/ч 5103. Одним словом, мы получили все необходимое, чтбы быть в полной боевой готовности.
В 05:35 я пошел посмотреть на пожар «со стороны». Пожар был уже локализован. А в 06:00 была объявлена его ликвидация. Я смотрел вверх и ужасался: там, где мы находились, были только глыбы покореженных, погнутых, расплавленных металлических конструкций и двутавровых металлических балок, которые деформировались и превратились в витые веревки. Я еще раз поблагодарил Бога за то, что нам удалось вовремя оттуда уйти и увести людей.
Котлы №№ 1, 2 и 3 вместе со всеми коммуникациями (воздуховодами, газомазутопроводами, рабочими площадками, лестницами, теплоизоляцией и др.) были полностью разрушены и выведены из строя. Деформировались металлические конструкции фонарей над котлами №№ 1 и 2. Железобетонные плиты смещены, примыкающая к плитам кирпичная стена и стена турбинного отделения разрушена.
Вот почему, когда весь офицерский состав гарнизона в течение пяти дней приезжал изучать этот пожар на месте, у многих увидевших такую картину нервы не выдержали, и ряд офицеров, имеющих выслугу лет, в течение ближайшего времени подал рапорта на пенсию.
Но четко работали спасенные от огня генераторы и котлы №№ 4, 5, 6, 7. Спасено сердце ТЭЦ-21 — главный щит управления, сохранены все главные коммуникации, кабельные тоннели, машинный зал. Спасены, несмотря ни на что, в том числе и на сорокаградусный мороз. Спасены благодаря тому, что пожарные не допустили распространения пожара по котельному цеху, в машинный зал, к главному и блочным щитам управления, в кабельные тоннели и на полуэтажи. Работа ТЭЦ даже не приостанавливалась, подача тепла и электроэнергии на объекты и в жилые дома не прекращалась.
На тушении ТЭЦ-21 были задействованы 47 пожарных рот нашего гарнизона и самая разнообразная техника. Боевой расчет составил 550 человек. На пожаре присутствовал весь руководящий состав гарнизона. Работало три(!) штаба пожаротушения. Каждый из сотен специалистов внес свою лепту в тушение.
<...>
Необходимо отметить, что особо сложным и опасным тушение пожара сделал фактор разрушения газопровода диаметром в 600–800 мм. Разрушение котлов произошло в основном из-за воздействия высокой температуры пламени газа.
И на таком сложнейшем пожаре все офицеры проявили героизм и мужество, все были на этом пожаре рядом со своими подчиненными и уберегли их от верной смерти, а беда могла произойти очень большая. Каждый из нас работал на износ. И если давал слабину, как, например, на моем боевом участке, то только потому, что условия были нечеловеческими. Но даже поддавшись страху, люди брали себя в руки и продолжали усмирять огонь.
Несмотря на явную угрозу и критические ситуации, на пожаре не погиб ни один человек, более того, никто, включая работников станции, не получил травм и ожогов.
Ворча по поводу бытовых неурядиц, вспоминайте иногда этих людей.
Спасибо, что прочитали. Если вам понравилась статья, познакомьтесь с другими материалами канала: Каталог статей "Стихии Высоцкого"
