Люба с матерью поспешно собирали на стол: отец, как всегда, домой забежал на минуту. По привычке взял горбушку свежего хлеба, вдохнул её запах. Посыпал крупной солью, уже приготовился сунуть ещё тёплую горбушку в карман и снова сбежать по ступенькам крыльца. Жена с дочкой переглянулись. Аксинья Петровна решительно отобрала у мужа горбушку:
- Чай, никуда шахта не денется. Не провалится, – и так под землёю. Щи мы с Любаней для кого готовили! А ещё у нас блинцы с топлёным маслицем, со сметаной. Садись за стол.
- Ксюша!..– Привалов с сожалением проводил взглядом румяную горбушку, которую Аксинья водворила в глиняную миску, к другим ломтям хлеба. – Савельев заждался уж. Мы с ним на новую шахту…
- Савельев твой у Аграфены Пантелеевны, хозяйки, небось, щей вторую миску доедает. А ты – сиротскими кусками обходишься! Либо боишься, что кто-то за вас шахту построит? Не надейся: всё равно вам строить придётся.
Делать было нечего. Алексей Матвеевич опустился на лавку у стола, перекрестился. Оглядел стол:
- Ровно на Ерёмину свадьбу наготовили!
Любаша рассмеялась, обняла отца:
-Мы с маманюшкой для тебя одного старались!
Аксинья Петровна тоже чуть подобрела, усмехнулась:
- Ты, поди, и забыл уж вкус щей-то. А щи сегодня Любаня готовила.
По щам Привалов и правда соскучился: не поднял голову от миски, пока донышко не показалось:
- Ну, Любаша, – угодила бате, Спаси Христос. Душу отвёл: уж так щей хотелось.
Любаня положила в миску сметаны, подвинула отцу:
- Блинцы ещё, батянюшка. – Присела напротив отца: – А эта, с локонами… Что платья по три раза в день меняет, она что, – у Аграфены Пантелеевны жить будет?
Отец кивнул:
- Ну, да. Аграфена Пантелеевна согласилась, отвела ей светёлку в своей избе. А чего ж: изба просторная, тёплая. Ещё и оплата положена, – от Управления рудниками. Софья Ильинична будет работать в нашей школе, ребятишек грамоте учить. Ты вот не охотница до наук, Любка. А я говорил тебе: учись, дочка! Смотришь, и ты бы в учительницы вышла. А у тебя одни женихи на уме.
-Не одни, а… один, – смело вскинула глаза Любаня.
Алексей Матвеевич нахмурился, взглянул на жену. Аксинья Петровна головой покачала:
- Уж и жених!.. Парней мало тебе! По вдовцу сохнешь!
Алексей Матвеевич пристукнул ладонью по столу, негромко сказал:
-Вот что, Любка. Учиться ты не захотела, – взбрыкнула, как коза строптивая. Значит, пора замуж, нечего в девках куковать.
Любаня оторопела:
-Замуж?.. За кого это?
- Я найду, за кого, – сдержанно пообещал отец. – Ты готовься. А про Большакова думать забудь.
Люба не отвела глаз:
- Не забуду. Сколько жить буду, – не забуду. И… И не прикажете мне, батянюшка. Он один люб мне. И замуж только за него пойду.
Алексей Матвеевич поднялся:
- Прикажу или не прикажу, – посмотрим. Только два раза я тебе говорить не буду. Ещё раз услышу от кого-либо, что ты за Большаковым бегаешь, – на замок запру. И то: приданное надо готовить, а не караулить Андрея, когда он со смены идёт.
Андрей с мужиками перекрывали крышу в будущей поселковой школе. Внизу отёсывал доски Захар Самарцев. Софья Ильинична с улыбкой указала глазами на рослого, красивого парня:
- Это кто?..
Захар проследил за её взглядом, понимающе усмехнулся:
- Братуха мой двоюродный, Андрей Большаков. В самом забое работает. А здесь, в школе, – так, помогает: он парень рукастый.– По-простецкому, чуть нагловато, подмигнул учительнице: – Нравится, что ль?.. Андрюха не женатый.
Софья Ильинична не обратила внимания на Захарову насмешку. С тою же задумчивой улыбкой смотрела на голого по пояс молодого черноглазого шахтёра…
В Ольховке быстро заметили, что учительница неровно дышит к Андрюхе Большакову. Часто приходит к шахте, чтоб встретить его после смены… Даже такого – ещё не успевшего умыться, в почерневшей от угольной пыли косоворотке – окидывала медленным, откровенно любующимся взглядом… Чуть нараспев говорила:
- Андреей Михаайлович!.. Мне Ваша помощь просто необходима.
Андрей страшно стеснялся под её взглядом, вытирал ладонью лицо, отчего оно ещё больше чернело…Но даже сквозь угольную пыль было видно, как полыхают его щёки. А Софья Павловна улыбалась:
- Мне в классе неправильно доску установили, – не в том месте. Надо передвинуть. И ещё полки для книг и тетрадей прибить надо. Придёте?.. Я буду ждать.
Дома Андрей поспешно умывался у колодца, надевал чистую косоворотку. И отправлялся в школу: понятно, – как без доски-то учить ребят писать. Доску, по распоряжению Софьи Ильиничны, передвигал несколько раз, – пока учительница не сочла, что стоит она на месте… Правда, окончательное место не сильно отличалось от первоначального, но – учительнице виднее. И полки для книг и тетрадей прибил, парты выровнял. Софья Ильинична не сводила с него глаз. А он краснел от её слов:
- Да вы – на все руки мастер, Андрей Михайлович!.. Будто тем только и занимались, что готовили школьный класс. – Не скрывала усмешку: – А, может, Вы сами собираетесь сесть за парту, а?..
Андрей полыхал пуще прежнего. Неловко, сбивчиво объяснял:
- Я церковно-приходскую школу в Верхней Камышевахе давно окончил… У меня сын есть. Как подрастёт, – сюда придёт учиться.
Софья Ильинична медленно листала какую-то книгу:
- Сын?.. Это интересно…
Теперь у Софьи Ильиничны и у самой едва заметно порозовело лицо: вот почему от взгляда этого рослого шахтёра вдруг по всему телу разливается какой-то сладкий жар… Раз у него есть сын, значит, всё уже было… И он всё знает… про ласки и любовь. И от этого Софью Ильиничну ещё больше тянуло к Андрею, к его сильным рукам и красивым губам…
Сын?.. Но ведь Большаков не женат! Софья Ильинична подняла глаза на Андрея:
- А… мать Вашего сына?.. Где она?
Андрей достал пачку папирос, но курить не стал: школа же!.. Чуть подвинул первую парту, глухо сказал:
- Умерла. Ещё во время родов.
Софья Ильинична немного растерялась. Всё же посочувствовала:
- Какая печаль!.. И что ж Вы, – решили больше не жениться?..
Андрей не ответил. Спросил:
- Ещё что-нибудь надо, Софья Ильинична?
Учительница поднялась из-за стола. Кивнула:
-Надо. Поздно уже, – проводите меня домой.
Ещё совсем светло было, но – мало ли… Софья Ильинична – человек в посёлке новый… Девушка, к тому же. И из школы они вышли вместе.
Сразу за школьным двором рос дуб. Люба заметила, что Андрей в школу зашёл. Конечно, стыдно девушке бегать за… вдовцом. Но Любаше так хотелось увидеть Андрея!.. Так хотелось, чтоб он посмотрел на неё… увидел, какая она красивая, – в новой юбке и в голубенькой кофточке, и как красиво она заплела сегодня свою русую косу!.. И волосы вымыла отваром любистка и мяты. И вообще, – она, Любаня, лишь для него одного красивая такая…
А на школьное крылечко Андрей вышел с этой новой учительницей. Любаша растерянно сделала шаг из-за ствола дуба, а Андрей не заметил её… Учительница уверенно простучала по крылечку каблучками своих башмачков, и они с Андреем ушли. Любаша прижалась спиной к дубу, прикрыла глаза. Не сдержалась, – заплакала… Голубенькая кофточка и новая юбка теперь казались ей совсем будничными, – по сравнению с модным платьем Софьи Ильиничны. И заплетенная коса выглядела жалко: у учительницы волосы собраны высоко, а локоны вьются до шеи…
У спуска к реке Софья Ильинична остановилась:
- Может, покажете мне… какие-нибудь красивые места в вашей Ольховке?
Андрей улыбнулся:
-А вот это и есть самое красивое, – берег Донца. – Подал Софье Ильиничне руку: – Пойдёмте?
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Окончание
Навигация по каналу «Полевые цветы»