«У Золушки много забот;
Ей что-то никак не везёт.
Кто б знал, что король (кто б знал)
Позарится на хрусталь».
(Э. Шклярский «Золушка»)
Историю о бедной падчерице-замарашке, сумевшей с помощью феи-крёстной попасть на бал и очаровать самого принца, мы знаем, прежде всего, в версии Шарля Перро. Оно и понятно - у тех же братьев Гримм эта сказка вышла уж слишком кровавой (в отличие от Перро, братья старались по возможности меньше вмешиваться в народные сюжеты).
Сам образ Золушки у Гримм в целом традиционен: она так же трудолюбива, добра и скромна, как и в сказке Перро. Правда, героине помогает не крестная, а настоящая мать. Помогает, естественно, через посредника: на ее могиле вырастает дерево, в ветвях которого живет белая птичка, исполняющая желания.
Знаменитые башмачки в варианте Гримм – золотые. Впрочем, и у Перро они сначала были далеко не хрустальные, а отороченные мехом. Некоторые исследователи считают, что этим мехом был знаменитый русский соболь, и в переводах пишут «соболевые башмачки», другие же — что мех был из сибирской белки. Но со временем слово «vair» («мех для оторочки») по принципу испорченного телефона превратилось в «verre» («стекло»). Так удобная и мягкая обувь превратилась в изысканные на слух, но совершенно садистские на практике «хрустальные башмачки». Кстати, О. де Бальзак и автор словаря французского языка предлагали заменить в сказке Перро «de verre» на «de vair», но было поздно – к хрустальным башмачкам уже привыкли.
Мотив побега Золушки с бала у Гримм тоже отличается от версии Перро. Красавица здесь испугалась не боя часов, а попыток принца выяснить, чья же она дочь. Когда же к семье Золушки является гонец с туфельками, вредным сестрам удается-таки их примерить, ради чего одна из них… отрубает себе палец, а вторая – пятку! Однако обманщиц разоблачают два голубя, напевающих:
«Погляди-ка, посмотри,
А башмачок-то весь в крови…».
На этом злоключения сестер не заканчиваются. Если в куртуазном повествовании Перро Золушка их не только прощает, но и устраивает их личную жизнь («…выдала замуж за двух знатных придворных»), то у «народников» Гримм расправа над притеснителями героини неизбежна.
Братья Гримм, «Золушка»:
«А когда пришло время свадьбу справлять, явились и вероломные сестры — хотели к ней подольститься и разделить с ней ее счастье. И когда свадебное шествие отправилось в церковь, старшая оказалась по правую руку от невесты, а младшая по левую; и выклевали голуби каждой из них по глазу. А потом, когда возвращались назад из церкви, шла старшая по левую руку, а младшая по правую; и выклевали голуби каждой из них еще по глазу».
Вот такая сказочка, милые детки!
Перро же изрядно облагородил народный сюжет - образно говоря, ввёл "няюшкины росказни" в "высший свет" аристократии. Не все знают, но в принц в французской версии носит изысканное «говорящее» имя Мирлифлор (фр. mirer – «стремиться, домогаться» и fleur – «цветок»), которым после выхода сказки частенько называли элегантных юношей при дворе Людовика IV.
Сама же Золушка в этой версии является просто образцом куртуазной морали...
Кстати, я где-то читал, что эта прославленная сказка вкупе с «Белоснежкой» подверглась остракизму со стороны каких-то оголтелых феминисток. «Вина» этих произведений заключалась якобы в том, что они учат девочек тому, что «красивой быть выгодно».
Подобное утверждение не только глупо звучит, но и в корне неверно по отношению к сказке. Замарашка-падчерица, на которую никто не обращает внимания, отличается от своих сестер (отнюдь не уродин) не объемом груди и талии (хотя, конечно, она «потенциально» красива), а именно скромностью, терпением, добрым сердцем и истинно куртуазной учтивостью (недаром на балу Золушка подсаживается к сестрам, осыпает их любезностями и делится «апельсинами и лимонами, которые дал ей принц»). Красота – это, скорее, волшебный Дар – внешнее вознаграждение за внутренние (в случае Перро – куртуазные) достоинства.
Об этом говорится и в первой морали, венчающей французскую версию сказки...
Бесспорно, красота для женщин сущий клад;
Все неустанно хвалят вид пригожий,
Но вещь бесценная – да нет, еще дороже! –
Изящество, сказать иначе: лад.
Коль фея кумушка малютку Сандрильону
Наставила и обучала так,
Что заслужила Золушке корону,
Уж значит, эта сказка – не пустяк.
Красотки, есть дары нарядов всех ценнее;
Но покорять сердца возможно лишь одним –
Изяществом, любезным даром феи:
Ни шагу без него, но хоть на царство с ним...
Правда, во второй морали Перро позволил себе поиронизировать:
Чего уж лучше, знаем сами,
Слыть мудрецами, храбрецами,
Роскошней быть, чем первый франт,
Иметь какой-нибудь талант,
Определенный небесами.
Все это можно заслужить,
Но лучшие дары пребудут бесполезны,
Пока не вздумает за нас поворожить
Хоть кумушка, хоть куманек любезный.
А феминисткам я бы посоветовал прочитать еще одну замечательную (правда, не столь известную) сказку Перро «Рикке с хохолком», посвященную как раз проблеме взаимосвязи между красотой и умом. В ней красивая, но чрезвычайно глупая, принцесса и умный, но безобразный, принц, благодаря любви, верности и благородству, как бы делятся своими достоинствами. Не такая уж, надо сказать, и сказка…
Опросам, конечно, можно и не доверять, но в том, что сюжет «Золушки» неоднократно признавали самым популярным за всю историю человечества, много правды. И Шарль Перро, будь он жив, мог вполне справедливо требовать авторские отчисления за любую «мыльную оперу» и мелодраму, в которых непрестанно эксплуатируется эта заветная мечта любой женщины.
Д. Родари «Грамматика фантазии»:
«Берется популярная сказка и сводится к голой схеме, к основным сюжетным линиям:
Золушка живет с мачехой и сводными сестрами. Сестры едут на пышный бал, оставив Золушку одну дома. Благодаря волшебнице Золушка тоже попадает на бал Принц в нее влюбляется… и т.д .
Вторая операция состоит в том, чтобы еще более абстрагировать сюжет:
«А» живет в доме «Б» и находится с «Б» в иных отношениях, нежели «В» и «Г», тоже живущие с «Б». «Б», «В» и «Г» отправляются в «Д», где происходит нечто, обозначаемое буквой «Е». «А» остается одна (или один, род не имеет значения). Но благодаря вмешательству «Ж» «А» тоже может отправиться в «Д», где производит неизгладимое впечатление на «3». И т.д.
А теперь интерпретируем эту абстрактную схему по-новому. Может получиться, например, следующее:
Дельфина — бедная родственница владелицы красильни в Модене и матери двух кривляк-гимназисток. Покуда синьора с дочками совершают путешествие на Марс, где происходит большой межгалактический фестиваль, Дельфина торчит в красильне и гладит вечернее платье графини Такойто. Размечтавшись, Дельфина облачается в платье графини, выходит на улицу и, недолго думая, забирается в космический корабль Фея-2…, тот самый, на котором летит синьора Такаято, тоже направляющаяся на марсианский праздник. Дельфина, разумеется, едет зайцем. На балу президент марсианской республики примечает Дельфину, танцует только с ней одной. И т.д. и т.п.».
Анекдоты:
Пустил отец-султан по стране гонцов с хрустальной туфелькой маленького размера.
— Кому туфелька придется впору, та и есть невеста моего сына, — объявил.
И пришлась туфелька впору 1234 юным девушкам, которые вскоре и стали женами счастливого наследника султана.
Пришла Золушка к Принцу, тот глядит — зуба нету!
— Понимаешь, — объяснила Золушка, — грызла намедни тыквенные семечки, да о правую переднюю рессору зуб и сломала!
Автор: Сергей Курий
Другие статьи цикла «По ту сторону сказок Шарля Перро»:
- «А с поцелуем торопиться не будем...». Изнанка сказки «Спящая красавица»
- Коварный соблазнитель, или Подлинная история «Красной Шапочки»
