Як побив гетьман Богдан польских панов, та и повернувся з перемогою в мисто Кыив. Злетив вин на борзом кони на гирку, а навколо тисячи людей. Пидняв вин над собою булаву и сказав: «Здоровеньки булы, шановни панове украинци!» А йому у видповидь: «И тоби шалом, батько Богдан!» Тут вин и скам'янив...
Этому анекдоту, который говорит о памятнике Богдану Хмельницкому в Киеве, как минимум, уже лет сорок. Он обыгрывает предполагаемое удивление руководителя украинского народного восстания против Польши, который после триумфального возвращения в свою столицу якобы был встречен еврейскими громадянами.
Напомню, что такого попросту не может быть. В ходе событий тех времен «сопутствующий ущерб» среди еврейского населения Речи Посполитой составил, по разным подсчетам, 100-300 тысяч человек. То есть, от трети до 90 % их общей численности. Максим Кривонос, один из главных героев того времени, известен систематическим подходом к этому делу. Там, где он проходил со своим отрядом, почти не оставалось живых людей.
Почему же казаки так относились к евреям?
Ну, справедливости ради, этим отметились практически только одни запорожцы. Представители тех или иных казачьих войск, где преобладали великороссы, о евреях по причине черты оседлости знали мало и все происходящие с ними невзгоды относили на счет неведомых сил природы. В начале 20-го века астраханские станичники даже зачислили в войско целый еврейский полковой оркестр – так им понравилась их музыка.
Зато жителям Малой Руси, которую евреи заселяли по воле польских панов, об этом народе было прекрасно известно, и отношение к нему было сложное. Но корни этого явления лежат не в менталитете поляков и евреев и не в привычках запорожцах самих по себе. Все началось еще в времена Римской империи.
Благодаря народным восстаниям в провинции Иудея ее населения в эпоху первых императоров было несколько поражено в правах. Когда в начале 7-го века евреи помогли персам отнять у Византии город Иерусалим, были введены дополнительные ограничения, которые из солидарности продублировали правители варварских государств.
В конце концов, в средневековой Европе сложилась целая система ограничений, которая частично объяснялась нежеланием детей Сиона перейти в христианство, а также их ролью в смерти Христа. Стандартным был запрет на занятие земледелием и многие распространенные виды ремесла.
Но список не был постоянным, а регулярно обновлялся. И если мастера определенного города жаловались на конкуренцию еврейских коллег, то местные власти легко могли его изменить в сторону расширения. Поэтому за евреями закрепились занятия редкие, новые, необходимые всем, независимо от их веры либо те, которые христианам были запрещены: врачевание, ювелирное дело, музыка, ростовщичество.
Сами по себе они требуют некоторого ума, а иудейская вера дополнительно поощряла тягу к знаниям. Поэтому, когда польские короли пригласили евреев участвовать в заселении разрушенных татарами городов, они быстро сообразили, что в их руках оказался образованный и квалифицированный средний класс. И в результате с подачи монархов этой страны, магнатов Речи Посполитой, да и простых панов евреи оказались прослойкой между польско-литовским дворянством и крестьянами. И оттого стали одним из инструментов феодальной эксплуатации, которую не любили все народы во все времена.
Детям Сиона по-прежнему был запрещен крестьянский труд, равно как и многие виды ремесленной деятельности. А жить и растить детей все равно хотелось, и потому особого выбора у них не было. Да и как поспоришь с паном в Речи Посполитой, где каждый шляхтич на своем огороде равен воеводе?
В результате евреи стали активными участниками колонизации левобережья Днепра, которое осуществлялось магнатами практически без участия короля. Большого количества образованных людей в Польше и Малой Руси не было, а тут у тебя практически готовые специалисты и администраторы. Они становились управляющими панских поместий, арендаторами тех или иных промыслов, откупщиками и шинкарями.
Конечно, основную часть доходов получал пан. Но он сидел в Кракове или Варшаве и кутил на полученные денежки из поместий. Тем более, что в недалеком крестьянском уме всегда витала идея, что царь хороший, а бояре плохие что вот приедет барин, барин нас рассудит.
Зато его наемные работники находились постоянно перед глазами, а потому в их сторону и был обращен народный гнев. К тому же, это были люди иной национальности и веры, и каждый крещеный человек помнил библейский рассказ о тех обстоятельствах, при которых оборвалась жизнь Христа.
В результате во время каждого казацкого восстания появлялся свой Богдан Хмельницкий, Иван Богун или Максим Кривонос, который знал, против кого надо обращать оружие.
