«Аничковы собрания – это рай на земле; есть много званых в Царство Божие, а в царстве царевом в Аничковом – лишь сто избранных персон» – так восторженно отзывалась об этих балах А.О. Смирнова-Россет, фрейлина императрицы Александры Федоровны.
«Никогда на этих празднествах не присутствовало больше ста человек, – вспоминала Великая княгиня Ольга Николаевна, – они считались самыми интимными и элегантными праздниками»
Действительно, только «ближний круг» императорской семьи удостаивался чести бывать на этих блестящих собраниях. Государственный деятель барон М.А. Корф признавался, что:
«никогда еще не был удостоен приглашения на Аничковский бал. …Тут приглашения делаются не по званиям и не по степеням государственной службы, а по особенному разбору»
В числе «избранных персон» оказались и Пушкины, получив приглашение на бал 23 января (по старому стилю) 1834 года.
«Двору хотелось, чтобы Наталья Николаевна танцевала в Аничкове», – записал Пушкин в дневник 1 января, узнав о том, что «третьего дня … пожалован в камер-юнкеры»
Приехав в Аничков дворец, Пушкин как бы неожиданно узнал, что мужчины должны были явиться во фраках, а не в мундирах. Трудно представить, что он не знал об этом заранее, т.к. в пригласительных билетах (повестках), которые по адресам развозили придворные слуги, непременно указывалась форма одежды. Поэт оставил жену на балу, а сам уехал и весь вечер провел у С.В. Салтыкова на Малой Морской.
Государь был раздражен этим вызывающим, по его мнению, поступком и велел Наталье Николаевне «попенять» Пушкину за пренебрежительное отношение к придворным обязанностям. В дневнике поэта появилась запись:
«Гос<ударь> был недоволен и несколько раз принимался говорить обо мне: «Он мог бы дать себе труд съездить надеть фрак и возвратиться»
Через день, 25 января, Пушкины были на балу у князя B.C. Трубецкого. Государь приехал всего на полчаса, но нашел время поинтересоваться у Натальи Николаевны (по-французски): «Из-за сапог (т. е. без повода, по капризу) или из-за пуговиц ваш муж не явился в последний раз?» В дневнике поэт уточнил, что это графиня Бобринская, пытаясь смягчить недовольство государя, пыталась оправдать проступок Пушкина тем, что у него не были нашиты «мундирные пуговицы».
Графиня А.В. Бобринская неоднократно выручала Пушкина в подобных ситуациях. Вот как поэт вспоминал об очередном бале в Аничковом дворце: «На лестнице встретил я старую графиню Бобринскую, которая всегда за меня лжет и вывозит меня из хлопот. Она заметила, что у меня треугольная шляпа с плюмажем (не по форме: в Аничков ездят с круглыми шляпами; но это еще не всё). Гостей было уже довольно … Граф Бобринский … велел принести мне круглую. Мне дали одну, такую засаленную помадой, что перчатки у меня промокли и пожелтели». Известно, что и в этот раз поэт был заранее предупрежден о форме одежды и даже отметил в дневнике:
«Придворный лакей поутру явился ко мне с приглашением: быть в 8 1/2 в Аничковом, мне – в мундирном фраке, Наталье Николаевне как обыкновенно»
Пушкин не мог не понимать, что его поведение было серьезным нарушением придворного этикета, за которым очень внимательно следил сам государь, наказывая нарушителей. Схема бала и поведение участников была строго регламентирована. Это распространялось и на «форму одежды» для мужчин и женщин – участников бала. Для кавалеров существовали свои каноны бального костюма. Так, во времена правления Николая I на придворные балы гражданские служащие надевали мундиры, соответствующие их должности. Еще в конце января 1830 года, после бала во Французском посольстве, император писал Бенкендорфу:
«Вы могли бы сказать Пушкину, что неприлично ему одному быть во фраке, когда мы все были в мундирах, и что он мог бы завести себе, по крайней мере, дворянский мундир; впоследствии в подобных случаях пусть так и сделает»
Пушкин, как мы знаем, не воспользовался советом императора и продолжал неоднократно нарушать строгие правила придворного этикета.
Автор текста — Татьяна Риксовна Мазур, ведущий хранитель экспозиции Мемориального музея-квартиры А.С. Пушкина.
